Я закрыла глаза в тайной надежде, что все это окажется сном и я сейчас проснусь в Хило… или в «Доме у вулкана»… или где-нибудь еще. Но пение за стеной и голос старухи не умолкали. Я открыла глаза – наша таинственная собеседница по-прежнему парила в трех футах над землей.
– Вы должны отыскать не только дух вашего друга, но и все души хаоле, похищенные с тех пор, как эти безумцы открыли вход две недели назад. Заберите их с собой. Если вход будет закрыт, ни одна душа хаоле не должна остаться в царстве Милу.
Мы оба подняли головы, глядя в темные неподвижные глаза женщины. Только сейчас мы заметили, что и губы ее не двигаются, когда она произносит слова.
– А если эти люди снаружи захотят нас остановить? – спросил мистер Клеменс.
– Пристрелите их, – последовал ответ.
Мистер Клеменс послушно кивнул.
– И еще одно, – сказал он. – Как мы найдем это… этот вход? И где достать гнилые орехи кукуи и лианы иее?
– ИДИТЕ! – повелела старуха, указывая на дверь.
В ее голосе слышалась досада матери, которой надоели непослушные и непонятливые дети.
Мы пошли, оглядываясь на неподвижное тело преподобного Хеймарка. Старуха вернулась на свое место в углу хижины.
Старики снаружи уставились на нас, словно удивляясь, что мы еще живы. Когда мистер Клеменс начал отвязывать лошадей, они прекратили пение и двинулись в нашем направлении. Тут корреспондент достал револьвер и прицелился в обнаженную грудь идущего впереди. Услышав щелчок затвора, старик вскинул руки и поспешно отскочил.
– Волшебство хаоле тоже иногда срабатывает, – заметил с улыбкой мистер Клеменс, садясь на свою лошадь.
Мы поспешили покинуть предательскую деревню и поехали назад, петляя среди лавовых полей. Позади нас на востоке разгорался мутный от дыма рассвет.
– Что будем делать? – спросила я, когда мы отъехали от деревни на безопасное расстояние.
Мистер Клеменс сунул пистолет в карман.
– Единственное разумное решение – ехать в Кону за помощью.
Я оглянулась на черные скалы, за которыми скрылась деревня.
– Но преподобный Хеймарк…
– Вы и правда думаете, что нам удастся вернуть его к жизни? – Голос корреспондента был острым, как скалы, по которым стучали копыта наших коней. – Таких чудес я давно не видел.
Я молчала. В горле у меня першило, и в этот момент я готова была расплакаться.
– А-а, ладно, – махнул он рукой. – Незачем изображать благоразумие, когда кругом сплошное безумство. Поехали в Царство мертвых.
– Но как мы его найдем? – спросила я, вытирая глаза.
Мистер Клеменс, натянув вожжи, остановил лошадь.
Я посмотрела вперед и увидела, что в десяти футах от нас висит над землей голубоватый сгусток света, похожий на болотный огонек. Казалось, он терпеливо ждал нас, как верный пес.
Мистер Клеменс, чертыхнувшись, погнал коня в объезд, и огонек тут же весело отскочил, как играющий щенок.
Оглянувшись на быстро светлеющее небо и прошептав что-то вроде молитвы, я пустила Лео вслед за ним.
На страницу упала тень, и Корди Стампф, прищурясь, подняла голову.
– Интересно? – спросила Элинор.
Корди пожала обгоревшими плечами:
– Ничего. Характеры интересные, а вот сюжет подкачал.
Улыбнувшись, Элинор присела на соседний стул. Сильный юго-западный ветер унес большую часть дыма, и небо над пальмами было ярко-синим. Корди повернулась спиной к морю, чтобы свет солнца падал на страницы.
– А серьезно? Что ты думаешь?
Корди закрыла кожаную обложку дневника.
– Если серьезно, то теперь я понимаю, почему ты здесь.
Элинор поглядела на подругу. Ее круглое лицо порозовело от солнца, но губы были белыми. Это значило, что ее опять мучают боли.
– Я знала, что ты поймешь.
– Я уже прочла, а сейчас перечитываю отдельные места. Некоторые детали кажутся мне важными.
Элинор кивнула.
– Где ты была с утра? Гуляла с нашим куратором?
– Можно сказать и так. – Элинор вкратце рассказала про свой визит к кахунам. – Когда мы вернулись, он кое-что мне рассказал. Это была не его идея – вызвать древних демонов, но когда дядюшки это предложили, он не смог отказаться. Он сам кахуна, только недавно посвященный.
– Так ты рассказала ему, что его пращуры накололись так же, как он со своими дядюшками?
– Нет, – сказала Элинор. – Но он знает, что мне известна информация, которая никогда не публиковалась… о Марке Твене и всех этих событиях.
Корди хмыкнула.
– А как у тебя? Все спокойно?
– В общем, да. Немного поплавала на лодке.
И она рассказала всю историю. Когда она закончила, Элинор открыла рот, потом закрыла и открыла снова:
– Похоже, ты стреляла в Нанауэ. Человека-акулу.
Корди улыбнулась:
– Ну, человеческой части я не очень испугалась. Вот акулья – совсем другое дело. Твоя тетя мало писала про Нанауэ. Ты что-нибудь про него знаешь?
