– Почти готов, – сказал он. – Осталось только упорядочить кое-что из того, что я купил вчера.
– Сэр, – обратилась я к нему, не зная, с чего начать. – Дженни… Мне кажется, что она… что с ней… – Я вдохнула поглубже. – Сэр, с ней что-то неладное.
– Именно сейчас?
Он вынул из корзины узловатый корень и чашку с золотой каемкой и поставил их на стол. На другом конце стола уже стоял чайный сервиз, но эта чашка в пастельных тонах была явно из другого набора.
– Да, сэр. Не знаю, виной тому перчатки, цветы или мои слова, – вздохнула я. – Или же все вместе. Но ей стало хуже.
Джекаби швырнул корень в сумку и повернулся ко мне.
– Дело не в вас, мисс Рук. Наша бесплотная подруга сама завела себя в своего рода чистилище. Она не может покинуть дом, потому что полагает, что может существовать только здесь, в том месте, которому, по ее мнению, принадлежит. И точно так же может прикасаться только к тем вещам, которые, по ее мнению, принадлежат ей. Именно поэтому расследование по ее делу и приостановилось. Она не могла сопровождать меня в моих изысканиях.
– Расследование по ее делу? Вы говорите о ее гибели?
Джекаби кивнул.
– Да, дело о ее убийстве… и кое о чем еще.
– Разве она так вам нужна, чтобы расследовать его?
– Я бы мог постараться и сам. И до некоторой степени постарался. Дуглас помог мне составить довольно внушительное досье.
Порывшись в ящике, он вынул папку. Когда он положил ее на стол, я заметила аккуратно напечатанное на обложке имя Дженни.
– Оно неполное, но тут все, что мы знаем о мисс Кавано и ее женихе: газетные вырезки, улики, представляющие интерес лица. Загвоздка в том, что в глубине души Дженни не уверена в том, что должна узнать правду. И пока она этого не захочет, я даже не знаю, будет ли во благо открыть ей истину. Возможно, она боится, что ответы окажутся болезненней вопросов, а я не могу обещать ей обратное. Однако когда она будет готова, то, думаю, сможет пойти куда угодно, в том числе и туда, куда должна.
– Вы думаете, – раздался из-за стола голос Дженни, и постепенно в воздухе проявились нежные очертания призрачного лица. Она выглядела рассерженной и расстроенной, но, по крайней мере, исчезли признаки замешательства и паники, и сейчас она, похоже, полностью контролировала себя. – Но вы не знаете. Могли бы просто поверить мне, когда я говорю, что хочу знать, а не секретничать и не шушукаться у меня за спиной, утверждая, что дело безнадежное и стоит только того, чтобы засунуть его подальше в ящик.
– Вот ваша папка, – сказал Джекаби. – На ней написано ваше имя и все такое. Откройте ее.
Дженни состроила недовольную гримасу.
– А где мои перчатки?
– Я уже говорил, что они вам не нужны. Могу даже доказать.
Он взял со стола чашку с золотой каемкой и еще одну с подноса.
– Вот эта – из вашего наследственного сервиза.
Он швырнул пастельно-голубую чашку, и Дженни, распахнув глаза от неожиданности, протянула руки и схватила пролетающее мимо нее фарфоровое изделие.
– А вот эту я купил вчера на рынке.
Не дав ей опомниться, он вслед за первой кинул новую чашку, с золотой каемкой. Дженни инстинктивно протянула руку, но чашка пролетела сквозь нее, разбившись о книжный шкаф.
Сжав первую чашку в ладонях и нахмурившись, она обратилась к Джекаби:
– Хватит портить мое имущество! Ничего вы не доказали. Вы и так знали, что я могу дотрагиваться только до вещей, которые принадлежат мне. Вы просто издеваетесь надо мной, и я попросила бы вас не ухмыляться, когда я сержусь на вас!
Джекаби покачал головой, продолжая улыбаться.
– Вы можете дотрагиваться до того, что принадлежит вам, по вашему мнению. Вообще-то, та чашка, которую вы держите в руках, вам не принадлежит. Разве вы не узнали сервиз, который подарила мне миссис Симмонс в прошлом году за то, что я помог ей разобраться с гномами?
Дженни с изумлением посмотрела на руки; голубая чашка начала опускаться сквозь ее пальцы. Она судорожно пыталась удержать ее, но чашка упала на пол, разлетевшись на дюжину осколков.
– Цвета, конечно, похожие, но главное – что вы поверили. Убеждение – вот что играет роль, мисс Кавано. Уверенность у вас в голове.
Он толкнул через стол папку к Дженни, оторвавшейся от созерцания черепков.
– Это ваше дело. Вам нужно только открыть его.
Дженни уставилась на папку. Я, задержав дыхание, наблюдала за тем, как она протягивает руку к столу. Пальцы остановились возле обложки, и на мгновение я поверила, что бумага ей поддастся, но ее кисть прошла насквозь по самое запястье и погрузилась в стол. Дженни тут же отдернула руку, будто ее укусили, и прижала ее к груди. На ее лице застыло выражение смущения.
– Попробуйте еще раз, – предложил Джекаби, к удивлению, мягким тоном.
Дженни посмотрела на детектива, потом на меня, а потом снова перевела взгляд на папку. Помотав головой, она неуверенно попятилась к книжному шкафу, теряя очертания.
– Дженни, подожди! – воскликнула я, но она снова исчезла.
