Человеком, который кардинально изменил ход событий, стал Пол Харрингтон. По воле случая он оказался в нужное время в нужном месте. Харрингтон вырос в Канзасе, играл в трех баскетбольных командах Канзасского университета, поступил в медицинскую школу, прошел резидентуру в области ортопедической хирургии. После Второй мировой войны найти хорошую работу в США было сложно, и Харрингтон согласился поехать в Хьюстон и занять должность хирурга в клинике, занимавшейся лечением полиомиелита. Других претендентов на это место не нашлось.
Мир захлестнула эпидемия полиомиелита: вирус-возбудитель еще не открыли, а вакцина Солка появится только спустя десять лет. В клинике Харрингтон занимался детьми и подростками, у которых после перенесенного полиомиелита развился сколиоз. Доктор Харрингтон объединил усилия с мастерами, делавшими для его больницы ортопедические приспособления. Они изготавливали крюки из нержавеющей стали. Во время операции Харрингтон крепил эти крюки к позвоночнику пациента, размещая их над искривленными участками и под ними. Затем он соединял крюки стержнем с насечками и раздвигал получившуюся конструкцию, как домкрат, выпрямляя позвоночник. Наконец, он обездвиживал этот участок позвоночника путем спондилодеза.
После операции пациенты оставались на больничной койке до тех пор, пока позвоночник не приобретал твердость – это месяцы постельного режима и еще несколько месяцев в гипсе от подбородка до бедер. Иногда крюки переставали держаться, ломались стержни, возникало заражение, позвонки не хотели срастаться. Харрингтона это не останавливало. Он продолжал подробно документировать каждый случай и совершенствовать хирургические методы, дорабатывать инструменты, корректировать режим послеоперационного ухода. Пристальное внимание к деталям позволило снизить частоту осложнений с семидесяти семи процентов до нуля.
В 1958 году доктор Харрингтон представил результаты своей работы на ежегодном съезде Американской академии хирургов-ортопедов. Его инновационный подход вызвал изумление, скепсис и насмешки. Однако некоторые ортопеды решили попробовать метод Харрингтона – в таких случаях Харрингтон настаивал, чтобы они сначала побывали у него в клинике и увидели процесс воочию. Признание пришло не сразу. В 1960 году журнал Time писал: «Бывает так, что болезнь едва ли не предпочтительнее, чем лекарство от нее. Пример тому – сколиоз. ‹…› Лечение этого недуга настолько мучительно, что [родителей] невозможно убедить дать на него согласие даже ради спасения детей от неизлечимых искривлений. На прошлой неделе хирург из Хьюстона доктор Пол Харрингтон завоевал новых сторонников своего оригинального, более щадящего метода».
Как это часто бывает, методику Харрингтона постепенно вытеснили более совершенные подходы. Современные техники лечения сразу придают позвоночнику стабильность, не требуют постельного режима и ношения ортопедического аппарата в послеоперационный период. Новые устройства позволяют сохранить естественные изгибы позвоночника вперед и назад, корректируя при этом ужасающие боковые отклонения. Сейчас полиомиелит почти не встречается в промышленно развитых странах, но новаторская работа Харрингтона по-прежнему важна для лечения повреждений позвоночника и сколиоза, вызванного другими причинами. Осознанно или нет, Харрингтон пошел туда, где был нужен более всего, и его усердный труд принес свои плоды. Он не заработал больших денег, так как не стал патентовать свое смелое изобретение, благодаря которому общество получило огромную пользу.
Чарнли, Илизаров, Ватанабэ и Харрингтон развивали ортопедию, упорно стремясь конструктивно совершенствовать свои аппараты и оттачивать хирургические приемы в операционной. Следующие два пионера ортопедии добились успеха в научных лабораториях.
Маршалл Урист был участником Второй мировой войны, затем окончил резидентуру по ортопедической хирургии в Бостоне и вернулся в родной Иллинойс. Став сотрудником лаборатории Чикагского университета, Урист вместе с одним физиологом сосредоточился на процессах роста и пересадки кости. Он обратил внимание, что новая кость иногда образуется не только вокруг трансплантата, но и в мышечной ткани на некотором расстоянии. Урист предположил, что клетки синтезируют новую костную ткань под воздействием какого-то химического вещества. Он решил установить и выделить этот мессенджер. В середине 1950-х годов Урист переехал в Лос-Анджелес и до самого конца своей карьеры работал в Калифорнийском университете.
Ассистенты Уриста регулярно привозили со скотобойни десятки килограммов говяжьих костей. Под руководством ученого они дробили это сырье и обрабатывали его, чтобы убрать кальций и разрушить белки. Урист повторял эту нелегкую процедуру снова и снова и наконец получил из кучи костей крохотную каплю белка-стимулятора. При введении в сухожилие, головной мозг и жировую ткань эти цепочки аминокислот стимулировали местные клетки к образованию кости.
