– Беги к родителям, – сказала она мальчику. – Я помогу твоему брату.
«Если кто-нибудь поможет мне», – мрачно закончила она про себя.
Корди Стампф не умела плавать.
В сделанной из стекловолокна лодке была узкая дырка для гребца, в которую Корди едва пролезла. Хорошо еще, лодка была легкой, и она смогла дотащить ее до воды.
Мальчик не убежал за родителями. Он стоял по колено в воде и что-то кричал ей вслед. Корди прислушалась.
– Грегори уплыл туда из-за… из-за акулы!
– Акулы? – Корди посмотрела на матрас. Он за это время уплыл еще на пятьдесят футов, и вокруг него гуляли волны. Плавника нигде не было. – Я не вижу никакой акулы. – Мальчики купались в той самой бухте, где по ночам плавали манты. – Может быть, это манта! – крикнула она мальчику. – Она его не тронет! – Во всяком случае, Корди не слышала, чтобы манты нападали на людей.
Мальчик помотал головой:
– Нет, это была акула. Только без плавника. И с ногами.
Корди вдруг стало холодно, несмотря на восьмидесятипятиградусную жару.
– Ладно. Беги к родителям, а я займусь твоим братом. Эй, постой! Принеси-ка мне вон ту сумку. – Почему-то она хотела, чтобы дневник тети Киддер был с ней.
Мальчик принес сумку и бросил ее в лодку, уже отплывшую от берега. Корди едва смогла поймать ее, не вывалив содержимое в воду. Она пропихнула сумку в отверстие и сильными гребками короткого весла погнала лодку к тонущему ребенку.
– Врешь, – сказал Байрон Трамбо сам себе.
Они были уже на семнадцатой лунке, почти в конце поля (Хироси Саго шел на пять ударов впереди, чем был очень доволен), когда Трамбо поднял голову и увидел невдалеке огромного гавайца. Он весил по меньшей мере пятьсот фунтов, и в руке у него был топор.
– О-о-о, – сказал Сато, подняв голову от шара, по которому собирался ударить. – Что это?
Трамбо оглянулся. Бобби Танака и Брайент играли на другом поле. С ним были только Сато, Инадзу Оно и старый Мацукава. Великан-гаваец перекидывал топор из одной руки в другую, как ребенок камешек. Трамбо протянул руку к поясу, на котором висели радиотелефон и девятимиллиметровый браунинг. Они все время мешали ему играть.
– Успокойтесь, Хироси. – Трамбо криво улыбнулся. – Этот парень просто подстригает кусты. Работает у нас, понимаете? Бейте, а я сейчас.
Он положил шар в карман рубашки и направился к гиганту. По пути он включил радиотелефон.
– Фредриксон! Фредриксон?
Один треск.
– Майклс? Смит? Даннинг?
Молчание.
В двадцати шагах от гавайца он переключился на другую волну:
– Уилл?
– Да, босс?
– Бегом сюда.
Трамбо спрятал радио.
Гаваец был без рубашки, и на его толстой, как дерево, шее болтался амулет из чьих-то зубов, подозрительно напоминающих человеческие.
В пяти шагах от него Трамбо остановился:
– Вы, должно быть, Джимми Кахекили?
Гигант хмыкнул и перебросил топор в другую руку.
Трамбо показалось, что живот у него больше, чем капот машины. С живота, а также с груди и рук свисали складки жира.
– Итак, Джимми, что вам нужно? – Трамбо демонстративно поглядел на часы. – Мне пора возвращаться к моим друзьям.
Гаваец опять что-то проворчал, и Трамбо с трудом понял, что он произносит слова. Прислушавшись, он разобрал:
– Ты украл нашу землю.
– Я заплатил за вашу чертову землю. И я плачу деньги твоим друзьям и соседям, которые здесь работают.
– Ты украл всю нашу землю. Все острова. – Гигант угрожающе поднял топор.
– А-а-а. – Рука Трамбо застыла в дюйме от револьвера. – Ты имеешь в виду американский империализм? Так все делают, болван. Все захватывают чужие страны. Но меня тогда здесь не было, так что извини.
Он пытался определить настроение гиганта по его глазам, но они тоже были закрыты складками жира.
– Ты погубил наши рыбные пруды, хаоле. – Ворчание стало более громким.
– Пруды? Ах да… но я спас петроглифы.
– У тебя нет ни капли заботы об аина… о земле. Ты готов все погубить ради прибыли.
Трамбо пожал плечами:
– Не стану спорить. Я капиталист… губить все ради прибыли – моя профессия. Я сделал с вашими прудами то же, что сто лет назад сделали американские моряки с вашей королевой. И что ты сделаешь? Зарубишь меня этим топором?
Джимми Кахекили поднял топор обеими руками.
Трамбо подумал: «В обойме девять пуль. Боюсь, этого не хватит. Интересно, с какой скоростью бегает этот бегемот?»
Вслух он сказал:
– У меня есть другое предложение.
Пыхтение гиганта стало чуть тише. Воспользовавшись этим, Трамбо широким жестом указал на поляну:
– Смотри, Джимми. – Он показывал на японцев, сбившихся в кучку в сорока футах. – Я продаю курорт. Теперь тебе придется иметь дело вот с этими людьми. Не думаю, что они будут лучшего мнения о твоем народе, если ты разрубишь главу их корпорации на кусочки.
Ответом было тихое ворчание.
– Но твоя цель мне симпатична. И эту симпатию я оцениваю в… десять тысяч долларов.
Складки жира нахмурились.
Миллиардер поднял руки:
– Слушай, я тебя не обманываю. Оставь нас в покое всего на три дня, и деньги твои. Черт возьми, да забирай их хоть сегодня! Наличными.
Топор опустился.
– Ну что, по рукам?
