Недалеко от пристани группа казаков во главе с сотником Гураном наткнулась на крестьянскую повозку. На нее тотчас же установили три фальконета, несколько десятков ядер и бочонок с порохом.
– Рундич, гони к крепости! – приказал сотник молодому казаку, успевшему надеть на голову захваченную у испанцев и даже в сумраке ночи сверкающую каску.
– Считай, что уже там.
– Только кастрюлю эту с головы сними, чтобы тебя с испанцем не перепутали. А главное, не позорь казачество.
– Пусть остается. Голова мне еще понадобится, – ответил Рундич, привставая на передке и ошпаривая мощных немецких битюгов кавалерийской нагайкой. При этом несколько воинов едва успевали ухватиться за задок повозки и взобраться на нее.
Презрительно стукнув по «кастрюле» клинком, сотник Гуран, а за ним еще десятка два конных наемников, опередили битюгов Рундича и помчались к воротам крепости.
На соседней улице д’Артаньян, во главе отряда, в который входили де Морель, Морсмери и Шале, оказался у большого заезжего двора. Причем оказался именно в те минуты, когда несколько казаков подожгли стоявший у конюшни воз с сеном и, толкая его впереди себя, начали штурмовать парадный подъезд, из которого, кто в чем был, выскакивали вооруженные шпагами идальго. Мушкетеры и гвардейцы, надеявшиеся захватить здесь лошадей, сразу же пришли на помощь казакам.
– Эй, кто вас учил так бездарно размахивать клинками? – насмешливо поинтересовался д’Артаньян, держа в одной руке поводья доставшегося ему оседланного коня, а другой отбивая наскоки двух вооруженных слуг. – Это же оружие, а не метлы!
– Постой, так ты, оказывается, француз?! – удивленно воскликнул один из них и чуть было не поплатился за свое любопытство жизнью. Лейтенант едва успел вовремя попридержать острие рапиры у его живота.
– Еще какой француз! Королевский мушкетер из охраны его величества!
– Но ведь и мы – тоже французы! – известил второй слуга, старавшийся держаться за спиной своего товарища.
– Тогда – к крепости!
– Здесь полгорода французов, господин офицер!
– Вот и поднимайте их. Истребляйте испанцев! – призывал д’Артаньян, садясь на коня. – Собирайте своих – и на штурм цитадели! Этих не трогать! – предупредил он подоспевших Морсмери и Шале.
– А что это за развеселый такой дворец белеет, вон там, на берегу, у залива? – спросил Морсмери. – Музыка, шум гостей.
– Так это и есть публичный дом, – объяснил слуга. – В нем всегда шумно, потому что всегда полно испанских офицеров.
– Было бы странно, если бы их там не оказалось, – заметил д’Артаньян. – Хватайте коней и за мной. Здесь казаки и без нас как-нибудь справятся.
Как только синьор Кастеллини оставил их во дворце одних, графиня, уже на правах хозяйки, предложила де Корнелю еще раз осмотреть все здание и дворцовые постройки. Узнав о значительной уступке маклера, граф сразу же оживился: он не скрывал, что стеснен в средствах и что, не появись здесь Диана, вряд ли решился бы обзаводиться вместе с дворцом еще и столь внушительными долгами. Но теперь он успокоился и тоже наконец почувствовал себя хозяином дворца.
– А ведь вы были на краю пропасти, граф, – как бы между прочим, молвила Диана. – Я запросто могла перехватить у вас этот дворец, назвав значительно большую сумму, чем та, которой синьор Кастеллини так ошарашил вас.
– Я уже думал об этом. Если бы вы поступили таким образом, то поставили бы меня в очень неловкое положение. Так что я весьма признателен вам.
– Ваше имение находится неподалеку от Булони. Меня верно информировали?
– Абсолютно верно. Может, вы все же объясните, графиня, кто вы, как попали сюда?
– Вот видите, не будь вы таким глухим провинциалом, вы не стали бы задавать графине де Ляфер вопрос, кто она. Впрочем, я такая же провинциалка. К тому же у меня были длительные зарубежные поездки. Так что Париж успел основательно подзабыть меня. Но не я – Париж.
– И что же привело вас ко мне?
– Нам значительно легче будет выстраивать наше знакомство, если вопросы стану задавать я, – вежливо потрепала Диана руку графа. – Вы в этом очень скоро убедитесь. Мы остановились на том, что ваше имение неподалеку Булони. Это почти на побережье Па-де-Кале и совсем рядом с Дюнкерком.
– С портом Кале, – мягко уточнил граф. – Оно находится где-то между Булонью и Кале.
– В любом случае для меня важнее, что Дюнкерк совсем рядом, – с легкой грустью заметила Диана, вспомнив, что именно туда, под Дюнкерк, будут переброшены казаки, с которыми прибудет, а возможно, уже прибыл во Францию князь Одар-Гяур. – Но не в этом дело. Вы должны запомнить, что я очень люблю старину. Меня интересует решительно все: старинные книги, легенды, домашние архивы.
– Кто бы мог предположить! – двусмысленно удивился де Корнель.
– Так вот, мой родовой замок Шварценгрюнден… Кстати, вы когда-нибудь слышали о нем?
