Я осматриваюсь, гадая, где именно все случится. И как. Странное чувство – заранее знать, что сейчас будет. В вопросах секса я, если честно, предпочитаю спонтанность. Дакота держал меня на строгом скользящем графике.
– Пить хочешь? – спрашивает Самсон.
Качаю головой.
– Нет, спасибо.
Он бросает мой рюкзак на пол рядом со своим. Потом берет меня за руку и переворачивает ее ладонью вверх, чтобы взглянуть на татуировку. Прошла уже неделя с тех пор, как нам их набили, и обе хорошо заживают. Если честно, мне неймется набить вторую, но лучше дождусь следующего поворотного момента в жизни – ведь именно таким стало для меня знакомство с Самсоном.
– Здорово получилось, – говорит он, водя пальцем по моей вертушке.
– А ты, между прочим, до сих пор ни разу не сказал, что мой выбор тебе понравился.
– Почему? Сказал в тот же вечер. Просто не словами.
Самсон сплетает свои пальцы с моими и идет на лестницу. Открывает дверь в спальню и пропускает меня вперед.
Двери на балкон открыты, и легкие белые занавеси трепещут от морского бриза. Кровать заправлена идеально. Не перестаю удивляться, какая у Самсона везде чистота. Он включает лампу рядом с кроватью.
– Красиво.
Я подхожу к балконным дверям, выхожу на улицу и бросаю взгляд на свои окна. Оказывается, я забыла погасить в комнате свет, и теперь она вся как на ладони – включая кровать.
– Вид-то какой!
– Ага. – Самсон уже стоит рядом. – Жаль, свет ты не часто включаешь.
Я кошусь на него. Он усмехается. Я игриво ударяю его по плечу и возвращаюсь в спальню. Подхожу к кровати, сажусь на краешек.
Потом снимаю обувь, ложусь на спину и смотрю на Самсона. Он медленно обходит кровать, разглядывая меня со всех сторон.
– Чувствую себя твоей добычей, – говорю я.
– Ну уж нет, в этом сценарии я отказываюсь быть акулой! – Самсон плюхается на кровать и подпирает голову рукой. – Вот. Лучше буду планктоном.
– Мудрое решение, – с улыбкой отвечаю я.
Он заботливо убирает мне за ухо прядь волос.
– Нервничаешь?
– Нет. С тобой мне легко и спокойно.
От этих слов на его лицо набегает тень – словно его тревожит тот факт, что мне с ним легко. В следующий миг тень исчезает.
– Я ее заметила, – тихо говорю я.
– Что?
– Мрачную мысль. – Я прижимаю указательный палец к его лбу. – Вот тут.
Самсон молча обдумывает мои слова.
– Слушай, для человека, который ничего обо мне не знает, ты как-то слишком хорошо меня знаешь.
– Твои секреты не имеют значения.
– Точно? Ты ведь не в курсе, что именно я держу в секрете.
– Я вижу, что ты хороший человек, пусть и не знаю ничего о твоем прошлом. Сужу по поступкам. По твоему отношению ко мне. Какая разница, что у тебя за семья, сколько у вас денег и какую роль в твоей жизни сыграли другие люди?
Мрачная мысль возвращается, и я разглаживаю пальцем морщинки на лбу Самсона.
– Перестань. Не будь так строг к себе.
Самсон ложится на спину, складывает руки на груди и смотрит в потолок. Я пододвигаюсь ближе и кладу голову на свою ладонь. Прикасаюсь к кулону, затем веду пальцами по шее к губам.
Он поворачивается и смотрит на меня.
– Может, нам не стоит?..
Вопрос явно не риторический, и я тотчас мотаю головой.
– Я хочу!
– Это неправильно.
– Почему? Потому что я не все о тебе знаю?
Он кивает.
– Знай ты обо мне всю правду, ты не согласилась бы.
Я легонько касаюсь губами его губ.
– Ты драматизируешь.
– Вот именно, что нет! – говорит Самсон. – У меня была непростая жизнь, и тебе это может не понравиться.
– Так и у меня непростая. Мы оба склонны драматизировать, потому что у нас было драматичное прошлое. А сейчас мы могли бы уже драматично заниматься сексом, если бы ты перестал себя грызть.
Он улыбается. Я сажусь и стягиваю футболку. Всю его тревогу как рукой снимает: он усаживает меня на себя и неспешно поглаживает кружевную оторочку бюстгальтера.
– С Дакотой я занималась сексом только в машине, – говорю я. – В кровати ни разу не пробовала. Это у меня впервые.
Самсон проводит пальцем по моему животу и замирает на пуговице шортов.
– А я впервые займусь этим с девушкой, которая мне небезразлична.
Стараюсь не подать виду, что от его слов меня пробивает дрожь. Я хмурю брови.
Он поднимает руку и проводит пальцами по моим губам.
– Почему тебя это печалит?
Хочется помотать головой и уйти от ответа, но я не стану так делать, ведь я осознала, что тайны прошлого на самом деле не имеют никакого значения. Честность – вот что важно.
– Когда ты так говоришь, я с ужасом думаю о нашем расставании. Вот уж не чаяла, что лето закончится для меня разбитым сердцем.
Самсон приподнимает голову и смотрит мне в глаза – прямо, искренне.
– Не волнуйся. В сердце нет костей – оно не разобьется.
Он укладывает меня на спину и снимает свою футболку. На пару секунд это меня отвлекает, затем мысли сами собой возвращаются.