– Мне кажется, все прошло довольно неплохо, правда? – Джекаби затолкал пустую корзину на и без того заставленную книжную полку. – Я не был до конца уверен, что моя теория подтвердится на практике, но эксперимент закончился впечатляющим успехом.
– Мистер Джекаби, прошу вас! Дженни не какая-то диковинка, требующая научного исследования, она ваш друг!
Джекаби приподнял бровь.
– Говоря по существу, мисс Рук, одно не исключает другого, и тут нечего стыдиться. Все исключительные люди по определению являются отклонением от нормы. Если настаивать на своей обычности, мы никогда не станем по-настоящему выдающимися.
– Вот это я понимаю хорошо отрепетированное и красноречивое оправдание своей грубости по отношению к милой расстроенной женщине.
– Она в порядке. Уверяю вас, когда она по-настоящему выйдет из себя, вы сразу это заметите. Зрелище не из приятных. Когда я переделывал ее прежнюю кухню под лабораторию, она начала вести себя как эхо.
– Эхо?
– Многие духи ни на что больше не способны. Многие из них – не что иное, как эхо. При этом дух представляет собой только отголосок последних мгновений своей жизни – нелепый сгусток эмоций и боли, пойманный словно эхо в ущелье, повторяющее одно и то же.
– Вы имеете в виду фразу «Вам нельзя здесь находиться»? – спросила я.
Уверенное лицо Джекаби слегка дрогнуло.
– И что-то про работу с ее женихом, – добавила я.
– Температура заметно упала?
– Вода застыла. И пронеслось что-то вроде холодного шквала.
Он побледнел.
– Думаете, мне стоит еще раз попробовать поговорить с ней? – спросила я.
Джекаби задумчиво посмотрел на потолок. Спальня Дженни находилась как раз над его кабинетом.
– Нет-нет. Наша небольшая экспедиция, пожалуй, будет как нельзя более кстати. Мне кажется, нам лучше побыть вдали от нашей дорогой мисс Кавано и дать ей время прийти в себя – по меньшей мере несколько дней. Ну, чтобы позволить ей побыть в тишине, покое и тому подобное…
В комнате стало холоднее, по моим рукам пробежали мурашки.
– Возможно, вы правы, сэр.
Глава двенадцатая
К половине шестого Джекаби закончил со сборами и с подготовкой террариума для хамелеоморфов. Пока он объяснял Дугласу, как присматривать за ними, я наблюдала за котятами сквозь стекло. Один из них играючи ударил пушистой лапкой по водомерке, а затем набросился на нее и прикончил. Возможно, мне просто показалось при свете тусклых газовых ламп, но вроде бы они стали меньше и стройнее. Мне бы не хотелось стать свидетелем их превращения из кошачьих в насекомых. Достаточно было торчащих из меха плавников, и я старалась даже не представлять себе ожидающий их процесс. Мне до сих пор было трудно смириться с мыслью, что макрель, лениво кружащая в водоеме в задней части террариума, принадлежит к тому же виду, что и эти большеглазые мохнатые комочки, копошащиеся в передней части.
Джекаби надел пальто, зазвеневшее содержимым своих бесчисленных карманов, и перекинул дорожную сумку через плечо.
– Ну что, мисс Рук, отправляемся?
Я кивнула и последовала за ним, бросая напоследок взгляд вверх по лестнице.
– Думаете, ей станет лучше? – спросила я.
– Конечно, нет, – ответил Джекаби. – Она останется мертвой, что с формальной точки зрения не попадает под понятие «станет лучше». Тем не менее я не думаю, что за время нашего отсутствия ей станет хуже.
Выйдя в прихожую, он натянул на голову свою разноцветную шапочку.
– И все же мне как-то не по себе, – сказала я. – Хотелось бы сделать что-нибудь, помочь хоть чем-то. Дженни дала мне неплохой совет по поводу… – Я посмотрела на Джекаби, утопавшего в просторном пальто, с нелепой шапочкой на голове и решила не вдаваться в подробности нашей с Дженни беседы. – В общем, она была весьма любезна и напомнила, что удача сопутствует смелым.
– Чушь, – отрезал Джекаби. – Удача сопутствует подготовленным. Если только речь не шла о мойрах, богинях судьбы, в каковом случае удача благоволит Зевсу. Вы говорили о мойрах?
– Нет, мы говорили не о мойрах. Неважно. А потом я все испортила, и вы этим утром со своими чашками только сделали хуже. Я знаю, по вашему мнению, это пустая трата времени, но мне хотелось бы исправить создавшееся положение. Я и без того переживаю из-за своих профессиональных неудач, а также по поводу… э-э-э… романтических отношений. Было бы приятно осознавать, что хотя бы с дружбой все в порядке.
– Я не думаю, что это пустая трата времени, – сказал Джекаби. – И вообще, на мой взгляд, это замечательное чувство.
– Правда?
– Совершенно верно. Примирение после ссоры продемонстрирует силу характера и укрепит атмосферу на рабочем месте.
– Ах, ну да. Хотя в целом я просто хотела, чтобы ей стало лучше.
– А я в целом хотел бы избежать разговоров о ваших романтических отношениях. Поэтому я бы предпочел, чтобы вы поддерживали дружеские и доверительные отношения с мисс Кавано. Однако на тот случай, если она будет недоступна, – сказал Джекаби искренне, – я хочу, чтобы вы знали, – он опустил руку мне на плечо, – Дуглас – прекрасный слушатель.