После того как они прошли дозорных, далеко внизу их взглядам открылась излучина реки. Над ее поверхностью тянулось знаменитое сооружение, упоминавшееся даже во французских детских стишках, – Авиньонский мост. Его еще называли мостом Сен-Бенезе. Построенный в конце двенадцатого века, он по сию пору оставался единственной переправой через Рону – даже при том, что через столько веков после возведения этого великолепного архитектурного шедевра от его первоначальных двадцати двух арок сохранилось только четыре.
По всей длине мост был освещен яркими огнями и переливался в ночи, словно драгоценное алмазное колье. Несколько групп людей исполняли на нем традиционные национальные танцы. С моста доносилась громкая музыка.
Вряд ли можно найти такой город, как Авиньон, где прошлое и настоящее смешиваются друг с другом, не испытывая при этом ни малейшего дискомфорта.
– Откуда начнем? – спросила Кэт.
На протяжении всего полета Вигор занимался изысканиями, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Теперь, когда они шли от реки по направлению к городу, он начал делиться своими мыслями с Кэт:
– Авиньон представляет собой одно из самых древних человеческих поселений на территории Европы. Я мог бы проследить его истоки вплоть до времен неолита. Сначала здесь жили кельты, затем – римляне. Но главное, чем славится Авиньон сегодня, так это своим готическим прошлым, расцвет которого пришелся на тот век, когда здесь протекал французский период папства. Авиньон претендует на то, чтобы считаться самым крупным во всей Европе «музеем» готической архитектуры. Это поистине олицетворение готики.
– И что это нам дает? – спросила Кэт.
Голос ее прозвучал жестко, и это не укрылось от Вигора. Разлученная со своими товарищами, не имея возможности вступить с ними в контакт, оказавшись в другой стране, она чувствовала себя очень неуютно. Вигор понимал: эта женщина ощущает глубочайшую вину за то, что ее напарник Монк и его, Вигора, племянница оказались в плену. И слова ее командира о том, что она сделала правильный выбор, не послужили ей облегчением.
Вигор испытывал похожие чувства. Ведь он сам втравил Рейчел в эту авантюру, и теперь его любимая племянница – в лапах ордена дракона! Однако Вигор понимал, что, посыпая голову пеплом, они ничего не добьются. Он вырос с верой, которая стала краеугольным камнем его бытия и теперь помогала ему, давая надежду на то, что Рейчел уцелеет. Волею Бога. Или… Грея.
Но это вовсе не означает, что сам он должен сидеть сложа руки. Господь помогает тем, кто помогает сам себе. Им с Кэт есть чем заняться в этом городе.
Отвечая на вопрос Кэт, он стал рассказывать:
– Слово «готика» происходит от греческого «goetic», что переводится как «магия». Именно поэтому такой архитектурный стиль считался магическим. Он был не похож ни на что из существовавшего в те времена: тонкие ребра каркасов, парящие в воздухе контрфорсы, огромная высота зданий… Все это давало ощущение невесомости.
Последнее слово Вигор произнес с особым нажимом, и Кэт поняла его.
– Левитация… – сказала она.
– Совершенно верно, – кивнул Вигор. – Соборы и другие готические здания создавались группой вольных каменщиков – масонов, которые называли себя Сынами Соломона. Они являли собой смесь рыцарей ордена тамплиеров и монахов-цистерцианцев. При строительстве этих сооружений Сыны Соломона использовали тайные математические знания, предположительно приобретенные тамплиерами, когда во время Крестового похода они открыли храм Соломона. Рыцари становились все богаче, ибо, по слухам, они также нашли огромные сокровища царя Соломона и, возможно, даже ковчег завета Господня, который, как считается, был спрятан в этом храме.
– А в ковчеге Моисей хранил горшки с манной, – добавила Кэт, вспомнив рассказ монсиньора. – Его способ создания моноатомных металлов.
– Такую возможность также нельзя сбрасывать со счетов, – сказал Вигор. – В Библии существует множество ссылок на странную энергию, исходившую от ковчега, на то, что он был способен левитировать. Даже само слово «левитация» произошло от того, как назывались хранители ковчега – священники-левиты. Кроме того, известно, что ковчег мог убивать с помощью световых ударов. Один из возчиков – человек по имени Узза – вез ковчег в своей повозке и, когда тот немного накренился, решил поправить его. Но стоило ему прикоснуться к ковчегу, как бедняга тут же рухнул замертво. Бедный царь Давид был настолько напуган всем этим, что поначалу даже отказывался принимать ковчег в своем городе, но левиты объяснили ему, как следует обращаться со святыней, чтобы она никому не причиняла вреда: надо надеть фартук, перчатки и избавиться от всех металлических предметов.
– Для того, чтобы не ударило.
Голос Кэт звучал уже не так напряженно. Ее целиком захватила разгадка очередной тайны.
