— Можешь, ублюдок! Вылазка до кургана — создать коридор, будь ты проклят! — рявкнул я. — Я бы сам направился, в одиночку, если бы сохранил хоть каплю сил!
— Нет! Нас раздавят! Я не должен!
Чернокожий генерал положил руки мне на плечи, наклонился и едва слышно прошипел:
— Ты прав, колдун. Во всём прав. Но он не сделает этого. Архонт Гуннар не даст нам их спасти…
Выругавшись, я попытался использовать магию — уж на пару всплесков, до потери сознания, меня ещё хватит, — но осознал, что у Ноното была Слеза, так что вырвался из его хватки, сдавая назад. Мужчина, словно осознав, что я хочу сделать, резко шагнул вперёд, загораживая Гуннара.
— Триединый, хватит! — рявкнул генерал. — Мы пытались… мы все пытались…
Тулон подошёл ближе и тихо проговорил:
— Сердце моё рыдает, Сокрушающий Меч. Архонта Гуннара не переубедить…
— Это… — я не находил слов. — Это убийство!
— За которое Кердгар Дэйтус заплатит дорогую цену.
Развернувшись, я снова бросился к парапету.
Проклятье! Сейчас бы обрушить туда шторм кипятка! Создать землетрясение, ограничивающие рвы, каменные шипы! Тьфу, хотя бы несколько десятков огненных шаров!
— Даника!.. — обернулся я, поймав взгляд волшебницы. Взгляд, говорящий всё, чему я был свидетелем ранее. Она и Галентос уже опустошили свой резерв до самого дна — в отчаянной попытке хоть как-то изменить ситуацию.
Этого оказалось мало.
Первая армия умирала. Здесь, почти можно дотянуться… Я мог бы дотянуться. Ещё на удар, может на два… Но какую роль сыграет этот один или два удара?
Ледяная хватка скрутила кишки, словно кто-то схватил их и вытянул наружу.
Не могу на это смотреть.
Но должен.
Глава 5
«В книге этой подробно описываются деяния наших предков и что они заслужили себе в загробной жизни. Важные события, такие как битвы или походы, подобные происходящему — это узлы, которые связывают наши поколения; они делают нас единым народом».
Ишт Хоан-Кад, «Пустой смысл».
Окрестности Таскола, взгляд со стороны
Неисповедимы пути, которыми устремляется наша душа.
Как она мечется, когда ей стóит быть безмятежной.
Как отступает, когда стóит сражаться, орать и плеваться.
Могучий ураган вонзился в землю, на которой только что стоял правитель Империи Пяти Солнц, но его там уже не было.
Кальпур сплюнул кровь изо рта, лицо онемело от пощёчины, которой Дэсарандес несколькими мгновениями ранее поверг его наземь. Рука эмиссара выхватила очередную артефактную побрякушку, сжав ту в кулаке. Надежды было мало, но даже такое лучше, чем ничего.
Поднявшись на колени, пошатываясь от тяжкого испытания, которым стала для него столь ужасающая демонстрация колдовства Йишил, посол пополз в сторону. Он не знал куда — лишь бы подальше.
Ему послышалось, что Йишил кричала… где-то.
Или, быть может, это его собственный крик…
Вспышки чар разразились за его спиной. Жуткие и чудовищные заклинания сверкали и переливались колоссальной силой. Лучи энергии, стихийный жар и холод, трещавшая от мощи земля — всё смешалось в единую массу непрекращающихся вспышек.
Отлетевший булыжник пролетел в считанных сантиметрах от его подбородка, но зацепил руку. Амулет вспыхнул, но не поглотил даже часть урона. Рука сухо хрустнула, Кальпур заорал. Жуткая боль пронзила искалеченную конечность.
Но мгновение спустя эмиссар собрался с силами. Странная решимость объяла его, начав подхлёстывать. Откуда-то взялось понимание, что всё в его руках.
— Я выберусь… — тихо прохрипел он.
Декор и обстановка, как и обрывки самого шатра ныне мёртвого Челефи, кружась, проносились над его головой. Куски войлока, ковры и клочки тканей, описывая круги, яростно трепыхались, словно крылья летучих мышей, затмившие солнце. Он больше не чувствовал движения на внешней стороне воронки: воины пустыни, казалось, отступили, когда появилась Йишил…
И когда они услышали весть о том, что Имасьял Чандар Челефи действительно мёртв.
Чёрная вуаль обращала в тени всё, бывшее плотью, и в плоть всё, бывшее светом. Пригнувшись под яростным натиском бури, сайнадский эмиссар с раскрытым ртом взирал на происходящее. Колдовство императора поражало воображение. Кальпур даже не представлял, что подобное возможно!
Более того, он не представлял и то, что кто-то сможет сопротивляться подобной силе. А Йишил могла.
Её «куклы», грамотно используя подавляющее магию оружие, которое крепко сжимали в руках, раз за разом разрушали особо хитрые атаки Дэсарандеса. Пусть даже они погибали при этом, новые «куклы» подбирали их оружие, вновь контратакуя.
— Я извлекла урок после смерти от рук твоей жены! — яростно крикнула девушка, окутанная стихийными барьерами. Она зависла в воздухе, оседлав потоки ветра.