Элинор на мгновение задумалась, прикусив губу.
– Только то, что говорят легенды.
– Не знаю, что там говорят легенды, но какой-то хрен с акульей пастью на спине едва не сжевал мою лодку, и я хочу знать, кто он такой.
– Мне кажется, тебя это не очень волнует.
– Напротив, амига. Меня всегда волнует, когда мной пытаются позавтракать.
– Ты понимаешь, о чем я. Проблема в том, что это невероятно… все, что здесь происходит.
Корди перестала улыбаться:
– Ну, ты можешь сказать, что я до сих пор не выросла из моей маленькой мифологической вселенной. Может быть, я с детства готовилась к этому, только сама не знала. Сегодня кто-то пытался меня убить, и я хочу знать, кто это был.
Элинор кивнула:
– Тогда слушай. Давным-давно, когда здесь поселились первые люди, на Гавайях был бог по имени Камохоалии, Вождь акул. Как большинство гавайских богов, он мог являться в естественном облике – как акула – или в образе человека. Однажды он влюбился в женщину по имени Калеи. Он вышел из воды на северном берегу Большого острова, принял человеческий облик и женился на этой женщине. Они поселились в долине Вайпио, через которую мы проезжали, и у них родился сын, которого назвали Нанауэ. У него был горб, и на нем родимое пятно в форме акульей пасти.
Элинор замолчала.
– Продолжай, Нелл. Ты очень хорошо рассказываешь.
– Так вот, по легенде, Камохоалии вернулся в море, оставив жену…
– Типичный мужчина, – прокомментировала Корди.
– …но предупредил, чтобы она никому не показывала родимого пятна Нанауэ и не позволяла мальчику есть мясо животных. Калеи выполняла его наказ, пока Нанауэ не достиг совершеннолетия и не стал есть с мужчинами. Он ел очень много мяса, а когда плавал, превращался в акулу. Одни легенды говорят, что он целиком принимал облик акулы, другие – что он был наполовину акулой, наполовину человеком.
– Правы вторые. Продолжай, Нелл.
– Так вот, тайна Нанауэ была раскрыта. Он приобрел дурную привычку заманивать жителей долины в воду и там съедать. Когда его попытались убить, он спасся в море, но долго жить там не мог. Легенда говорит, что кахуны загнали его на остров Мауи, потом на Молокаи и там схватили его и отвезли назад на Большой остров. Дальше версии расходятся. Одна легенда гласит, что его разрубили на куски на холме Пуумано, другая – что его заточили в царство Милу вместе с другими демонами.
Корди улыбнулась:
– Ну, теперь ясно, какая из версий держится на воде… в буквальном смысле.
Элинор откинулась на плетеном стуле. Небо на востоке посерело от пепла, но над Мауна-Пеле оно еще было синим. Элинор попыталась представить отдых на этом дивном курорте: теннис, купание без страха перед человеком-акулой, вечернее гулянье без боязни того неведомого, что подкрадывается в темноте. Она вздохнула.
– Я хотела бы еще послушать эти легенды. – Корди протянула ей дневник. – Если уж мы работаем вместе, я должна знать то же, что и ты.
– Да. Прости, что я так долго держала тебя в неведении. Только зря ты ввязываешься во все это.
Корди Стампф рассмеялась:
– Нелл, детка, я уже ввязалась. И не развяжусь, пока все не кончится. – Она оглянулась на солнце, которое медленно клонилось к закату. – А мне сдается, это будет сегодня ночью. Нам нужно выработать план. Кстати, нас собираются кормить обедом? Или Пауна-эва уже слопал шеф-повара?
– Пол говорит, что почти все уехали. Но столовая еще работает, как и другие службы. Мистеру Трамбо очень важно поддержать видимость спокойствия, и он обещал щедрые премии тем, кто останется.
– Хорошо. – Корди встала и взяла полотенце и сумку. – Я что-то проголодалась. Как ты смотришь на то, чтобы перекусить и пропустить по паре бокалов «Пламени Пеле»? Кстати, я хочу все знать и об этой даме.
Элинор тоже встала и поглядела на часы:
– Я собираюсь на вертолетную экскурсию…
– Я знаю. До заката еще пара часов. Ты все успеешь. – Видя колебания Элинор, она добавила: – Эта ночь будет долгой, Нелл.
Элинор кивнула:
– Хорошо. Увидимся в ресторане через пятнадцать минут.
И она пошла в свой хале переодеваться.
Трамбо остановился.
Три женщины загородили ему дорогу. На Кэтлин были белые курортные шорты и блузка, в руке она сжимала такую же белую сумочку. В центре стояла Майя в гавайском цветастом парео поверх оранжевого купальника, в котором она в прошлом году красовалась на обложке «Спортс иллюстрейтед». Губы и ногти она выкрасила в ярко-алый цвет. Бики была в туфлях на платформе и в темном купальнике под цвет кожи. Казалось, на ней вовсе нет одежды, кроме золотых колец и браслетов, позвякивающих, когда она воинственно переминалась с ноги на ногу.
– Привет, девочки, – сказал Байрон Трамбо.
Целую минуту единственными звуками были шум прибоя и сопение Джимми Кахекили позади. Потом Кэтлин Соммерсби Трамбо сказала:
– Ах ты, козел вонючий!