смерти. Свидетельство тому – вход в Vortex Bar and Grill в Атланте и изображения черепов на всевозможных товарах широкого потребления
Чтобы бросить вызов визуальным аллюзиям, Камиль Сен-Санс сочинил симфоническую поэму под названием «Пляска смерти» – разумеется, в минорном ключе. Звуки ксилофона в этом произведении хорошо передают бряцание костей. Этот же инструмент композитор использовал в сюите «Карнавал животных», в части, которая посвящена ископаемым остаткам.
Самый знаменитый театральный череп принадлежит Йорику, придворному шуту. Прошло почти четыреста лет после того, как Шекспир написал «Гамлета», и пианист Анджей Чайковский, взявший псевдоним в честь великого русского композитора, решил приобщиться к славе бессмертного персонажа и завещал свой череп Королевской шекспировской труппе. Несколько месяцев череп пианиста участвовал в спектаклях, но потом его отправили на полку из опасений, что знаменитая фамилия затмит игру актеров.
С костями связаны некоторые географические названия, хотя это не всегда очевидно. В частности, Голгофа (из арамейского языка) и Кальвария (из латыни) означают «череп» – это место близ Иерусалима, где был распят Иисус. Аналогичным образом получил свое имя калифорнийский Калаверас из рассказа Марка Твена (calaveras – «черепа» по-испански, их находили на берегах местной речки). Австралийский город Брисбен и река, на которой он стоит, названы в честь одного из первых губернаторов Австралии. Фамилия уходит корнями в староанглийский язык, где brise означало «ломать», а ban – «кость». Я так и не разобрался, то ли это семейство само пострадало от переломов, то ли ломало – а может быть, правило? – кости другим. В иных случаях кость преподносит более понятные уроки.
Глава 12. Кости, которые учат
Предмет изучения палеонтологии – науки о вымерших организмах – появился в далеком прошлом. Ему как минимум одиннадцать с половиной тысяч лет. Сама дисциплина возникла относительно недавно по сравнению со своими родителями – геологией и биологией. Она начала развиваться, пусть и медленно, в XVII веке по нескольким причинам. Коллекционеры эпохи Возрождения собирали камни и камнеподобные предметы, которые называли фоссилиями (fossilis по-латыни – «ископаемый»), не предполагая, что некоторые из этих находок когда-то были живыми организмами. Такому представлению способствовали две философские доктрины. Последователи Платона утверждали, что между живыми и неживыми сущностями имеются связи, поэтому они напоминают друг друга. Последователи Аристотеля считали, что семена живых организмов попадают в землю и вырастают похожими на растения и животных. Леонардо да Винчи – сам «мистер Возрождение» – не был согласен ни с теми, ни с другими и догадывался о биологическом происхождении ископаемых морских существ, которые он нашел высоко в горах Италии, однако его наблюдения игнорировали и даже высмеивали.
В XVIII веке англичанин Роберт Гук, занимавшийся астрономией, математикой, физикой и биологией, предположил, что некоторые фоссилии – это исчезнувшие организмы. Большинство его современников по философским и религиозным причинам не могли принять идею вымирания. Эта мысль укрепилась в сознании людей лишь сто лет спустя, когда ученые заметили явные различия между скелетами слонов и давно вымерших мастодонтов, существование которых считалось бесспорным.
Начиная с 1808 года появляются описания окаменевших останков гигантских рептилий, подтвердившие предположения, что когда-то эти существа бродили по планете. Открытие произвело фурор в научном сообществе. Новая дисциплина получила название «палеонтология», и на протяжении всего XIX века ученые эпизодически занимались поиском, изучением и анализом окаменевших костей.
Один из рывков связан с именем Уильяма Бакленда, эксцентричного адепта молодой науки. В 1824 году он опубликовал первое полное описание динозавра (само слово, которое в переводе означает «ужасный ящер», придумают лишь спустя два десятка лет). Многие ученые отмахивались от выводов Бакленда из-за его странностей. Например, Бакленд проводил геологические полевые работы в мантии и академической шапочке, любил читать лекции верхом на коне и приходил на собрания с ручным медведем. После целого ряда экспериментов Бакленд решил классифицировать животных на основе их вкусовых качеств. Он утверждал, что перепробовал все животное царство. Крота и синюю мясную муху он счел невкусными. Коллеги-палеонтологи побаивались обедать с Баклендом.
Вплоть до середины XIX века учеными становились богатые любознательные джентльмены, которые могли позволить себе проводить исследования и устраивать экспедиции. Многие из них хвалились коллекциями минералов и окаменелостей, чучелами экзотических животных, раритетами и предметами искусства. Их кабинеты редкостей были наполнены диковинными экспонатами. Такие коллекции подчеркивали высокий социальный статус владельца, а в кабинетах редкостей собирались единомышленники-интеллектуалы и аристократы.
