Они помнят про меня всё! И сколько я весил, когда родился, когда впервые яблоко попробовал, когда зуб первый появился, какое слово первое сказал, когда сел, когда пошёл. Мне было очень интересно всё это слушать.
После такого хорошего разговора я решил, что уже достаточно взрослый, чтобы спросить у бабушек, почему они иногда задираются друг с другом. Они обе очень смутились, но решили всё-таки ответить мне на этот неудобный вопрос, пока родители не слышали. Начала Лёлечка: «Понимаешь, Костик, нам поначалу с Марией Ивановной сложно было искать общий язык, потому что мы, как бы это правильней сказать, из разных песочниц». Бабушка Маша подхватила: «Жизнь прожили разную. Понимаешь? Что для меня хорошо, то для Лёлечки – не так. А тут у нас дети женятся, а мы им советы начали давать. Одна про одно, другая про другое. Бывало, и всерьёз ругались, воевали, как кошка с собакой».
Я никогда не видел, чтобы мои бабушки ссорились. И очень не хотел бы это увидеть. Поэтому с надеждой спросил: «Ну а теперь-то вы договорились и больше не воюете? Теперь у вас мир?» – «Конечно, – сказала Лёлечка, – ты наш Мир!»
«С большой буквы!» – добавила бабушка Маша. И мы все втроём обнялись.
Я подумал, что когда у меня появится сестра, то станет еще мирее!
15. Про сестру
Мама в последние несколько месяцев на работу не ходила. Она ушла в отпуск, чтобы ждать ребёночка. Этот отпуск называется декретный. Не знаю почему. Я не успел погуглить. Решил, что если ещё раз мама будет уходить в такой отпуск, тогда и изучу это слово, а если нет, то и не надо.
Дома у нас последнюю неделю перед появлением сестренки было особенно весело. Мама с бабушками чаще всего на кухне пропадала. Бабушка Маша готовила, мама ела всё, что она приготовит, а Лёлечка сюда же, на кухню, гладильную доску принесла, гладила пеленки, новую маленькую-премаленькую детскую одежду и разные наши вещи, истории рассказывала и всех веселила. Тут же под ногами крутились Муся с Прошей. Мы все были очень дружными и папу с работы дружно встречали.
Папа называл нас куча-мала и с удовольствием с нами допоздна на кухне сидел, пока мне спать не пора было идти. Вот так экспериментальным путём и выяснилось, какая у нас огромная кухня. Или семья дружная.
В тот самый день папа увёз маму в роддом, когда я ещё был в школе. Бабушек своих я не узнавал. Они обе замерли в ожидании и на телефоны посматривали так, будто если на них не смотреть, то звонка не услышишь. Я тоже, как пришёл из школы, сел рядышком с ними ждать звонка и волноваться. Чувство было такое, и радостное, и тревожное одновременно. Я даже есть не хотел от волнения. Я взял на руки щенка, а Муся сама ко мне на колени запрыгнула. Я обнял их обоих, и кошка впервые со мной была ласковая, как с мамой.
Бабушка Маша сказала: «Чего это мы впустую сидим. Может, споём что-нибудь?» Я сильно удивился, мы так раньше никогда не делали. Лёлечка вдруг согласилась: «Давай. Чего петь будем?» И обе на меня посмотрели. Я вообще пою не очень. И песен никаких не знаю наизусть. «Чунга-Чангу» только помню ещё с садика. Лёлечка говорит: «Ну давай „Чунга-Чангу“. Маша, запевай». И бабушка Маша запела. Чуть помедленней, конечно, чем мы в садике пели, но очень красиво. Мы с припева присоединились. Оказалось, что щенок у нас тоже поющий…
Втроём ждать такого важного события было хорошо. Мы и поели, и попели, и пообсуждали разное. Когда зазвонил телефон, мы аж со стульев повскакивали: чей? Чей?! Папа звонил на мой телефон: «Костян! Родилась сестра! Родилась! Мама чувствует себя хорошо!» Я всё бабушкам повторял, а бабушки мне: «На громкую включи! На громкую!» Я включил на громкую связь, и мы все вместе услышали: «3 килограмма, 50 сантиметров!» Бабушки расцеловались, и я понял, что это была какая-то важная информация.
Через три дня мы все нарядились, купили цветы и поехали встречать маму с сестрой из роддома. Мама вышла на ступеньки больницы – красивая и счастливая, а в руках держала совсем маленький кулёчек. Я всё пытался получше рассмотреть сестру, но она была в кружевном конверте и в шапочке, и я только щёку увидел, а подержать её сразу папа взял, а потом бабушки, а мама со всеми целовалась.
Мы приехали домой и сразу устроили сестру в спальне родителей. Не стали её в детскую кроватку укладывать, а прямо на большую кровать сначала положили. Мама сказала: «Пока можно, а потом за ней нужен будет глаз да глаз». «У нас много глаз дома, – подумал я, – и это хорошо». Самый приятный был момент, когда сестрёнку вынули из конверта, и я смог рассмотреть и её маленькое личико, и крошечные пальчики на руках. Когда все вышли из комнаты и оставили меня с ней наедине, я сказал ей: «Здравствуй, сестра. Я тебе очень рад. Ничего не бойся. Я тебя всегда буду защищать. И играть с тобой буду, и научу тебя рисовать, если ты захочешь. Вот увидишь, тебе со мной будет интересно». Я хотел её даже поцеловать, но чего-то постеснялся. Или испугался. Я ж не знаю, можно таких маленьких людей целовать или нет. Ладно, думаю, будет ещё время.
