– Нашла!
– Отлично. – Самсон даже не поднимает головы; перевернув несколько страниц альбома, он протягивает мне левую руку и показывает пальцем место будущей татуировки – в верхней части внутренней стороны предплечья. – Покажи ее мастеру, пусть готовится.
– Может, сначала все-таки сам взглянешь?
Самсон заглядывает мне в глаза.
– Думаешь, она мне понравится?
Киваю.
– Значит, ее и набьем.
Он говорит это так запросто, словно давно все решил и не может быть никаких сомнений, что эта татуировка прежде всего должна напоминать ему обо мне. Ничего не могу с собой поделать и целую его.
Сегодня в салоне работают два мастера, и хотя мы оба решили набить себе тату, я до сих пор не определилась с рисунком. Самсон уже сидит в кресле, машинка прижата к его руке. Он слегка откинул голову назад, чтобы не увидеть тату заранее, и листает картинки на телефоне – пытается помочь мне с выбором.
– Может, рассвет? – предлагает он.
Идея неплохая, и я просматриваю несколько картинок с рассветами, но в итоге отказываюсь.
– Чернил уйдет много, да и большой она лучше смотрится. А я хочу начать с чего-то маленького.
Я пролистала все альбомы, какие были в салоне, и уже склоняюсь к мысли, что отец прав. С подобными решениями лучше не торопиться.
– Есть идея! – говорит Самсон. – Надо определиться со смыслом и поискать соответствующие символы.
– Давай попробуем.
– Что должна символизировать твоя татуировка? – спрашивает он.
– Может, удачу? Удача мне пригодится в жизни.
Он начинает гуглить, а я тем временем подхожу посмотреть, как идут дела с его татуировкой. Я выбрала ураган, только не черно-белый, а как на снимке с радаров: красно-желто-зелено-голубой вихрь. Похоже на акварель, потому что цвета смешиваются и к краям постепенно переходят в размытый черный.
Пока получается даже лучше, чем я ожидала.
– Нашел!
Самсон протягивает мне телефон, но я его не беру.
– Доверюсь тебе.
Так будет честно.
– Не стоит.
Он произносит это с таким выражением лица, что мне становится не по себе. Вообще-то он прав. Не стоит доверять человеку, которого почти не знаешь. Я просто позволила ему сделать то же, что сделала сама, – выбрать татуировку за меня. Но есть подозрение, что из нас двоих я почему-то больше заслуживаю доверия.
Тянусь за его телефоном.
– Что там?
– Вертушка.
Смотрю на фото. Она действительно изящная. И яркая. А он ведь даже не знает, что я выбрала ураган! На обеих наших татуировках запечатлено вращение.
– Я прочитал, что вертушка защищает от неудач и бед.
– То, что надо, – шепчу я.
Сара с Маркусом ждут нас на улице с тех пор, как мы заполняли бланки – то есть добрых два с половиной часа, – и ни разу не зашли пожаловаться на долгое ожидание. Ладно, думаю, уж они-то найдут чем заняться.
Моя татуировка готова. Получилось чудесно. Сначала мастер нарисовал тонкий черный контур, а потом залил лопасти разными цветами и сделал потеки: краска как будто стекает с вертушки. Она у меня на левом запястье. Пока мастер не успел закрыть ее повязкой, я показала ее Самсону и сфотографировала.
Вскоре готова и тату Самсона – за все время он ни разу не пытался подглядеть, что там получается. Мастер напоследок еще раз протирает свою работу и говорит:
– Готово!
Самсон встает, не глядя на татуировку, кивком зовет меня за собой и идет в туалет.
Хочет увидеть ее без свидетелей.
Мы заходим в уборную и закрываем за собой дверь. Внутри тесно, поэтому мы стоим рядом.
– Волнуешься?
– Сначала не волновался, а теперь, когда дело уже сделано, есть немного.
Я нетерпеливо приподнимаюсь на цыпочки.
– Смотри уже, а то я сейчас умру.
Самсон впервые опускает глаза на татуировку. Она диаметром с кулак и расположена чуть ниже локтевого сгиба. Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь увидеть реакцию.
Но реакции нет. Вообще.
Он молча разглядывает тату.
– Это ураган «Айк», – поясняю я, водя пальцем над вихрем. – Я нашла снимок с радаров в тот момент, когда «Айк» проходил над полуостровом Боливар, и попросила мастера превратить его в татуировку.
Самсон только вздыхает. Не понятно даже, удрученно или радостно.
Меня начинает потряхивать от волнения. Я была совершенно уверена, что ему понравится мой выбор, и совсем не подумала, как быть в противном случае.
Самсон медленно поднимает глаза. В его взгляде по-прежнему ничего нельзя прочесть – ни намека на то, о чем он сейчас думает.
А в следующий миг он берет в ладони мое лицо и так внезапно, так яростно меня целует, что я ударяюсь спиной о дверь туалета. Похоже, ему понравилось. Он впечатывает меня в дверь и поднимает, усаживая на себя, словно хочет сплестись со мной в узел.
Его поцелуи проникнуты новым чувством. Теперь, когда я увидела такую реакцию, мне кажется, что любой другой отклик меня бы не устроил.