Гигант протянул руку, и рука миллиардера совершенно исчезла в его огромной ладони. На миг Трамбо подумал, что Джимми сейчас вырвет ему руку – «Кэтлин бы это понравилось», – но потом рука появилась снова.
К ним спешили Уилл Брайент, Майклс и Смит. Руки охранников сжимали пистолеты под пиджаками.
– Уилл, отведи мистера Кахекили в Большой хале и вели мистеру Картеру выдать ему десять тысяч долларов из дежурного фонда. Пусть запишет их в графу «Хозяйственные расходы».
– Босс? – переспросил Уилл.
– Я сказал. – Трамбо улыбнулся гиганту. – Спасибо, Джимми. Мы скоро увидимся.
Повернувшись к гавайцу спиной, Трамбо зашагал к ожидающим его японцам.
Вернувшись в хале, Элинор быстро приняла душ, выпила еще чашку кофе, надела рубашку с короткими рукавами и брюки и пошла к Большому хале, где ее ждал Пол. По пути она оглядывалась, ища Корди, но ее не было ни на пляже, ни на ланаи.
В вестибюле она сказала:
– Я хочу найти Корди Стампф.
– Конечно. – Казалось, куратор боится оставаться с ней наедине.
Элинор позвонила Корди в номер, но там никто не отвечал. Тогда она заглянула в Китовый ланаи и обнаружила пустой ресторан. Весь курорт казался более пустым, чем раньше. Она оставила Корди записку у портье и вернулась к Полу, миновав молчаливых бронзовых послушников у входа.
– Боюсь, нам не удастся арендовать джип, – сказал он. – У меня «таурус», но не знаю, сможем ли мы на нем доехать.
– У меня есть джип. – Элинор помахала ключами, которые вытащила из сумочки.
– А где миссис Стампф? – осведомился Пол, когда они вышли из вестибюля в благоухающий коридор бугенвиллей.
– Я не смогла ее найти. Придется, сэр, нам ехать вдвоем.
Пол Кукали только улыбнулся.
Когда они вошли на стоянку, Элинор остановилась в изумлении. Кроме ее джипа там стояло всего пять или шесть машин.
– Похоже, за ночь отсюда все сбежали.
Забираясь на пассажирское сиденье джипа, Пол сказал:
– Это еще одна причина, по которой я искал вас. Мистер Картер велел предупредить гостей об опасности лавовых потоков.
Элинор вставляла ключи в зажигание.
– Лавовых потоков? Но они же далеко на юге.
– Да, но они выделяют ядовитые газы. И доктор Гастингс… человек Трамбо в вулканической обсерватории… считает, что к поверхности могут выйти и другие потоки.
– По лавовым трубкам?
– Именно.
Элинор, прикусив губу, завела мотор и поехала по длинной аллее, мимо теннисных кортов и рядов бугенвиллей. Она увидела людей на поле для гольфа и одинокого садовника, но больше им никто не встретился. За полем дорога уходила в лавовые поля, но под ярким дневным небом, в виду палевой стены Мауна-Лоа чернота лавы казалась не такой угрожающей, как ночью, когда она ехала с Корди.
Когда они выезжали из ворот, им помахал сонный охранник.
– Кто-то еще работает, – заметил Пол.
– А что, люди не выходят на работу?
Его темные очки повернулись к ней:
– Большинство из них.
– Это из-за вулкана или из-за этих странных событий?
Они выехали на шоссе № 11 и поехали на юг. Элинор могла видеть вдали скалы и полуостров, мимо которых недавно пробегала.
– К вулкану здесь все привыкли. Это из-за странных событий.
Они ехали на юг, к Пуухонуа-о-Хонаунау, иначе называемому Убежищем. За придорожным городишком Кеалиа местность стала почти необитаемой: единственными признаками жизни были дороги, уходящие на восток, к городкам Хоопулоа и Милолии. Пол сказал, что их уже эвакуировали.
Задолго до того, как они впервые увидели лаву, Элинор поразилась количеству дыма и пара вокруг. Слева от дороги вставала стена сизого дыма, а прямо впереди возвышался столб белого пара высотой не меньше пятидесяти тысяч футов.
Им навстречу попалось несколько завалов и заграждений, потом машину остановил дорожный патруль.
– Дорога закрыта, мэм, – сообщил офицер-гаваец, но почему-то с голубыми глазами. – Здесь и дальше ее перерезал лавовый поток. Вам лучше вернуться. О… привет, Пол!
– Здравствуй, Юджин. Что-то вас мало.
– У нас полно дел. – Офицер ухмыльнулся. – Все курорты эвакуируют туристов из-за газов, и большинство едут в Хило. На дорогах пробки. Большинство наших там или на вертолетах.
Пока он говорил, над дорогой прожужжал маленький вертолетик.
– Могу я показать мисс Перри, как выглядит свежая лава?
– Конечно. Только не подходите слишком близко. Утром одна туристка из Мауна-Лани упала в обморок. Слишком жарко, да еще эти газы.
Пол кивнул. Они оставили машину у заграждения и пешком пошли туда, где дорогу застилал серый дым.
– Невероятно, – сказала Элинор, и так оно и было.
Стена лавы высотой в девять-десять футов перегородила дорогу на пути от Мауна-Лоа к побережью. Там, где серые складки пахоэхоэ соприкасались с асфальтом, можно было разглядеть оранжевую свежую лаву. Ее брызги летели из отверстий, сжигая траву и кусты. К счастью, ветер дул в другую сторону, но из-за невыносимой жары им пришлось остановиться футах в двадцати. Пока Элинор смотрела, поверхность остывающей лавы треснула, как яйцо, и оттуда вылилась струя жидкого огня. Все, чего касалась лава, исчезало в пламени.