Самсон подается ко мне, но перед поцелуем я спрашиваю:
– Если в сердце нет костей, почему оно так замирает при мысли о том дне, когда нам обоим пора будет уезжать? Словно вот-вот треснет пополам? У тебя ведь так же?
Самсон секунду-другую вглядывается в мое лицо.
– Да. Так же. Значит, в наших сердцах кости все же выросли?
Как только он это произносит, я обхватываю его рукой за шею и притягиваю к себе. Жадно приникаю к его губам – хочу пить эти слова, хочу впитать их и навсегда оставить внутри. Они словно парят в воздухе вокруг нас, между нами и с каждым поцелуем понемногу проникают в душу.
Возможно, он прав. В наших сердцах действительно выросли кости. Тогда получается, что единственный способ узнать наверняка – испытать страшную боль, когда эти кости начнут ломаться.
Я стараюсь отогнать мысль о предстоящем расставании, но очень трудно наслаждаться чем-то бездумно, не ощущая всей душой, что скоро у тебя это отнимут.
Самсон опускается на колени. Нащупывает пуговицу на поясе моих шорт и расстегивает ее. Не сводя глаз с моего тела, стаскивает шорты. Чтобы ему помочь, я приподнимаю сперва бедра, а потом ноги. Он бросает мою одежду куда-то в сторону и несколько секунд просто любуется мной. Мне нравится смотреть на себя его глазами – в них я красивей, чем на самом деле.
Он накрывает нас простыней и ложится рядом, стягивая шорты и с себя. Не испытывая ни малейшей неловкости, я снимаю бюстгальтер и трусики. Мне действительно легко рядом с Самсоном, будто мы делали это уже сто раз, и в то же время меня переполняет предвкушение чего-то совершенно нового и прекрасного.
Теперь мы полностью разделись и поворачиваемся друг к другу под простыней. Самсон подносит руку к моей щеке.
– Ты до сих пор грустишь?
– Грущу.
Он ведет кончиками пальцев по моей шее, плечу и, не глядя мне в глаза, говорит:
– Я тоже.
– Тогда зачем нам вообще прощаться? Да, я поеду учиться, а ты поступишь в Военно-воздушную академию, мы можем писать друг другу, видеться на каникулах и…
– Не можем, Бейя. – Самсон заглядывает мне в глаза, потом не выдерживает и отводит их в сторону. – Я никуда не поступаю. И не собирался.
Его слова и выражение лица наполняют мое сердце болью – будто оно уже трещит по швам. Мне страшно спрашивать, что он имеет в виду, и потому я не спрашиваю.
Самсон крепко стискивает мою руку и целует меня в плечо. От его дыхания по коже я зажмуриваюсь. Сейчас мне так много от него нужно! Я хочу, чтобы он был со мной честен и в то же время чтобы он трогал и целовал меня молча, без слов. Однако чутье подсказывает, что придется выбрать что-то одно – либо ласки, либо правду.
Он прячет лицо у меня на шее.
– Умоляю, не спрашивай, что я хотел сказать. Если спросишь, я отвечу честно. Не могу тебе врать. Но ты не представляешь, как я хочу провести с тобой эту ночь. Больше всего на свете.
Его слова захлестывают меня волной, ударяют с такой силой, что я невольно морщусь. Запустив пальцы в его волосы, я запрокидываю голову и заглядываю ему в глаза.
– Обещай, что все расскажешь завтра, когда мы проснемся?
Самсон кивает. Даже не говорит ничего – и все же я ему верю.
Верю, потому что вижу, как он боится меня потерять. Возможно, так и будет. Однако сегодня мы вместе, а остальное не имеет значения.
Я целую его, давая понять, что правда может подождать до завтра. Сейчас я хочу одного: почувствовать то, что всегда заслуживала чувствовать во время секса, – что мое тело ценят и что ценность моих прикосновений нельзя измерить деньгами.
Самсон на миг отстраняется и достает из ящика прикроватного столика презерватив. Надевает его под простыней и вновь ложится на меня, мягко целует, терпеливо дожидаясь момента, чтобы войти.
Когда это наконец происходит, он приподнимается и внимательно следит за выражением моего лица. Охнув, я затаиваю дыхание в ожидании мига, когда наши тела сольются полностью. Самсон судорожно вздыхает и выходит – так же медленно, как вошел. Затем накрывает губами мои приоткрытые губы.
Когда он входит опять, из моей груди вырывается стон. Поразительно, какими новыми кажутся все ощущения – каждой своей клеточкой я хочу быть здесь, с Самсоном, и это все меняет.
Он прижимается лбом к моему лбу.
– Тебе хорошо?
Мотаю головой.
– Хорошо – очень слабо сказано.
Он смеется мне в шею.
– Согласен.
Голос у него напряжен, как будто он изо всех сил сдерживается, боясь меня сломать.
Я прижимаюсь губами к его уху, перебираю пальцами волосы.
– Со мной можно не осторожничать.
Обхватываю его ногами и целую в шею. От прикосновений моего языка по его коже разбегаются мурашки.
Самсон исторгает стон, а в следующий миг словно оживает: находит губами мои губы, жадно впивается в них и лихорадочно гладит все мое тело.
С каждой минутой ощущения становятся только лучше. В толчках чувствуется ритм, в поцелуях – скорость, в стонах – гармония. Секс превращается в то, чего я никогда прежде не испытывала.