– Например?
Она машет рукой на соседний дом.
– Для начала – что дом принадлежит ему!
– А кроме?
Ее губы вытягиваются в тонкую ниточку. Она немного ерзает на стуле, обдумывая мой вопрос.
– Не знаю, так сразу не соображу.
– Вот именно. Да, он лгал о том, где живет, и не стал снимать с себя навешенный вами же ярлык богатенького парня. Но он всеми силами избегал разговоров о себе, чтобы лишний раз вам не врать.
Сара щелкает пальцами.
– Того парня в ресторане помнишь? Ну, который еще назвал его Шоном. Якобы они вместе учились в нью-йоркской частной школе!
– Да, он соврал – потому что мы стали допытываться.
– Расскажи он нам тогда правду, я прониклась бы к нему куда большим уважением!
– Нет. Вы осудили бы его – точно так же, как осуждаете сейчас.
Поражаюсь, насколько все вокруг черно-белое в представлении таких людей, как Сара. А ведь в мире существует далеко не только добро и зло, все гораздо сложнее. Те, кому никогда не приходилось отдавать частичку души за кусок хлеба или ночлег, просто не догадываются, сколько сомнительных решений вынуждены принимать отчаявшиеся люди.
– Ладно, я больше не хочу это обсуждать.
Сара вздыхает, словно ей не дали закончить, – она-то надеялась уговорить меня выбросить Самсона из головы. Однако темного прошлого недостаточно, чтобы я забыла о парне, который и бровью не повел, узнав о моем собственном темном прошлом.
– Мне надо побыть одной.
– Хорошо, – кивает Сара. – Если захочешь поговорить – я рядом.
Она оставляет меня наедине с моими мыслями и уходит в дом. Я чешу Пи Джея за ухом.
– Похоже, только мы с тобой на стороне Самсона.
У меня начинает вибрировать мобильный, и Пи Джей мгновенно навостряет уши. Я подскакиваю на месте и достаю телефон. Неизвестный номер! Сердце так и рвется из груди. Снимаю трубку.
– Самсон?!
«Вам поступил звонок от лица, отбывающего наказание в следственном изоляторе округа Галвестон, – произносит механический голос. – Нажмите «один», чтобы принять вызов, «два», чтобы отклонить…»
Я нажимаю единицу и подношу телефон к уху.
– Самсон?! – Мой голос полон паники. Стискиваю ладонью лоб и снова сажусь.
– Бейя?
Он как будто очень далеко и в то же время рядом. Я его чувствую. Наконец-то!
– Как ты?
– Нормально. – В его голосе, в отличие от моего, совсем не слышно страха. Наоборот, он спокоен и собран, как будто давно готовился к этому моменту. – Я не могу долго разговаривать, хотел…
– Сколько у нас минут?
– Две. Мне только что сообщили, что с завтрашнего утра разрешены посещения.
– Да, знаю. Я приеду. А что можно сделать сегодня? Позвонить кому-то?
На том конце провода повисает тишина. Может, он не расслышал вопроса? Я уже собираюсь повторить, когда Самсон со вздохом говорит:
– Нет. Звонить некому.
Господи, какой кошмар! У него действительно нет никого, кроме нас с Пи Джеем.
– Вряд ли мой отец согласится внести за тебя залог. Он в ярости.
– Он и не обязан, – говорит Самсон. – Пожалуйста, не проси его об этом.
– Я что-нибудь придумаю!
– Бейя, я здесь надолго. Я серьезно напортачил, понимаешь?
– Именно поэтому я хочу найти тебе хорошего адвоката.
– Суд назначит мне государственного защитника, – говорит Самсон. – Я это уже проходил.
– Они перегружены работой. Лучше найти адвоката, который сможет уделить тебе время!
– Адвокат мне не по карману. На случай, если ты еще не поняла, – я вовсе не богат.
– Вот и хорошо. Ты же знаешь, меньше всего мне нравились в тебе деньги.
Самсон молчит, но я чувствую, что он хочет сказать очень много.
– Сегодня буду весь день рассылать резюме, устроюсь на работу. Начну копить тебе на адвоката, понял? Ты не один, Самсон.
– Ты тоже не обязана исправлять мои ошибки, Бейя. Кроме того, заседание по моему делу будет через несколько недель, к тому времени ты уже уедешь в Пенсильванию.
– Никуда я не поеду!
Он спятил, если думает, что я его брошу. Неужели он всерьез предположил, что я оставлю его гнить в тюрьме, а сама упорхну на другой конец страны, как будто в моем сердце не выросла кость?
– Слушай, а что думаешь про сына Марджори? Он ведь адвокат! На чем специализируется?
Самсон молчит.
Я отнимаю телефон от уха и вижу, что вызов сброшен. Черт!
Прижимаюсь лбом к экрану. Самсону вряд ли разрешат перезвонить. Придется подождать до завтра и поговорить с ним с глазу на глаз. Мой список вопросов сегодня пополнится еще на десяток.
Осталось одно дело. Я перехожу дорогу и иду прямиком к дому Марджори. Барабаню в дверь до тех пор, пока она не открывает.
От волнения я даже на время не посмотрела – еще совсем рано! Она открывает мне в ночной сорочке и халате. Внимательно оглядывает с ног до головы.
– Детонька, что с тобой стряслось?
– Не со мной. С Самсоном. Его арестовали.
В глазах старушки вспыхивает тревога, и она отходит в сторонку, приглашая меня в дом.