– Шварценгрюнден? Тот самый? Никогда не бывал у его стен, однако наслышан, наслышан…
– Причем наслышаны, следует полагать, в связи с трагической историей некоего рыцарского ордена тамплиеров. Не так ли, мой досточтимый граф?
– Вот именно, вы помогли мне вспомнить: в связи с рыцарским орденом.
– Когда-то с ним был тесно связан и род Боже. К которому, как мне объяснили, вы имеете самое непосредственное отношение. В свое время один из ваших предков даже умудрился стать Великим магистром ордена.
– Вы сумели столь углубленно проникнуть в историю ордена «бедных рыцарей Христовых»?!
– Еще бы!
Они прошли гостиную, побывали в столовой, на кухне, в комнатах прислуги. Дворец лишь недавно отреставрирован и пребывал в прекрасном состоянии. Диане это нравилось.
Зайдя в спальню, они и там обнаружили почти идеальный порядок. Широкая кровать, их супружеское ложе, хоть сейчас готова была принять молодоженов. Правда, обставлена спальня вовсе не в ее вкусе, но с этим она разберется чуть попозже. Еще будет время.
Диана подошла к кровати, провела рукой по деревянным перилам. Осмотрела старинный подсвечник на ночном столике.
– Предпочитаете, чтобы свою первую брачную ночь мы провели уже после венчания? – спросила она де Корнеля. – В принципе, можно и так.
– Нашу с вами… брачную ночь?! – изумленно переспросил граф. – Почему вы решили, что?..
– Вот и мне тоже кажется, что не стоит слишком уж стеснять себя условностями. Разве что вы очень уж будете настаивать, чтобы первые любовные утехи наши обязательно вершились после венчания…
Графиня подняла на Пьера лучистые, невинные глаза и одарила таким призывным взглядом, что граф просто не решился бы оставить в своей душе хоть какой-либо отзвук христианских предрассудков.
– Как вам будет угодно, графиня, – почти пролепетал он, едва владея пересохшими, непослушными губами.
– В таком случае венчать нас будет кюре той церкви, в которой вас крестили. Вы не против? И постарайтесь добиться права у своего шефа-министра уже послезавтра покинуть Париж. Я не слишком тороплю события, мой настойчивый граф?
– Иногда мне кажется, что все, что вы говорите, – какая-то безобидная шутка. Слишком уж неправдоподобно выглядит наше знакомство.
– Вся моя жизнь выглядит столь же неправдоподобно, граф. Сумбурно и неправдоподобно. Вам к этому еще только предстоит привыкнуть, а мне такое положение вещей, признаться, порядком надоело.
– И вы, конечно же, решили изменить его с помощью замужества?
– Понимаю, решение банальное, – артистично развела руками Диана. – Но что поделаешь? Ничего иного закостенелое общество наше не придумало.
– В принципе, я тоже ничего странного в этом не вижу, кроме того, что объектом ваших вожделений почему-то был избран я. Именно я.
Но де Корнелю еще только предстояло постигать особенности общения с Дианой де Ляфер. Его странную логику, согласно которой графиня невинно поинтересовалась:
– У вас в имении наверняка сохранился богатый архив? В том числе среди них завалялись документы, связанные с орденом тамплиеров, а следовательно, и с моими предками, с бытием замка Шварценгрюнден.
– Уж не собираетесь ли писать историю своего Богом чтимого Шварценгрюндена?
– Писать? Послушайте, граф, а ведь только что вы подали мне захватывающую идею: создать историю замка, а следовательно, историю нашего рода. По-моему, фантазии и склонностей к этому у меня хватит. Ясное дело, в моей истории найдется место и для графа Пьера де Корнеля.
Граф мило улыбнулся. Увлеченный объяснениями и кокетством прелестной невесты, он быстро потерял нить разговора, поэтому даже не пытался теперь связать интерес Дианы к своему архиву – с интересом к сокровищам тамплиеров. А все это вместе взятое каким-то образом пристегнуть к собственной скоропостижной женитьбе.
Ему и в голову не могло прийти, как важна была для Дианы их полушутливая беседа. И как старательно маскировала графиня причину своего появления в этом дворце.
– Если говорить честно, я слишком мало занимался своим архивом. Там царит полнейший беспорядок. Почти хаос.
– Как же вам не стыдно, граф? Дипломат. Чиновник министерства иностранных дел – и вдруг такое пренебрежительное отношение к собственному архиву, который, конечно же, станет частью национального достояния!
– Уже раскаиваюсь! Причем искренне.
– Можете считать, что вам, Пьер, повезло. Во мне умирает великий архивариус. Не говоря уже о том, что точно так же во мне умирает прекрасный личный секретарь будущего министра иностранных дел, – совершенно серьезно добавила Диана, давая понять, что не прочь видеть своего супруга на вершине служебной карьеры.
– Вы уже склонны видеть меня на посту министра?! – поползли вверх брови де Корнеля.
– Что вы? Это вы, граф, совершенно обоснованно видите себя в кресле министра. Я всего лишь вовремя уловила порывы вашей души и теперь сделаю все возможное, чтобы эти порывы осуществились.
Пьеру понадобилось какое-то время, чтобы в очередной раз прийти в себя и рассеянно, виновато улыбнуться: