Она не верила, что Артур де Моле всерьез решил посвятить свою жизнь возрождению ордена «бедных рыцарей Христовых». Человек, отважившийся на такой шаг, начинал бы не с поиска сокровищ упраздненного ордена и не со стремления во что бы то ни стало добраться до тайников Жака де Моле. Наоборот, он стремился бы удерживать рыцарей от кладоискательства, сосредотачивая их волю на служении великой идее ордена.
Графиня не сомневалась, что сокровища действительно существуют. Но знала и то, что основатели ордена собирали свое рыцарское братство вовсе не ради сундуков с золотом и серебром. Они помышляли о походах на Иерусалим, об освобождении Гроба Господнего и поисках Чаши Грааля; об истинно рыцарском служении церкви и короне. Конечно, золото тоже было, но оно появилось позже.[18] Вместе с кровью истинных рыцарей и шарлатанством тех, кто превратил орден в пристанище великого множества негодяев.
Ужин их прошел почти в траурном молчании. Даже шевалье де Куньяр, которого Диана усадила за стол только для того, чтобы не оставаться наедине с Великим магистром, молчал столь упорно, словно «молния святого Стефания» наконец-то действительно испепелила его.
– Так вы уверены, что маркиз д’Атьен завтра же появится в наших краях? – нарушила это невыносимое молчание сама Диана.
– После того как в покушавшемся воине был опознан его оруженосец, уже не уверен. Но желал бы предположить.
– Вы говорили, что появление маркиза каким-то образом способно изменить ваше представление о месте, в котором могут покоиться сокровища.
– В «нашем» представлении, графиня Диана, в «нашем», – вежливо поправил ее Артур, с наслаждением отпивая прохладное вино, принесенное слугами из славящихся на всю округу шварценгрюнденских подвалов.
– Или, может быть, он нужен вам всего лишь как главный церемониалмейстер ордена? – как бы между прочим, спросила Диана, заметив про себя, что на предыдущий ее вопрос граф, по существу, не ответил.
– Вы неплохо осведомлены о должностях высших сановников ордена, – вскинул подбородок де Моле, уничтожающе взглянув на шевалье де Куньяра.
Но тот делал вид, что очень занят жареной дичью, а все, о чем говорят соседи по столу, его попросту не интересует.
– Если в замке найдутся люди, готовые пополнить ряды «бедных рыцарей Христовых» – пригодится и церемониалмейстер, – продолжил граф. – Нам нужно заботиться о пополнении рядов ордена, чтобы иметь право требовать его признания.
«И все же фамилию человека, владеющего какими-то сведениями о кладе, я должна узнать у графа еще до того, как у ворот появится д’Атьен, – твердо решила де Ляфер. – Однако выведать ее смогу лишь после того, как прикажу предать графа пыткам, после которых его уже так и придется оставить в подвале замка. Разве что пустить в ход более коварное, сугубо женское оружие?..»
После ужина Диана вернулась в приемную, которую по привычке так и продолжала называть «приемной отца», и вышла на балкон. Несмотря на то, что гроза кончилась совсем недавно, вечер выдался довольно теплым. Сумерки постепенно отступали, горизонт прояснялся, и где-то далеко, за кромкой леса, появлялись багряные сполохи, в которых то ли окончательно угасал день уходящий, то ли несмело, в огненных муках, зарождался будущий.
Как ни увлечена была графиня этим зрелищем, она все же расслышала мужские шаги у себя за спиной и даже сумела определить, что они принадлежат Артуру де Моле.
– Простите, что нарушаю ваше одиночество, – граф выдержал длительную паузу, ожидая, что Диана примет приглашение к разговору. Однако девушка оставалась безучастной к его робким попыткам. – Если говорить честно, мне хотелось бы, чтобы наши отношения стали еще более доверительными.
– «Еще более… доверительными»?! – почти рассмеялась Диана. – Как это понимать? Что-то я не успела заметить, когда они переросли хотя бы во сколько-нибудь доверительные.
– Очевидно, мне всего лишь так показалось.
– Ах, вам так показалось! Кара-Батыр!
Услышав имя воинственного татарина, граф поневоле вздрогнул. Он с ужасом предположил, что Диана решила позвать своего свирепого слугу-азиата, дабы выставить его из комнаты.
– Я здесь, графиня-улан! – возник в проеме двери татарин.
Де Ляфер оглянулась, смерила насмешливым взглядом Артура де Моле, как бы решая: стоит ли оставлять его рядом с собой, и повелительно произнесла:
– Когда бы ни появился у ворот замка маркиз д’Атьен, сразу же берите его под стражу.
Татарин что-то ответил по-польски, но граф не понял, что именно.
– Нет-нет, только не казнить. Точнее, казнить мы его будем потом, а пока что подержим в подвале и побеседуем с ним так, чтобы он охотно ответил на все интересующие нас вопросы.
– Вы действительно осмелитесь вести себя по отношению к маркизу д’Атьену таким образом? – сверкнул озлобленным взглядом Великий магистр. Его удручала не столько угроза для чести маркиза, сколько сама по себе властность хозяйки Шварценгрюндена.
– Почему вы считаете, что только по отношению к маркизу? Вы не правы: не только. «Таким образом» я стану вести себя по отношению к каждому, кто осмелится препятствовать мне в поисках сокровищ.