Потом папа позвал меня за стол. Он хотел сказать поздравительную речь всей семье. Я говорю: «Так что же мы без сестры за стол садимся? Она же теперь тоже – семья». Все со мной согласились и даже доверили мне подержать её на руках. Она была легче нашей кошки. Я навсегда запомню, какая она была маленькая. Она… «А как мы её назовём?» – спрашиваю.
Мы почему-то не обсуждали этот вопрос с родителями. Может, мама с папой между собой и обсуждали, а со мной нет. Мама спросила: «А какое тебе нравится имя, Костик?» Мне?..
Я не думал, что мне придётся отвечать на такой серьёзный вопрос. Это – ответственность. Ей потом это имя всю жизнь носить, как мне «Костика». Но было одно, которое мне очень нравилось: «Давайте назовём её Мира?» Мама на папу посмотрела и говорит: «У нас не было такого варианта, но мне нравится!» Папа сказал: «Я – за! Будут у меня и Мила, и Мира дома». Бабушки тихо пообсуждали и громко одобрили. И папа всех поздравил: «Ну что, семья, поздравляю нас с Мирой! Добро пожаловать домой, дочка!»
А я сижу с сестрой на руках и не верю в происходящее. Такое серьёзное дело так быстро решилось. Надеюсь, что к выбору моего имени они посерьёзней отнеслись когда-то.
«Сестра, я только что дал тебе имя. Представляешь? Подрастешь, расскажу, как это было». Я все-таки решился быстро поцеловать её в нос и отдал папе.
16. Про мечты
Я не очень умею мечтать, наверное, потому что мечтаю или о всякой ерунде, типа «вот бы сейчас мороженое съесть», или о чём-нибудь нереальном. Например, о том, чтобы люди умели мысли читать или летать сами по себе, без самолетов и ракет хоть до Луны. Но это же невозможно, значит, я не мечтаю, а фантазирую? По-настоящему я мечтал только о собаке. И эта моя огромная мечта сбылась.
Мама говорит, что невозможно жить без мечты. А папа говорит, что нельзя жить без цели. А я теперь счастливый-счастливый, но без цели и без мечты. Возможно, когда у человека есть огромное счастье, ему они и не нужны?
Я пока не буду беспокоить родителей этой мыслью. Вдруг через какое-то время снова начну мечтать, а потом строить планы, как осуществить свою мечту, а значит, мечта превратится в цель? Тогда мои родители будут за меня очень рады.
Чего я хочу? Вот по-настоящему? Я хочу, чтобы всё было так, как сейчас. У нас вся семья в сборе: мама, папа, бабушки в гости часто приезжают, сестра родилась, Муся с Прошей дружат. У меня классные друзья. В нашем переулке всё, как я привык. Даже гаражи не снесли, хотя на собрании приняли решение снести, но потом чего-то забыли про них. Во двор я теперь выхожу гулять с моей собакой! Проша очень смышлёный щенок. Рядом с нами гуляет мама с коляской. Муся смотрит на нас в окно. Папа нашёл интересную работу. Мы с мамой за него радуемся. Он приходит с работы уставший, но довольный.
Я вспомнил, что с тех пор, как у меня появились друзья, я почти не разговаривал с Богом.
Рано утром я отправился в свое любимое место побеседовать с ним начистоту: «Дорогой Бог. Здравствуй. Извини, что я с тобой давно не говорил. Я знаю, это несправедливо. С друзьями так не поступают. Получается, что я разговаривал с тобой, только когда грустил или когда чего-то не мог понять и думал, что ты мне ответишь. У меня сегодня нет к тебе вопросов. И просить я ничего не буду. Я просто хотел извиниться, что давно с тобой не болтал. Давай так. Я буду здороваться с тобой каждый день, чтобы ты не думал, что я о тебе не помню. И ещё. Я хотел сказать тебе спасибо. Если это ты всё так здорово здесь устроил, то ты большой молодец. Если мы сами, то тоже спасибо, что не мешал. И знаешь, если у тебя будут какие-то проблемы, ты тоже обращайся. Дай мне как-нибудь знать, как я тебе могу помочь. Ну всё. Пока».
Только я поговорил с Богом, как увидел, что дедушка идёт в беседку и ещё издалека мне машет. Взволнованный. «Костик, – говорит, – мне нужна твоя помощь». Я готов. «Что случилось?» – спрашиваю.
Дедушка сначала показал мне в телефоне фотографии, которые присылал его друг Витька. Там был и его дом, и жена, и дети – двое сыновей. Потом ещё сыновья с жёнами и детьми. Все такие красивые, нарядные. Видимо, Витька выбирал самые лучшие фото. Мне все понравились.
– Витька приезжает со всей семьей. Хочет показать им город детства и двор, в котором вырос, ну и меня увидеть и обнять. Так и пишет: «Скоро увижу тебя и обниму».
Я обрадовался! Это же здорово! А дедушка мне признался, что не знает, как правильно Витьку и его семью встречать: «Как я дома всё устрою? Чем угощать?» Я говорю: «Не переживай, я маму попрошу тебе помочь. А на вокзал тебя папа отвезёт». Вижу, его ещё что-то беспокоит. «Признавайся, – говорю, – чего ты так волнуешься?»
– Понимаешь, Костик. Мне так жаль, что у меня никого нет, что я один буду с ними со всеми встречаться. Я тоже хотел бы как Витька… Чтобы у меня семья большая была. Я не завидую, нет. Просто грустно стало.
Я удивился:
– Как это у тебя никого нет? А мы?