Что касается изучения ископаемых, то любительский подход постепенно сменился профессиональным. Музеи, университеты и государственные учреждения начали привлекать к исследованиям геологов и палеонтологов: их работа оказалась востребованной и по культурным, и по экономическим соображениям. Открытия, в том числе результаты сравнительной анатомии давно вымерших животных, помогли подтвердить теорию эволюции, а информация о местах обнаружения окаменелостей упрощала эксплуатацию недр и особенно добычу угля – топлива индустриального века.
Сначала кости динозавров интересовали исключительно ученых. Все изменилось в 1868 году, когда в Филадельфии появился преуспевающий британский художник Бенджамин Уотерхаус Хокинс. Он уже получил широкую известность как иллюстратор книг по естественной истории, написанных Дарвином и другими биологами середины XIX века. Кроме того, он изготовил полноразмерные глиняные формы, которые затем были использованы для создания бетонных фигур динозавров для лондонской выставки. Это стало настоящей сенсацией, и Хокинс получил второй крупный заказ – создать в Центральном парке Нью-Йорка большой палеозоологический музей, где будут демонстрироваться окаменелости динозавров, недавно открытые в Америке.
В Нью-Йорке не оказалось ни ископаемых, ни специалистов-палеонтологов для этого проекта, и Хокинс отправился в Филадельфию. Филадельфийская академия естественных наук поручила ему собрать скелет девятиметрового динозавра, большинство костей которого было в ее распоряжении. Хокинс изготовил гипсовые слепки недостававших элементов, а к сборке металлического каркаса подошел творчески, придав реконструированному скелету стоячее, естественное положение. С человеческими костями подобную процедуру проделали еще в древней Александрии, но те кости были легкими и соединялись проволокой. Именно Хокинс впервые представил окаменевшие останки многотонного динозавра в натуральную величину.
Публика толпами валила поглядеть на собранный скелет. За год число посетителей удвоилось, и академия начала брать плату за вход. Это ничуть не остудило интерес к динозаврам – он не угасает и сто пятьдесят лет спустя.
Сегодня ни один музей естественной истории невозможно себе представить без большого скелета динозавра, стоящего в угрожающей позе. Обычно скелеты динозавров размещают прямо в вестибюле, где можно установить витрину любого размера, а шок и благоговение будут наиболее сильными. Конечно, самый известный образец – это тираннозавр по имени Сью, который уже не одно десятилетие готов слопать гостей Филдовского музея естественной истории в Чикаго. С этим скелетом связана настоящая детективная история, в которой нашлось место битве владельцев и самому длительному уголовному процессу в Южной Дакоте. Обо всем этом я расскажу позже.
Бенджамин Уотерхаус Хокинс рядом с первым собранным им скелетом динозавра – удивительным экспонатом, который он создал в 1868 году
commons.wikimedia.org/wiki/File: Hadrosaurus_foulkii.jpg
Окаменевшие останки динозавров и других позвоночных, открытые для публики и хранящиеся в коллекциях для научных исследований, – это плоды трудов палеонтологов, любителей и профессионалов, которые часами ищут свои сокровища, не отрывая глаз от земли. Под влиянием атмосферных условий окаменелости медленно выходят из древних скальных образований и обычно обнажаются там, где климат жаркий и сухой. Не каждый ученый захочет карабкаться под палящим солнцем на осыпающийся скалистый утес, а потом долго сидеть на корточках с зубочисткой в одной руке и кисточкой в другой. Палеонтологов такие тяготы не смущают. Многие прибегали и к сомнительным приемам – это подтверждают «костяные войны».
Под этим названием в историю вошла бесчестная борьба двух гигантов палеонтологии – самовлюбленных, амбициозных, завистливых и богатых. Писатель Урл Ланэм весьма деликатно характеризует этих противников – Отниела Марша и Эдварда Копа:
На порядок выше заурядных злонамеренных сплетен стоит искренняя ненависть. Вероятно, она – одна из самых ценных сил, заставляющих человека мыслить продуктивно, быстро, точно, остро и оригинально. И Коп, и Марш в необычайно высокой степени пользовались преимуществами, которые давало им это чувство.
Ученые познакомились в 1863 году в Берлине. Сначала между ними установились дружеские отношения. Марш, выпускник Йельского университета, в Берлине продолжал свои исследования. В шестнадцать лет отец Копа перестал платить за обучение сына в школе, но к моменту их встречи Коп успел опубликовать тридцать семь научных статей – у Марша было всего две публикации. Коп – человек порывистый и импульсивный, Марш – спокойный и педантичный. Однако оба оказались склочниками: хозяйка, у которой жил Марш, признавалась, что встретиться с ним – все равно что «с разбегу напороться на вилы». Коп всю жизнь вел полевые работы в богатом окаменелостями районе между рекой Миссисипи и Скалистыми горами. Марш после четырех сезонов оставил это занятие и начал платить другим за то, чтобы образцы привозили ему прямо в Йельский университет. Он был кабинетным палеонтологом.