За годы службы у графини Кара-Батыр успел изучить французский настолько, чтобы понять, что кроется за этими словами, поэтому сразу же воинственно оскалился. Он всегда вел себя, как сторожевой пес, который только и ждет, когда хозяйка подаст сигнал к нападению.
Но вот крымчак ушел. Де Моле тоже следовало бы уйти, однако он все же задержался, чтобы вернуться в зал вместе с Дианой.
– Я понимаю, что вам хотелось бы еще побыть со мной, – неожиданно снизошла графиня, и голос ее вдруг стал доверчивым и даже вкрадчивым. – Но я слишком устала, чтобы оставаться здесь. Если возникнет непреодолимое желание сообщить мне еще что-либо важное, я готова выслушать вас в своей спальне. Ровно через час. Но с условием, что у вас действительно возникло это воистину непреодолимое желание… сообщить мне что-либо.
– Но что еще я могу сообщить вам?
– Подумайте, – пожала плечами графиня. – И вообще, думайте, думайте, пока вам все еще предоставляется такая возможность.
Поспешно покинув приемную, она оставила Артура де Моле в полной растерянности. Настроение своенравной графини изменялось с такой непостижимой быстротой и со столь непонятной мотивацией, что он совершенно потерял способность приноравливаться к нему. И вообще, ориентироваться в ситуации.
– Эй, гайдуки, далеко отсюда до Грабовского замка?
Трое вооруженных людей, одетых в почерневшие от пота рубашки, молча переглянулись. Они стояли у кромки леса, за которой дорога выводила на широкое холмистое поле. Небритые, мрачные, на рослых, породистых, но уже основательно замурыженных лошадях… Кто они и кого собрались встречать?
– Вас спрашивают, слуги короля и дьявола! – еще громче крикнул поручик Кржижевский, по-прежнему восседавший на месте кучера. – Где-то здесь должно быть поместье Грабово. И рядом с ним – замок. Или то, что от него осталось.
Карета проезжала мимо всадников, но очень медленно. Обе дверцы ее были открыты, и из них выглядывали офицеры. Еще один офицер, едущий в седле, составлял их эскорт, только чуть-чуть поотстал.
Всадники опять не ответили. Вопросительно переглянувшись, они продолжали внимательно следить за пассажирами большой, довольно неуклюжей с виду кареты.
– Мне что, пальнуть по вас, чтобы проснулись?! – спросил скачущий позади нее Хозар. – Вас спрашивают, где находится имение Грабово?!
– Там, – неохотно показал рукой один из всадников – самый рослый, но в то же время непомерно тощий. Он держался чуть впереди от своих товарищей и, похоже, был у них предводителем. – Не доезжая до леска, свернете вправо. К долине. За ней, по ту сторону рощи, на холме, увидите свой замок.
– И вы уверены, что Януш Корчак все еще обитает в нем? – спросил Гяур, прикрывая полой дорожного плаща двуствольный английский пистолет.
– Пока что обитает, пока Бог дни ему отсчитывает, – ответил предводитель.
– И пока мы его по-прежнему щадим, – прохрипел-засмеялся другой всадник – приземистый, еле дотягивающийся ногами-коротышками до стремян.
– А ведь эти люди встречали нас только с одной мыслью: ограбить, – проговорил д’Артаньян, не стесняясь демонстрировать оба своих пистолета. – Только с этой блаженной мыслью, клянусь пером на шляпе гасконца.
– Но, увидев, что мы неплохо вооружены, не решились, – согласился Гяур. – К тому же нас четверо.
Все еще не закрывая дверцу кареты, они проследили за гайдуками. Те медленно двигались по кромке леса вслед за ними, негромко, но яростно о чем-то споря и воинственно размахивая руками. Осаждая их пыл, Хозар предусмотрительно держался между ними и каретой. Сидя вполоборота к ним, он ехал, зажав зубами поводья, и тоже держал в каждой руке по пистолету.
– Нет, князь, без пяти-шести мушкетеров в этой глуши вам не обойтись, – убежденно проговорил д’Артаньян. – Придется подобрать для вас лучших из моей роты.
– Из тех, что предпочитают держаться подальше от милости короля и щедрости кардинала?
– Именно из этих, клянусь пером на шляпе гасконца, князь, – освятил свои помрачневшие усы веселой улыбкой д’Артаньян.
Еще в ближайшем городке, беседуя с ямщиками, Хозар уточнил, что их Грабово находится почти по пути на Каменец, поэтому понадобится проделать крюк всего лишь в каких-нибудь десять верст. Никто из них, хорошо знающих округу, уже не слышал ни о владельце тамошнего замка пане Закревском, ни тем более – о князе Одаре. Помнили только: то, что осталось от замка, принадлежит какому-то иностранцу. Но управителем в нем служит местный проходимец Корчак, о котором раньше ходила слава бунтовщика и разбойника, за что он дважды успел отсидеть в тюрьме. Да и сам замок стоит в глухом месте, окрещенном всякими злыми слухами.
Небольшое село, с костелом и двухэтажным господским особняком в центре, расположилось в глубокой долине, и отсюда, с возвышенности, казалось, что на самом деле его вообще не существует, это всего лишь утренний мираж