От движений Самсона из моей груди вырывается стон. Будто услышав стоп-сигнал, он тут же замирает. Затем прижимается лбом к моему лбу и страстно шепчет:
– Я взял бы тебя прямо здесь, но ты достойна большего.
И я была бы не против.
22
– Нет.
По тону отца ясно, что возражений он не потерпит.
– Пожалуйста?
– Нет.
– Мне девятнадцать!
– И она, если что, уже принимает таблетки, – вставляет Алана.
Я откладываю вилку и прижимаю ладонь ко лбу. Не знаю, зачем я вообще стала спрашивать у него разрешения переночевать у Самсона. Надо было просто тайком уйти ночью, а вернуться рано утром, пока отец спит. Но я все же стараюсь жить по его правилам.
Сара доела раньше остальных и теперь получает явное удовольствие от происходящего. Она устроилась поудобней, подтянув к груди одну ногу, и внимательно наблюдает за нами, будто мы – участники захватывающего телешоу. Только ведерка с попкорном не хватает.
– Разве мама разрешает тебе ночевать у парней? – спрашивает отец.
У меня вырывается сухой смешок.
– Да маме было плевать, где я ночую! Меня очень радует, что тебе не плевать. И все же я рассчитываю на твое доверие.
Папа в полной растерянности проводит рукой по лицу и вопросительно смотрит на Алану.
– Ты разрешила бы Саре провести ночь с Маркусом?
– А они и так все время вместе ночуют, – говорит Алана.
Я кошусь на Сару: от маминых слов та резко выпрямляется.
– Неправда!
Алана закатывает глаза.
– Думаешь, я слепая?
На лице Сары – неподдельное изумление.
– Ой. Если честно, да, думала.
Я смеюсь, хотя всем остальным явно не до смеха.
Отец окончательно теряется.
– Слушай, пап, – говорю я как можно мягче, – я вообще-то не отпрашиваюсь. Скорее, ставлю тебя в известность, что сегодня ночую у Самсона. Из вежливости. Потому что я живу у тебя и стараюсь уважать правила твоего дома. Всем будет легче, если ты просто меня отпустишь.
Отец со стоном откидывается на спинку стула.
– Как я рад, что улучил возможность и все-таки врезал этому парню! – бормочет он, а потом машет рукой на дверь. – Ладно, иди. Только… пусть это не входит у вас в привычку. И вернись домой пораньше, чтобы я мог сделать вид, что этого разговора не было.
– Спасибо!
Я отодвигаюсь от стола и встаю. Сара тут же выбегает за мной из кухни и поднимается по лестнице. Когда мы заходим в мою комнату, она падает на кровать.
– Поверить не могу, что мама в курсе про наши с Маркусом ночевки! Я была уверена, что мы ловко от нее прячемся.
– Может, вы и ловко прячетесь, но шумите на весь дом.
Она смеется.
– Маркусу не проболтайся! Ему нравится делать это тайком.
Я отправляю Самсону сообщение, что заночую у него, потом открываю гардероб.
– Ну, и что мне надеть?!
– Да без разницы. Цель – к концу вечера остаться без одежды, так?
Меня пробивает нервный озноб. Сексом я уже занималась, но не в кровати. И никогда не раздевалась полностью. А еще – ни разу не спала с парнем, который мне небезразличен.
Самсон присылает в ответ фейерверк. Я закатываю глаза и прячу телефон в карман.
– Вы еще не занимались сексом? – спрашивает Сара.
Я решаю не переодеваться, просто закидываю в рюкзак смену белья и чистую футболку.
– Пока нет.
– Почему?
– Да как-то не сложилось, – говорю. – Мы всегда с вами, а когда остаемся одни… То занимаемся другим. Не этим.
– А мы с Маркусом все время только этим и занимаемся. Умудрились даже, пока вам татухи били.
Я морщусь.
– На заднем сиденье?
– Ага. Дважды.
Фу. А мы с Самсоном, между прочим, потом там сидели.
– Надеюсь, завтра я получу подробный отчет? Или, больше, чем на жалкую пятюню, могу не рассчитывать?
На самом деле Сара проявила прямо-таки недюжинное терпение, учитывая, как скупа я на одни подробности своей жизни и как щедра – на другие.
– Все-все тебе расскажу, – говорю я перед тем, как выйти из спальни. – Обещаю.
– Чтобы в красках и подробностях, ясно? Записывай, если надо!
К счастью, отца и Аланы на кухне уже нет, поэтому обходится без дальнейшей дискуссии о том, стоит ли мне сегодня ночью заниматься сексом с соседом. Я определенно не привыкла, чтобы каждое событие моей жизни выносилось на всеобщее обсуждение, как здесь принято.
Самсон поджидает меня у подножия лестницы.
– Уже бьешь копытом? – поддразниваю его я.
Он берет мой рюкзак и целует меня.
– Ага, сгораю от нетерпения.
Мы выдвигаемся к его дому. Пи Джей идет за нами, но у Самсона нет для него лежанки, поэтому я останавливаюсь, указываю псу на лестницу и отдаю команду: «Пи Джей, место!» Пес в нерешительности замирает. Я повторяю команду, и тогда он наконец ретируется под дом.
Самсон берет меня за руку и не отпускает до самого дома. Там он запирает дверь изнутри, вводит код на панели сигнализации и скидывает обувь.