– Я никому не рассказывала.
Он кивает и идет к перилам, но в последний момент вновь оборачивается.
– Знаешь, я не против, если ты расскажешь. Я не потому спросил.
– Можешь не волноваться так о моих чувствах, Самсон.
– Ничего не могу с собой поделать.
Он начинает медленно пятиться к перилам.
– Что ты задумал? Опять будешь прыгать?
– Тут недалеко. Я смогу.
Закатываю глаза.
– Все еще спят! Спустись по лестнице и выйди через дверь. Еще не хватало руку сломать!
Он смотрит на свой окровавленный локоть.
– Да, пожалуй, ты права.
Я встаю и вместе с ним возвращаюсь в спальню. Мы идем к двери, когда Самсон замечает на комоде портрет матери Терезы.
– Ты католичка? – спрашивает он.
– Нет. Просто внезапно расчувствовалась, решила взять на память.
– Ты совсем не похожа на сентиментальную барышню.
– Да, поэтому и «внезапно».
Он смеется и выходит за мной в коридор. Спустившись по лестнице, мы оба замираем.
На кухне у кофеварки стоит мой отец. Он поднимает глаза на лестницу и видит нас с Самсоном. Я вдруг чувствую себя ребенком, которого уличили во лжи. Меня еще никогда ни за что не наказывали. Матери было плевать на мой досуг, поэтому я не очень представляю, что будет дальше. Ситуация щекотливая. У отца очень недовольный вид. На меня он не смотрит – только на Самсона.
– Так, мне это не нравится, – говорит отец.
Самсон встает передо мной и примирительно поднимает руки.
– Я здесь не ночевал, пожалуйста, не бейте меня больше!
Отец вопросительно смотрит на меня.
– Он пятнадцать минут назад пришел. Мы вместе смотрели на рассвет. С балкона.
Отец снова переключает внимание на Самсона.
– Я уже полчаса сижу на кухне, если не дольше. Как ты попал в дом?
Самсон чешет в затылке.
– Э-э… перепрыгнул. – Он показывает ободранный локоть. – Вот, чуть не сорвался.
Отец секунду смотрит ему в глаза, потом трясет головой.
– Идиот! – Он наливает себе кофе и предлагает нам: – Кто-нибудь хочет?
Хм, быстро он все забыл.
– Нет, спасибо. – Самсон проходит к двери и смотрит на меня. – Ну, до встречи?
Я киваю, и Самсон приподнимает бровь, посылая мне на прощание многозначительный взгляд. Я улыбаюсь и еще несколько секунд смотрю на закрывшуюся за ним дверь. Папа откашливается, и этот звук возвращает меня к реальности. Поворачиваюсь к нему, надеясь, что вопросов больше не будет.
– А я от кофе не откажусь! – пытаюсь я отвлечь отца.
Он достает из шкафчика чашку, наливает кофе и протягивает мне со словами:
– Если честно, я в растерянности по поводу того, что сейчас произошло.
Я пью кофе, уставившись в чашку, чтобы не смотреть на отца. Потом ставлю ее на стол и обхватываю обеими руками.
– Я тебе не соврала. Он ночевал дома.
– Пока, – уточняет отец. – Пока ночевал дома. Думаешь, я не был подростком? Между вашими балконами всего несколько футов. Сегодня вы рассветом любовались, а завтра?.. Все лето впереди. Мы с Аланой не разрешаем Саре ночевать с парнями. Это правило распространяется и на тебя.
– Усекла!
Отец по-прежнему смотрит на меня вопросительно, словно не может понять, действительно я с ним согласна или просто пытаюсь от него отделаться. Если честно, я и сама не знаю.
Он прислоняется к стойке и отпивает кофе.
– Ты всегда так рано встаешь?
– Нет. Самсон завел мне будильник, чтобы я не пропустила рассвет.
Отец показывает рукой на дверь, в которую только что вышел Самсон.
– Так вы… вместе?
– Нет. В августе я уезжаю в Пенсильванию, мне не нужен парень.
Папа щурится.
– В Пенсильванию?
Черт!
Проболталась.
Тут же опускаю глаза в чашку. В горле – ком. Делаю медленный выдох.
– Ну да…
Пока ограничимся этим – глядишь, дальше он не полезет.
– Почему ты уезжаешь в Пенсильванию? Когда решила? И почему именно в Пенсильванию?
Ага, не полезет, как же… Еще крепче стискиваю чашку.
– Я собиралась тебе рассказать, просто… ну, ждала подходящего момента. – А вот теперь вру. Ничего я не собиралась рассказывать, просто надо как-то выкручиваться. – Я поступила в Пенстейт. Стипендию получила. Буду играть в их команде по волейболу.
Во взгляде отца ни удивления, ни радости, ни злости – пустой нечитаемый взгляд.
– Ты серьезно?
Киваю.
– Ага. Третьего августа заезжаю в общагу.
Его лицо по-прежнему ничего не выражает.
– Когда ты об этом узнала?
Пытаюсь проглотить ком в горле – медленно отпиваю кофе и при этом лихорадочно соображаю, стоит ли говорить правду. Разозлится ведь…
– В прошлом году, – тихо отвечаю я.
От неожиданности он чуть не давится.
Вот теперь лицо у него удивленное. Или обиженное. Так сразу не понять.
Отец молча отталкивается от стойки и подходит к окнам. Отвернулся от меня, смотрит на океан. Помолчав с полминуты, оборачивается и снова заглядывает мне в глаза.
