— Бывали бы — вам и в голову не пришло бы, что ребенок способен выжить в таких условиях.
Их взгляды встретились. Не отводя глаз, она сказала:
— А мой сын — способен. Он неглуп и хорошо подготовлен.
— Он дурак, — поправил ее Эндан, — раз вообще полез туда.
— Он не дурак, просто… плохо осведомлен. — Брайар остановилась на единственном верном слове, хотя произносить его вслух было мучительно. — Прошу, не отказывайтесь. Помогите мне. У меня есть маска, и если я попаду в город, то сумею найти дорогу. Крог обещал, что заберет меня во вторник…
— Так вы рассчитываете прожить до вторника?
— Да.
— Тогда не обижайтесь, но вы тоже дура.
— Можете обижать меня сколько душе угодно, только перевезите через стену.
Его губы начали расплываться, словно бы в насмешку над ней, но так и застыли в полуулыбке.
— Вы настроены всерьез. И упрямы. Но вот этой штуки, — он указал на винтовку, — и ремня Мейнарда еще недостаточно, чтобы остаться в целости и сохранности.
— Но ведь я соблюдаю порядки…
Он оборвал ее на полуслове:
— Да, и кое-кто из тех, кого вы встретите за стеной, тоже соблюдает. Но не все. Есть там один ненормальный по имени Миннерихт, под его властью целый район города. Есть целые районы, заселенные китайцами, и неизвестно еще, как они приветят незнакомую белую женщину. А ведь все это жулье — цветочки, ягодки впереди. Видели когда-нибудь трухляка? Настоящего, оголодавшего?
— Да. Насмотрелась на них во время эвакуации.
— Эхе. — Он покачал головой. Тем временем его взгляд остановился, как бы невзначай, на пряжке ее ремня. — Те-то, в начале? Нет, тогда они еще не успели оголодать. А вот те, что пятнадцать лет промыкались за стеной без еды, — посерьезнее будут. И они сбиваются в стаи.
— У меня полно патронов. — Она похлопала по сумке.
— И старая винтовка. Вижу, вижу. Они вам пригодятся. Но в конце концов патроны кончатся, и тогда вас сцапают — не трухляки, так люди Миннерихта. А то и вороны. Никогда не знаешь, чего ждать от воронья, чтоб его. Но позвольте задать вам вопрос.
— Еще один?
— Да, еще один, — сердито бросил он, потом навел палец на ее живот. — Откуда у вас это?
— Это? — Безотчетно вцепившись в пряжку, она опустила глаза. — Она… а что?
— А то, что я вижу ее не в первый раз. И хочу знать, как она попала к вам.
— Вас это не касается, — отрезала Брайар.
— Ну да. И найдете вы своего сына или нет — тоже не мое дело, миссис Блю.
На какой-то миг она разучилась дышать и говорить. Страх стиснул горло, оставив лишь способность глотать. Наконец она произнесла:
— Меня зовут совсем не так.
— Ну а по сути-то, — наседал капитан, — как вам еще зваться?
Она усердно, даже чересчур, замотала головой:
— Нет. С тех пор как выросла стена, я ношу фамилию Уилкс. И мой мальчик — тоже, если вам не безразлично его имя. — И тут слова полились скороговоркой, которую Брайар не в силах была остановить: — Он думает, что его отец ни в чем не виноват, потому что вы правы, есть в нем чуток дурости, но он отправился туда, чтобы все доказать.
— А можно что-то доказать?
— Нет, — сказала она. — Потому что это неправда. Но поймите, Зик всего лишь ребенок. Истины ему неоткуда знать, а моих объяснений не хватило. Так что он решил убедиться во всем лично.
— Ясно, — кивнул Эндан. — И он в курсе насчет Мейнарда. И как-то сумел проникнуть в город. Подземным путем, я так полагаю?
— Подземным. Но во время вчерашнего землетрясения старый водосливный туннель обрушился. Теперь ему той дорогой не выбраться, а мне не войти. Так вы отвезете меня за стену или нет? Если нет, так и говорите, поищу кого-нибудь другого.
Капитан не стал торопиться с ответом. Его взгляд задумчиво скользил вверх и вниз по ее фигуре; ничего явно оскорбительного в этом не было, но и приятного тоже. Он размышлял над чем-то, крепко размышлял — и Брайар могла лишь догадываться о чем: и как он так быстро ее узнал, и поможет ли ей имя Мейнарда.
— С этого и стоило начинать, — проговорил Эндан.
— С чего?
— С того, что вы дочка Мейнарда. Чего молчали?
— Называя его отцом, я тут же становлюсь для всех вдовой доктора Блю. Я не знала, стоит ли игра свеч.
— Разумно, — согласился капитан. И встал.
На это у него ушло несколько секунд. Вставать было чему.
Когда он выпрямился наконец во весь рост под брюхом «Наамы Дарлинг», Брайар увидела перед собой мужчину, выше которого ей не встречалось в жизни. Семь с половиной фута[8] от ног до макушки и гора мускулов делали его не просто огромным. Они внушали ужас. Строго говоря, Эндана Клая и так нельзя было назвать красавцем, но, когда к грубоватой внешности работяги добавилась эта неимоверная туша, Брайар стоило больших усилий не пуститься в бегство.
— Ну что, боитесь меня? — спросил он, после чего достал из карманов перчатки и принялся натягивать на свои лапищи.
— А нужно бояться? — сказала она в ответ.
Нацепив вторую перчатку, он нагнулся за выпивкой.
