Крепко удерживая верёвку двумя руками, я шёл вперёд, подняв вокруг частичный барьер, прикрывая хоть какие-то части тела и добавляя себе безопасности. Полный барьер в такой толпе и с верёвкой, был попросту невозможен.
Глядя вперёд, постарался сосредоточиться, не отставая от остальных. Бечева тянулась по усыпанному телами берегу, скрываясь где-то за спинами. Ощущая, как натянулась верёвка, я рванул вперёд, опасаясь лишь того, что она оборвётся. Тогда вырваться из этой толпы окажется куда труднее.
Град пуль не прекращался. Одна даже оцарапала мне щёку, умудрившись пройти мимо барьера. К счастью, последний всё-таки не был абсолютно бесполезен, отбив по меньшей мере три других попадания. А ещё спас меня от бесчисленного числа попыток сбить с ног или оттолкнуть.
Чёртова давка набирала оборот, но движение вдоль верёвки — ровное, неутомимое — протащило нас через толпу: по людям и под ними. Я видел, как тот же Грайс то и дело падал в воду, но крепкая хватка сапёра, не отпускающего верёвку, позволяла раз за разом выныривать, отплёвываться и кашлять, выхаркивая воду — и продолжать идти. Аналогично было с остальными Полосами, хотя нет-нет, но кто-то пропадал, исчезая в реке навек.
Один раз я даже заметил, как мелькнула вспышка огня — явно работа какого-то мага. Она подняла волну пара, разбившись о ледяную поверхность реки и вызвав яростные волны, изжаривая и обваривая визжащих беженцев.
Брод всё никак не кончался, от мешанины криков и жутких картин я погрузился в бесчувственность, показался себе призраком, которого тянет через саму человеческую суть, бесконечную процессию боли, страдания и позорной смерти. Судьба бросала жребий — то ли небеснорождённые яростные кусочки металла, то ли забвение под водой. Даже барьер не был панацеей. Спасения нет — вот ещё один урок этой войны. Смертность — гость, который никогда надолго не уходит…
Кажется, я забылся в этом переходе. Просто удерживал чары, сжимал верёвку и двигал ногами, преодолевая шаг за шагом. Осознал обстановку я только в момент, когда уже плёлся по мокрым, грязным трупам и размякшей от крови глине. Грохот пуль больше не звучал откуда-то с расстояния, а слышался в непосредственной близости, вонзаясь со всех сторон в дерево и плоть.
— Укрытие! — проорал Маутнер где-то впереди.
Перекатившись через глубокую извилистую колею, я прижался к колесу фургона.
— Отпускай верёвку! — крикнула усевшаяся рядом Килара. — Мы на месте.
Утерев воду, глину, грязь и пот с лица, я получил возможность осмотреться. Картина была, ожидаемо, нерадостная. Всадники, сапёры, солдаты, беженцы и даже представители Полос лежали среди мёртвых и умирающих животных, пробитых пулями так часто, что создавали ощущение, что какой-то безумец тренировал на них удары пикой.
Сапёры умудрились откатить фургоны знати от брода и выстроить их защитным полукругом, но бой отодвинулся от берега и шёл теперь где-то в лесу. Прямо на моих глазах Маутнер приказал броситься в атаку и поддержать перебравшихся на этот берег солдат. Полосы, грязно матерясь, вытаскивали оружие и направлялись вслед за командиром.
Я должен быть там…
— Кто сражается? — выдохнул я.
Килара хмыкнула. Взглянув на неё, заметил артефактное колечко, которое сам же периодически ей заряжал. Вот как она спаслась…
— Остатки сапёров, пехота, несколько выживших кавалеристов, теперь и мы.
— Маловато.
— Больше никого на эту сторону перетащить не удастся — и к тому же Первая, Гуси, Ворóны и остальные сейчас бьются в арьергарде.
— Откуда знаешь? — прищурился я.
— В конце строя шла, увидела, — огрызнулась Килара. — А ты как думаешь? Разве дело иначе обстоит?
— Нет, пожалуй ты права…
— Помощи ждать неоткуда, и если мы не зачистим этот лес…
Нас уничтожат.
Килара подтащила к себе ближайший труп, сняв с него шлем. Свой женщина где-то потеряла.
— Тогда идём, — поднялся я, расправив плечи и хрустнув шеей.
И мы направились в лес, где по пути я всё-таки обернулся вóроном — риск, но иначе уже не мог. Мерзкие ощущения собственной бесполезности и невозможности в должной мере проявить себя. Нет уж, мы ещё повоюем!
Пришлось оставить позади Килару, но местность там была относительно пустой — враг сместился, а значит, непосредственная угроза ей не грозила.
Движения в воздухе у меня были резкими и дёргаными — несмотря на созданный вокруг себя барьер, я помнил, как убивали магов, а потому старался не позволить возможным стрелкам прицелиться. Им оставалось надеяться лишь на удачу.
Обзор показал, что против нас выступало не меньше трёх рот. По большей части стрелки. Похоже Кердгар Дэйтус не ожидал, что в колонне беженцев окажутся солдаты. Судя по всему, его план состоял в том, что отступающие беженцы заблокируют наше развёртывание, не позволив закрепиться на этом берегу.
Видать он заранее просчитал, что Логвуд откажется от его предложения, но знать — согласится.
Вот зачем он тайно переправлял на этот берег солдат, боже, всё так очевидно!
Значит наша надежда лишь в том, чтобы загнать ратников в угол, добив их собственными, куда меньшими силами.