– Почему ты не рассказала?
– Не знаю.
– Бейя, это очень важно. – Он идет ко мне. – Ты должна была мне рассказать! – На полпути он озадаченно замирает; прямо вижу, как у него появляются новые вопросы. – Если ты еще в прошлом году знала, что получила стипендию, почему мать просила оплатить твою учебу в местном техникуме?
Я хватаюсь руками за шею, медленно выдыхаю. Упираюсь локтями в стойку и секунду-другую соображаю, как лучше ответить.
– Бейя?
Трясу головой, давая понять, что мне нужна тишина.
– Она тебе солгала. – Я встаю и несу чашку в раковину. – Я понятия не имела, что ты переводил ей деньги. Про стипендию я ей не говорила, но уверяю: те деньги предназначались не мне. Она не собиралась платить за мою учебу, это точно.
Я выливаю в раковину остатки кофе и споласкиваю чашку. Когда оборачиваюсь к отцу, вид у него растерянный. Подавленный. Он открывает рот, пытаясь что-то сказать, но тут же закрывает и качает головой.
Конечно, ему непросто. Столько сразу свалилось. Мы никогда не обсуждали мою мать. Пожалуй, до этого дня я вообще ничего плохого отцу про Жанин не говорила. И хотя меня подмывает открыть ему глаза на то, какой она была матерью – вернее, не была, – сейчас шесть тридцать утра, и к такому разговору я не готова.
– Пойду досыпать, – говорю я, направляясь к лестнице.
– Бейя, подожди.
Я замираю на второй ступеньке и медленно оборачиваюсь. Отец стоит, уперев руки в боки, и внимательно смотрит на меня.
– Я горжусь тобой.
Разумеется, я киваю. А потом отворачиваюсь – и в груди все сжимается от ярости.
Он не имеет права. Не имеет права мной гордиться.
Потому я и молчала про университет!
И хотя сейчас он явно пытается наверстать упущенное, я ничего не могу с собой поделать: меня переполняет гнев и обида на отца за то, что его никогда не было рядом.
Я не позволю себе радоваться его словам. И пусть не думает, что ими он сможет восполнить свое отсутствие в моей жизни.
Конечно, ты мною гордишься, Брайан. Хотя на самом деле у тебя только один повод для гордости: то, что я чудом выжила в одиночку.
14
Уснуть после ухода Самсона я так и не смогла, сколько ни пыталась. Возможно, мне не давал покоя разговор с отцом.
После обеда Сара расставила на песке шезлонги и зонт, и в какой-то момент я, видимо, случайно уснула. А сейчас проснулась. На плече под щекой мокрое пятно слюны.
Открыв глаза, я соображаю, что лежу на животе, отвернувшись от шезлонга Сары. Вытираю руку, приподнимаюсь и переворачиваюсь на спину.
Устроившись поудобней, я перевожу взгляд на Сару, но вижу вовсе не ее.
На шезлонге напротив лежит Самсон.
Тоже спит.
Я сажусь и смотрю на воду. Сара и Маркус плавают на сапах довольно далеко от берега.
Беру в руки телефон и смотрю на время. Уже четыре. Ничего себе, полтора часа проспала!
Укладываюсь обратно и гляжу на спящего Самсона. Он тоже лежит на животе, положив голову на руки. На нем бейсболка задом наперед и очки от солнца. Футболки нет – вот и хорошо.
Я перекатываюсь на бок, подкладываю руку под голову и какое-то время просто разглядываю Самсона. Мне очень мало известно о его прошлом, о том, что сформировало его личность, но, кажется, я примерно представляю себе его внутренний мир.
Может быть, необязательно знать прошлое человека, чтобы хорошо его понимать. И то, что у Самсона внутри, делает его еще привлекательнее внешне. Он настолько привлекателен, что я думаю о нем почти каждую секунду.
Сейчас все мое внимание сосредоточено на его губах. Не знаю, почему я вчера так психанула во время нашего поцелуя. Возможно, я до сих пор не могу осознать и принять тот факт, что все это происходит со мной на самом деле.
Последняя неделя была богата на события, и вчера ночью все это будто взорвалось у меня в голове. Интересно, если сегодня вечером он поцелует меня еще раз, я отреагирую так же? Или наконец позволю себе насладиться поцелуем целиком – как наслаждалась первыми его секундами?
Я не свожу глаз с губ Самсона, уговаривая себя на вторую попытку. А потом на третью и четвертую. Может, если я поцелую его много раз, то рано или поздно все получится идеально?
– Ты ведь в курсе, что я лежу с открытыми глазами?
Черт.
Я думала, он спит! Закрываю лицо рукой. Впрочем, спрятать мои пылающие щеки невозможно.
– Не волнуйся. – Голос у него хриплый и будто с трудом вырывается из груди. – Пока ты спала, я тоже на тебя глазел. – Он протягивает руку и трогает мой локоть. – Откуда шрам?
Я поворачиваюсь на бок, лицом к нему.
– Упала, когда играла в волейбол.
Его шезлонг стоит всего в футе от моего, но, когда Самсон убирает руку, у меня такое чувство, что нас разделяет целая миля.
– Хорошая у тебя была команда?
– Дважды брали первенство штата. А ты в старших классах занимался каким-нибудь спортом?
– Нет. Я учился в необычной школе.