— Нет. — Его взгляд вновь остановился на пряжке. — Ваш папаша носил этот ремень.
— Он много чего носил.
— Но хоронили его не во всех сразу. — Эндан протянул ей руку, и она не стала отнекиваться. Ее пальцы заболтались в великанской ладони, как шарики в погремушке. — Добро пожаловать на борт «Наамы Дарлинг», миссис Уилкс. Может, с моей стороны это неправильный поступок и не лучший способ вернуть старый должок, потому что я опасаюсь, что своей помощью доведу вас до гибели, но вы ведь так или иначе намерены там очутиться, правда?
— Правда.
— Ну тогда, видимо, мне остается лишь вам подыграть. — Он ткнул пальцем вверх, в направлении котлов. — Двигатели разогреем в один момент. Перевезти вас на ту сторону мне по силам.
— И все это за… за старый должок?
— Старый-то старый, но изрядный. Когда из земли повалила Гниль, я сидел в том участке. Мы с братом отнесли вашего папашу к вам домой. Он не обязан был этого делать. — Эндан вновь покачал головой. — Мы ему были никто. И все-таки он дал нам выйти. А теперь, миссис Уилкс, раз уж по-другому вы не желаете… я помогу вам войти.
8
Зик нехотя поступил так, как велел ему Руди: закрыл рот и прислушался. Снизу, с улицы, как будто доносились звуки — то ли шарканье, то ли царапанье. Но он так ничего и не увидел — и задумался, а не хочет ли новый знакомец его запугать.
— Ничего не вижу, — заявил он.
— Вот и славно. Как правило, когда их завидишь, когти рвать уже поздно.
— Кого — их?
— Трухляков, — пояснил Руди. — Встречал хоть одного?
— Да, — соврал Зик. — Целую уйму.
— Уйму? И где ж ты столько отыскал у себя на Окраине? По мне, ты и одного-то не видел, не говоря уж о двух. Если видел, то считай меня болтуном, твое право. Но здесь счет идет не на парочку-другую. Тут они рыскают стаями, как собаки. По прикидкам Миннерихта, их тут несколько тысяч, не меньше. И все толкутся в этих кварталах. Идти им некуда, есть нечего.
Не желая выдавать свою тревогу, Зик сказал:
— Серьезно, несколько тысяч? Солидно. Но кто такой этот Миннерихт? И долго ли он всех их пересчитывал?
— Не умничай со мной, паршивец, — предостерег Руди и вновь приложил ко рту горлышко бутылки, с той же тщетной надеждой и тем же плачевным результатом. — Я ведь с тобой по-человечески, помочь пытаюсь. Не нужна тебе помощь — пожалуйста, можешь спрыгнуть со здания и поиграть в пятнашки с мертвяками. Посмотришь тогда, брошусь ли я тебя спасать. Намекаю: не брошусь.
— Ну и плевать! — он опять сорвался на крик.
Руди вскочил на ноги, но Зик тут же отпрыгнул назад, едва не угодив в люк, из которого вылез на крышу.
Наконечник увесистой трости ткнулся ему в кадык.
— Закрой пасть, — произнес Руди. — Дважды просить не буду, не обязан. Поднимешь бучу, набегут сюда трухляки — сам тебя столкну на мостовую. Хочешь себе неприятностей — твое дело, но меня не впутывай. Когда ты здесь объявился, я наслаждался тишиной и покоем. И если напакостишь мне сейчас, поплатишься головой.
Не спуская с него глаз, Зик вслепую полез в сумку за револьвером. Ловко выбросив трость, Руди сбил с его плеча лямку, и сумка упала на крышу.
— Это тебе не Окраина, сынок. Поведешь себя глупо — схлопочешь по челюсти, а то и нож под ребро. Осложнишь тут кому-нибудь жизнь, и к рассвету трухляки будут ходить тобой по-большому.
— До следующего рассвета еще далеко, — выдавил Зик.
Кончик трости не отлипал от его шеи.
— Не притворяйся, ты меня понял. Ну так что, возьмешься за ум или предпочитаешь по-плохому?
— Все и так плохо, — снова выдавил Зик.
Руди с хмурым видом опустил трость и оперся на нее, балансируя на одной руке. В другой он по-прежнему сжимал бутылку, хотя та была практически пустой.
— Ума не приложу, зачем вообще я стал себя утруждать, — проворчал он, отступая к стене. — Так хочешь ты найти этот дом или нет?
— Хочу.
— Тогда, если рассчитываешь прожить достаточно долго, чтобы на него хотя бы поглазеть, делать все будем по-моему, ясно? Говоришь тихо и не раскрываешь рта, пока я не разрешу. Держишься рядом со мной. Я не вру и не пытаюсь тебя запугать: на улицах действительно опасно. Без меня ты и часа не протянешь. Можешь попробовать, если хочется, — удерживать не стану. Но останешься со мной — целее будешь. Выбирать тебе.
Зик подобрал сумку и в задумчивости обхватил ее руками. В нынешнем положении ему многое не нравилось.
Во-первых, он терпеть не мог приказов и уж тем более не желал их выслушивать от какого-то незнакомца, который выглядел не вполне трезвым и явно был намерен растерять остатки трезвости при первом удобном случае. Во-вторых, его не на шутку смущало, с чего бы это человек, поначалу угрожавший ему расправой, предложил теперь свою помощь. Зик не доверял Руди и с подозрением относился ко всему, что от него услышал.
Наконец, Руди ему просто не нравился.