Спикировав вниз, спас Сэдрина и Нальмуза, которых зажали возле неглубокой грязной ямы, обстреливая со всех сторон. В момент, когда я встал перед ними, четверо сайнадов, достав ножи, под прикрытием остальных, уже продвигались к парочке, но… им не повезло.
Сходу обрушив потоки воды, я обратил всех стрелков в крошево плоти и костей. Даже не стал нагнетать воде температуру.
— Троица, как же это легко, — пробормотал я. — Уже и забыл, каково это — изничтожать обычных солдат, без амулетов и разной хитрой всячины.
— Лейтенант! — обрадованно вздохнул Сэдрин. — Сами боги направили тебя сюда…
— Ещё бы, — оскалился я. — Кто ваша личная Оксинта?
— Проставлюсь вечером, — пробормотал Нальмуз. — Берёг бутылочку кашмирского вина…
Далее направились уже втроём. Может ещё и Килара нас нагонит? Хех, а ведь не брось я её, поспешив вперёд, то эта парочка нашла бы свою смерть!
Вскарабкавшись на ближайший фургон, я чуть не наступил на сжавшуюся там фигуру. Толстый и дрожащий человек.
— Илазий Монтнар, — поморщился я. Похоже аристократ спешил вперёд так сильно, что сумел обогнать остальных. Иначе не вижу причины, почему его повозка оказалась так далеко от остальных.
— Верс! Спаси меня! Пожалуйста! — заревел он, даже не узнав меня.
Не обратив на его слова внимания, я обернулся. Поток беженцев, который добрался до восточной стороны реки, не мог двигаться дальше. Люди начали растекаться по берегу и, к моему немалому удивлению, выглядели отнюдь не беззащитно! Обнаружив одну из групп сайнадов, тянувших понтонный мост, они набросились на ратников врага с дикой яростью, которая заменяла им оружие и доспехи. Сайнадов буквально разорвали на куски.
Бойня превратила реку ниже по течению в сплошную массу мёртвых бабочек и человеческих тел, но число жертв всё прибывало. Ещё один недостаток плана Дэйтуса стал явным, когда иссяк поток пуль с верхнего моста — стрелки просто израсходовали весь боезапас. Тем не менее мосту позволили плыть по течению дальше, так что пикинёры наконец смогли дотянуться до безоружных беженцев в середине брода. Но они не ожидали столкнуться с таким ревущим бешенством. Беженцы лишились даже страха. Они хватались за пики, острия рассекали им руки, но люди всё равно не отпускали наконечники. Другие вскарабкались на плот, чтобы добраться до стрелков, стоявших за пикинёрами, доставших мечи и сабли. Мост накренился под весом тел, затем перевернулся. В следующий миг река наполнилась вопящими, размахивающими руками фигурами — беженцев и ратников Дэйтуса.
А над всем роились бабочки, словно миллион серых лепестков, которые неслись по воле ветра.
Громыхнула ещё одна вспышка чар, и я инстинктивно обернулся на звук, готовясь прикрываться барьерами от врага или поддержать союзника. Но кто мог быть этим союзником? Фолторн?
Прищурившись, я увидел сражение. Приличная масса сайнадов — сотни в три рыл, теснила остатки сапёров и кавалерии Первой. Но тут им на помощь подоспели Полосы во главе с Маутнером. Удар был страшен, однако наша рота, хоть и элитная, не перевернула бой, лишь сравняла.
— Надо спешить, — бросил я Сэдрину и Нальмузу, вставшими рядом, срываясь на бег и… увидел.
Вешлер. Это был Вешлер. Откуда он там взялся⁈ Серые Вóроны ведь должны были помогать удерживать арьергард?
Глава перерождённых магов пустынного клана сидел на коне. Юноша на всём ходу ворвался в строй ратников, а потом призвал СИЛУ.
Волна раскалённой почвы буквально взорвалась перед ним, полностью послушная и управляемая волей Вешлера.
— Он… обратил землю в магму? — поражённо пробормотал я.
Действительно… я обращал воду в кипяток, так почему бы не пойти дальше? Раскалённая земля — магма, которая иногда вырывалась из недр вулканов. В отличие от воды, её температура легко могла превышать сотню градусов, не обращаясь в пар!
Учитывая, что даже тут, за несколько сотен метров, меня бросило в пот, то что было там⁈
Оглушительный визг мгновенно обрывался: ратники обращались прахом даже просто стоя на пути потоков магмы. Бледно-серые зимние бабочки загорались в воздухе, оседая на землю серой пылью, которой было так много, что появилось ощущение снегопада — только грязного.
Возникший рядом с Вешлером силуэт заставил меня устремить на него взор. Движения были молниеносны и решительны. Четыре удара кинжалом — в грудь, под мышку, шею и висок. Ещё один удар — по ярёмной вене коня.
Захрипевший маг обрушил поток магмы прямо на сайнадского сиона, но попал лишь частично. Ублюдок успел отскочить, отделавшись обожжёнными до горелок ногами.
Упавшего сиона — оставшегося молчаливым и сосредоточенным — тут же окружили Полосы, обрушивая честную сталь и обращая его в фарш. Однако…
— Вешлер…
Конь с перерезанной глоткой подскочил и заметался, неуверенно отступил к краю брода, после — в глубокую воду. Вешлер покачнулся, затем медленно соскользнул с седла и скрылся под водой. Конь упал на него сверху.