– Возможно, ковчег с помещенным в него моноатомным порошком действовал как мощный электрический конденсатор. Вещество, обладающее свойством сверхпроводимости, поглощало энергию из окружающей среды и сохраняло ее наподобие золотой пирамиды. До того момента, когда кто-то обошелся с ним без должной предосторожности.
– И получил мощный электрический разряд.
– Совершенно верно, – подтвердил Вигор.
– Хорошо, – продолжала свои рассуждения Кэт, – предположим, что тамплиеры заново нашли ковчег завета Господня и эти порошкообразные сверхпроводники. Но разве могли они проникнуть в их секреты?
– Возможно, у меня есть ответ на ваш вопрос. Совсем недавно коммандер Грей спросил меня, способен ли я проследить историческую эволюцию взаимоотношения людей с этими странными моноатомными порошками.
– От Египта до библейских волхвов, – вставила Кэт.
– Да, – кивнул Вигор. – Но вот что я подумал: а являются ли волхвы конечным пунктом этой эволюции, не продолжилась ли она дальше в истории, уже после Христа? Есть ли какие-нибудь способы выяснить это?
– И вы их нашли, – подхватила Кэт, видя, как возбужден ее собеседник.
– Эти моноатомные порошки на протяжении истории фигурировали под различными названиями: «белый хлеб», райский камень, камень волхвов… К великому своему удивлению, заглянув дальше в историю, в послебиблейское время, я обнаружил еще один загадочный камень, теперь уже из области алхимии. Знаменитый философский камень.
– Тот самый, который, согласно убеждению алхимиков, мог превращать свинец в золото? – спросила Кэт.
– Это общее заблуждение. Живший в семнадцатом веке философ Эраний Филалет, уважаемый член британского Королевского общества, сделал в одном из своих трактатов прелюбопытнейшую запись. По его мнению, «философский камень является не чем иным, как золотом, выпаренным до его чистейшего состояния, называемым камнем лишь из-за присущей ему твердости, золотом чище чистого, но похожим на мельчайший порошок».
– Снова золотой порошок, – с удивлением проговорила Кэт.
– Может ли связь быть более очевидной? И говорил об этом не только Эраний. Никола Фламель, французский химик пятнадцатого века, описывал результат алхимических опытов следующими словами: «И вышел мелкий золотой порошок, каковой назвали философским камнем».
Переведя дух, Вигор продолжил:
– Из всего этого становится ясно, что многие ученые в те времена экспериментировали с золотом, имеющим столь необычную форму. Можно сказать больше: это увлечение захватило все Королевское общество, включая и Исаака Ньютона. Немногие знают о том, что Ньютон был страстно одержим алхимией и являлся коллегой Эрания.
– И каковы же результаты работы всех этих ученых?
– Я не знаю. Вероятно, большинство из них зашли в тупик, но еще один коллега Ньютона, Роберт Бойл, также исследовал золото алхимиков и обнаружил нечто такое, что смутило его. Он прекратил свои эксперименты и объявил подобные исследования опасными. Настолько опасными, что неправильное использование их результатов может «привести человечество к хаосу и перевернуть весь мир вверх тормашками». Что же его так сильно напугало? Может быть, он наткнулся на что-то такое, что заставило наших древних алхимиков уйти в глубокое подполье?
Кэт недоуменно тряхнула головой.
– Но какое отношение философский камень имеет к готической архитектуре?
– Гораздо более тесное, чем вам может показаться. Некто Фулканелли, француз, живший в начале двенадцатого века, написал трактат, который пользовался бешеной популярностью и сегодня мог бы называться бестселлером. Он озаглавил его «Le Mystère des Cathèdrales»[53]. В нем говорилось о том, что готические соборы Европы несут в себе зашифрованные послания, указывающие на то, где хранятся секреты алхимиков и утраченные знания, включая и рецепт изготовления философского камня.
– Шифр – в камнях?
– Не удивляйтесь. Церковь делала это всегда. Люди тогда в подавляющем большинстве были неграмотны, а украшения соборов несли в себе информационную нагрузку. Информация эта передавалась через библейские сюжеты. И не забывайте еще о том, кто создавал эти готические каменные «книги».
– Рыцари ордена тамплиеров.
– Сообщество, получившее знания из храма Соломона. Так что они, вполне возможно, вплетали в библейские сюжеты некие зашифрованные послания, адресованные их собратьям, алхимикам-масонам.
Кэт, похоже, не решалась принять все сказанное на веру.
– Стоит только повнимательнее рассмотреть некоторые образчики готического искусства, – продолжал Вигор, – и вы вздрогнете от удивления. Иконография полна зодиакальными символами, математическими ребусами, геометрическими лабиринтами, берущими начало в текстах алхимиков тех времен. Даже Виктор Гюго в своем бессмертном романе «Собор Парижской Богоматери» посвятил целую главу рассуждениям о том, насколько противоречит канонам католической церкви архитектура Нотр-Дама. Он называл готическое искусство «бунтарскими страницами», воплощенными в камне.
Вигор указал вперед, куда-то между деревьев. По мере того как они подходили к Дворцовой площади, парк заканчивался.