– За что?
– Он жил без спросу в чужом доме. Среди ночи неожиданно приехали хозяева, вызвали полицию – и его арестовали.
– Да ты что? Самсона?..
Киваю.
– Да, я там была и все видела. Ему нужен адвокат, Марджори. Такой, который сможет потратить на него больше времени, чем назначенный судом.
– Пожалуй, ты права.
– На чем специализируется ваш сын?
– Он защища… Нет. Кевина я об этом просить не могу.
– Почему? Я устроюсь на работу и смогу ему заплатить.
Марджори в смятении. Я ее понимаю – когда мы с ней только познакомились, она говорила, что почти не знает Самсона. Для меня он значит куда больше, чем для нее. С другой стороны, он многое для нее сделал!
На кухонный стол запрыгивает одна из кошек, Марджори берет ее на руки и прижимает к груди.
– Сколько с вас брал Самсон за помощь по хозяйству?
Она не сразу понимает мой вопрос, а когда понимает, плечи у нее немного опускаются.
– Нисколько. Он все делал бесплатно.
– Вот именно! Он неплохой человек, Марджори, и вы это знаете. – Я вручаю ей мобильник. – Пожалуйста. Позвоните сыну. Теперь Самсону нужна ваша помощь.
Она ставит кошку на пол и отмахивается от моего телефона.
– Никогда не умела пользоваться этими штуками.
Марджори идет на кухню, снимает трубку стационарного телефона и набирает номер сына.
Кевин согласился поговорить с Самсоном, потому что знает, как часто тот помогал Марджори в последние месяцы. Он не сказал, что готов защищать его бесплатно – да и вообще не сказал, возьмется ли за дело, – и все же теперь я на шаг ближе к цели, чем была до прихода к Марджори.
Когда я собираюсь уходить, она вручает мне пакет с двумя фунтами пеканов.
– На следующей неделе будет миндаль.
Я улыбаюсь.
– Спасибо, Марджори.
Вернувшись домой, я бросаю пакет с орехами на стол и подбираю с пола оба рюкзака, которые отец принес от Самсона. Подняться к себе не успеваю: он уже выходит в коридор.
– Бейя?
Иду дальше.
– Остаток дня я проведу в своей комнате. Прошу меня не беспокоить – я ложусь спать.
– Бейя, подожди! – летит в спину.
Когда я начинаю подниматься, из родительской спальни доносится голос Аланы:
– Брайан, она сказала, что хочет побыть одна.
Да. Сейчас я точно не готова прослушать очередную лекцию о том, какой ужасный Самсон человек. Слишком расстроена. И слишком устала.
Ночью мне удалось поспать от силы часа два, и хотя с момента пробуждения по венам вовсю шпарит адреналин, глаза уже просто слипаются.
Бросаю рюкзаки на пол и падаю на кровать. Лежу, уставившись на стеклянные балконные двери. На улице солнечно. Тепло. Радостно.
Я встаю и наглухо задергиваю шторы, потом заползаю обратно под одеяло. Хочется одного: чтобы этот день уже закончился. А он только начался!
Больше часа я ворочаюсь в постели, глядя в потолок. В голову без конца лезут мысли о том, что будет дальше. Сколько Самсона продержат в изоляторе? Светит ли ему реальный срок? Если да – то какой, учитывая количество предъявленных обвинений? Полгода? Десять лет?
Похоже, без снотворного мне сегодня не уснуть. Слишком уж много крутится мыслей. Я приоткрываю дверь и прислушиваюсь к звукам внизу – жду, когда на кухне никого не останется. Потом спускаюсь и захожу в кладовку, где хранятся лекарства. Изучаю пузырьки, но ничего, что помогло бы уснуть, не нахожу.
Может, снотворное в хозяйской ванной? Отец с Аланой, по идее, сейчас едут на работу, так что я иду в их ванную и открываю шкафчик над раковиной. Увы, там только зубная паста, несколько зубных щеток, какая-то мазь и банка с ватными палочками.
Захлопываю дверцу и вздрагиваю, увидев в зеркале отражение Аланы. Она стоит у меня за спиной.
– Простите. Я думала, вы на работе.
– Взяла выходной. Что ты ищешь?
Я оборачиваюсь и в отчаянии смотрю на нее.
– У вас есть найквил или что-нибудь успокаивающее? Мне надо поспать. Я всю ночь не спала, а в голове такая каша – не уснуть.
Я машу руками перед лицом, пытаясь отогнать подкатывающие слезы – все это время мне каким-то чудом удавалось их сдерживать.
– Могу заварить тебе чай.
Чай? Она собралась отпаивать меня чаем?
Да ладно, в доме стоматолога просто обязаны быть забористые транквилизаторы!
– Нет, мне нужен не чай, Алана, а что-нибудь действенное. Хочу уснуть и как можно дольше не просыпаться! – Прячу лицо в ладонях и шепотом говорю: – Думать слишком больно. Не хочу видеть его во сне. Хочу просто спать, ни о чем не думая и ничего не чувствуя.
Сердце обливается кровью.
До меня понемногу доходит смысл сказанного Самсоном. Я прислоняюсь к раковине, чтобы удержаться на ногах. В голове эхом отдаются слова: «Я здесь надолго, Бейя».
Когда же я буду счастлива? Неужели придется вновь стать той, кем я была до встречи с Самсоном? Только не это. Раньше у меня внутри не было ничего, кроме обиды и горечи. Ни намека на душевный покой или радость.