Император неподвижно стоял внизу — в двух шагах от белого, как мел, трупа визиря. Прямо на глазах сайнада он ленивым движением отмахнулся от чудовищного по своей силе луча, умудрившись при этом перенаправить его на приближающуюся «куклу», испарив её без остатка. Лишь наконечник копья, с хитро закреплённым у основания антимагическим амулетом, сумел уцелеть.
— Тебе придётся иметь со мной дело, демон! — неистовствовала с небес дочь Челефи. — Ибо я изверглась из твоего треклятого колеса перерождений! Твоего горнила!
Сглотнув, Кальпур снова пополз за пределы вихря. Надежда ещё теплилась в его душе. Вдруг ладонь его целой руки нащупала артефакт — амулет антимагии, который, видимо, отлетел от одного из копей «кукол», когда те пытались достать Дэсарандеса.
Эмиссар поднял артефакт к глазам и снова обернулся к сражающимся.
— Ибо я — изгнанная дочь Великой Саванны!
Её щёки, залитые слезами, струящимися из-под тёмных ресниц, блестели отсветами закрученного спиралью сияющего потока. Развевающиеся тонкий шарф казался петлёй, на которой девушка была повешена на небесах. Но в действительности там её удерживала лишь собственная мощь.
— Силы, лишившие жизни мою семью, силы, лишившие меня родины, ныне станут моим именем!
И по мере того как возрастала звучащая в её голосе исступлённая ярость, набирало силу и неистовое гудение ветра, казавшееся серебряной воронкой.
— И я поклялась, что когда-нибудь обрушусь на тебя! Обрушусь, как ураган!
Потоки магии искрили между ними, словно в неисправном механизме, готовом взорваться в любой миг и поглотить поднявшейся волной всё вокруг — даже горы.
— И низвергну такую силу… — Йишил расставила руки в стороны.
Всё сущее шипело, словно песок, раскручиваясь в воздушном потоке, который заворачивался сам в себя, готовый, словно пружина, одним-единственным движением разорвать всё окружающее пространство.
— … что обратит тебя в ничто!
Йишил, чьё бешенство уже достигло подлинного безумия, взвыла в каком-то остервенелом исступлении. Казалось, весь мир потемнел от ослепительного сверкания её страсти. Бьющие потоки ветра превратили её силуэт в подобие серебряной короны.
Всё это время император, окружённый барьером столь неистово-белым, что сам он казался лишь наброском, выполненным углём, продолжал удерживать защитные чары. Ветер скоблил их, желая смести, прорваться, уничтожить, но удивительным образом оказывался побеждён раз за разом. Барьер игнорировал все потоки воздуха.
И в это мгновение Кальпур осознал, что сейчас он может вмешаться. Само грядущее явилось к нему сокрушительным бременем выбора. Он понял, что стал тем, кто может поколебать равновесие, стать крохотным зёрнышком, способным склонить чашу весов. Весов, на которые брошены империи и цивилизации. Ему нужно лишь бросить амулет антимагии ровно в сторону защитных барьеров Дэсарандеса…
Обрушиться на правителя Империи Пяти Солнц!
Кальпур застыл, поражённый значимостью этого мига.
Ему нужно лишь…
Кукольница взвыла от гнева и неверия.
Что-то предпринимать стало поздно, ибо Дэсарандес Мирадель вскинул руки, завершив подготовку своих новых чар. Дыхание Кальпура перехватило, когда он узрел, как разворачиваются замысловатые потоки чистого волшебства, как за спиной императора раскрывается путь, ведущий в его измерение магии, откуда она текла свободно и легко, умудряясь ОБХОДИТЬ его тело и не давать нагрузку в виде ломающего кости жара, способного вскипятить кровь неосторожного колдуна.
Оказываясь в воздухе, потоки магии принимали форму алых лучей, поражающих своей испепеляющей мощью. Они собирались в клетку, загибались вверх и, подобно оленьим рогам, смыкались вокруг Йишил, после чего вспыхивали, поражая её всплесками огня. Тень девушки дрогнула.
Сайнадский эмиссар изумлённо моргнул, когда бушующие потоки ветра внезапно исчезли, сменившись обычным, унылым солнечным светом. А затем он увидел, как воскресшая однажды волшебница в дымящихся одеждах тяжко падает на землю с небольшой высоты.
Это конец.
Кальпур пошатнулся, осознав, что всё, чему он был свидетелем — всё! — рассеялось прахом, столкнувшись с самим фактом бытия стоящего перед ним невозможного человека. Устремления обездоленного народа Кашмира; последнее и ярчайшее пламя Челефи и его невозможно-талантливой дочери; интриги Сайнадского царства и, чего уж там, даже козни ужасающей богини Амманиэль.
А затем правитель Империи Пяти Солнц воздвигся рядом с ним и, схватив мужчину, словно рыночного воришку, повлёк за собой. Взгляд Кальпура зацепился сперва за лик отрубленной головы у пояса Дэсарандеса, а затем за бессознательное тело Йишил, распростёртое на тёмно-вишнёвом ковре. Император воздел посла над землёй. Чёрные одеяния Кальпура гипнотически колыхались под безучастным взором небес…
Всё, что теперь было доступно его взгляду — окружённый мерцающим ореолом образ Дэсарандеса Мираделя, его леденящий, испытующий взор, воплощённая погибель, поступь которой ни один смертный не смог бы постичь…
Ставшая и его погибелью.
— Что? — прохрипел второй эмиссар Сайнадского царства. — Что… ты… такое?