Маршалл Урист назвал открытый им фактор роста костным морфогенетическим белком – сегодня он известен во всем мире как BMP (bone morphogenetic protein). Сначала описание и проверка эффективности этого белка продвигались очень медленно – вещество встречается в мизерных количествах, и на его изоляцию и очистку требуются недели. Более быстрый способ выделения BMP нашелся совершенно случайно. Первоначально изоляцию этого белка проводили при комнатной температуре. Один научный сотрудник, уезжая на выходные в поход, заморозил партию костей до окончательной обработки. На следующей неделе обнаружилось, что после разморозки BMP получается гораздо больше, чем обычно.
В дальнейшем Урист, его бывшие коллеги и другие ученые исследовали химию этого вещества. Оказалось, что BMP представляет собой группу тесно связанных между собой факторов роста, которые стимулируют образование кости. Сейчас их производят с помощью бактерий – препарат уже поступил в продажу и разрешен для медицинского применения в определенных условиях. Он способствует заживлению трудно поддающихся лечению переломов и ускоряет полное сращивание сегментов позвоночника во время лечения болей в шейном и поясничном отделах позвоночника. Теперь при проведении спондилодеза специальные устройства для надежной фиксации позвонков используются в комбинации с трансплантатом, пропитанным BMP и взятым от умершего донора. Научный прогресс сделал эту довольно рискованную процедуру намного надежнее. Интересно, что бы мы сейчас делали, если бы тот ассистент никуда не поехал в выходные?
Следующая история произошла также в середине XX века, когда работали все вышеупомянутые гиганты ортопедии. Доктор Жаклин Перри серьезно заболела. Для коллег-врачей ее диагноз мог означать одно – конец карьеры. Только не для Жаклин. Она переключилась на другие вопросы, помогла тысячам людей, страдавших хромотой, и вдохновила многих женщин стать ортопедами и физическими терапевтами.
Еще в десятилетнем возрасте Перри решила стать врачом, но ее путь в профессию оказался нелегким. Она училась в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса на факультете физической культуры. Началась Вторая мировая война, Жаклин поступила на военную службу, прошла курс обучения по физической терапии и работала в реабилитационном госпитале. Далеко не всегда она была согласна с назначенным лечением и стремилась принимать решения самостоятельно. Это желание и привело ее в медицинскую школу. В 1950 году Жаклин Перри окончила ее, затем резидентуру по ортопедической хирургии и стала одной из десяти женщин, которые первыми получили сертификат Американского совета по ортопедической хирургии.
Перри поступила на работу в реабилитационную больницу Rancho Los Amigos на юге Калифорнии и трудилась там всю жизнь, даже когда болезнь Паркинсона приковала ее к инвалидной коляске. Она оставила свой пост в возрасте девяноста четырех лет, всего за неделю до своей смерти. В начале врачебной карьеры Перри в стране бушевала эпидемия полиомиелита. Болезнь настолько ослабляла детей, что они едва могли дышать, и их помещали в «железные легкие»[36]. Провести хирургическую операцию по стабилизации позвоночника, которая позволила бы ребенку сидеть и облегчила бы его дыхание, не представлялось возможным – позвоночник пациента был слишком хрупким. Доктор Вернон Никел и его новая коллега доктор Жаклин Перри разработали необычное устройство для поддержания шеи: металлическое кольцо вворачивали в череп и соединяли рейками с удобным жилетом на груди. (Описание процедуры звучит жутковато, но винты вставляли под местной анестезией, они не пробивали череп и не причиняли боли.)
Зафиксировав шею, врачи могли смело оперировать и соединять нестабильные участки позвоночника костными трансплантатами. Никел и Перри совершили в ортопедии настоящую революцию. Правда, хирургическая карьера Перри близилась к концу из-за собственных проблем с шеей: каждый раз, когда она поворачивала голову, она чувствовала сильное головокружение.
Перри не упала духом. Она сосредоточилась на решении другой важной задачи. Среди пациентов ее больницы было много людей, страдавших от хромоты вследствие перенесенного полиомиелита, церебрального паралича, инсульта и иных нейромышечных расстройств. До самого конца своей жизни она неустанно искала возможности помочь этим людям, совмещая работу в лаборатории и клинике. Она изучала походку людей – нормальную и ненормальную – и написала важнейший труд на эту тему. Перри стала экспертом по проблемам, связанным с опорно-двигательным аппаратом. Пациентам с неизлечимыми болезнями теперь можно было подобрать научно обоснованное лечение – как оперативное, так и консервативное (без хирургического вмешательства). Доктор Перри помогала и пациентам, проходившим реабилитацию после повреждений суставов, и спортсменам, желавшим улучшить свою физическую форму. Например, понаблюдав за замахом одного своего коллеги во время игры в гольф, Перри дала ему очень ценный совет, хотя сама никогда не играла в гольф.
Своей тягой к знаниям и стремлением помогать людям Жаклин Перри воодушевляла других. Коллеги и студенты считали ее серьезной, целеустремленной и строгой. Она проявляла твердость характера, но всегда руководствовалась любовью к ближним. Перри стала примером для многих хирургов-ортопедов и физических терапевтов, особенно женщин, которые приезжали к ней учиться. Ученики уважительно и вполне заслуженно называли ее королевой ортопедии.