– Мне всегда нужны воины, а не наемные убийцы. И тебе это должно быть известно.
– Не убийца я! Таких, как я, зовут не убийцами, а тайными агентами, которые существуют при всех королевских и княжеских дворах, при всех политиках и полководцах. Воинов у тебя будет хватать, князь. Но в жизни своей большинство битв тебе придется выигрывать не с помощью воинов, а с помощью таких тайных агентов, как я.
– Хитер ты, подлец! Кажется, я видел тебя на одном из кораблей, на которых мы пришли из Гданьска?
– Правильно, видел, – обрадовался этому узнаванию наемный убийца. – Архангел я. Так меня зовут – Архангелом. Напомню: я – один из тех двоих польских солдат, которые сопровождают майора Корецкого.
– Ага, значит, из солдат, которые сопровождают Корецкого? – совершенно не удивился Гяур, медленно, очень медленно надвигаясь на Архангела. А тот, что есть силы, отползал поближе к часовенке, у входа в которую стояло распятие. – Уже проясняется.
– Да пощади же, пощади! – яростно как-то взмолился Архангел. – Даже Христос щадил наемных убийц, – хрипло рычал он, взбираясь на небольшой пьедестал.
– Вот Христа, на его же распятии, и моли о пощаде.
– Но ты ведь тоже будешь рваться к чинам и власти! – крикнул наемник, ухватившись за распятые руки Христа, и в ужасе оглядываясь на Гяура. – И никто так не пригодится тебе на этом страшном, немилосердном пути, как я! Распятием клянусь тебе, распятием: никто!
– Об этом ты будешь клясться сатане. А пока что ответишь на несколько вопросов. Кто должен был заплатить тебе за убийство? – уперся полковник острием сабли между лопаток. – Каркай, каркай, стервятник! Это твоя последняя добыча.
– Вот они! – долетели до князя голоса казаков, которые разыскивали их. – У часовенки! Полковник схватил его!
– Мы здесь, – подал голос Гяур. – Так, я слушаю тебя, Архангел, слушаю. Только говори о том, о чем хотят услышать казаки, особенно полковник Сирко.
– Это майор Корецкий, ясновельможный пан полковник, нанял меня. Это он подневольно заставил выслеживать вас, господин Сирко! Его, майора, злой умысел загнал меня в эту мышеловку.
– Только ли его умысел? – оглянулся Гяур на приближавшихся с саблями наголо Сирко, Гурана и еще двух казаков. – Кто должен был заплатить тебе за эту пулю? Повтори при полковнике Сирко.
– Майор Корецкий. Советник посла. Это его грех. Хотя и мой, конечно, тоже. Но я человек подневольный! Подневольный я, ясновельможные паны полковники!
– Зачем же ему понадобилось решаться на это убийство, твоему майору Корецкому? Тебя спрашивают, – подключился к допросу Сирко. – Он получил такой приказ из Варшавы? Или просто затаил на меня зло? Только правду говори, правду, если хочешь вознестись без тяжких мук.
– Из Варшавы, конечно же, из Варшавы. Но от кого именно, не знаю. Зато знаю, что у майора был и свой интерес. После того как вы погибнете, он должен будет принять командование всеми казаками.
– Корецкий?! – не мог сдержать своего изумления Сирко. – Майор Корецкий должен был принять командование над всем казачьим корпусом?! – рассмеялся он. – Но для этого ты должен был бы убить еще и полковника Гяура. И всех наших сотников.
– О Гяуре и сотниках он ничего не говорил. Пока не говорил, – уточнил Архангел. – Платить должен был только за вашу голову.
– И ты сможешь доказать это? – спросил Гяур.
– Почему доказывать должен я, князь? Почему я? Пусть сам пан Корецкий исповедуется перед вами, – прогнулся убийца от боли под острием сабли Одара-Гяура. – Разве муки должен принять только я один?
– У него что, есть какая-то грамота? – наложив свою руку на руку Гяура, Сирко ослабил натиск его сабли. – Так, существует грамота, согласно которой после смерти Сирко он назначается командиром корпуса?..
– Я не видел ее. Но Корецкий говорил, что некая бумага была выдана ему самим коронным гетманом.
– Вот оно что, – почему-то вдруг облегченно вздохнул Сирко. – Значит, все это было задумано еще в Варшаве. Я чувствовал, что Корецкий ведет себя как-то странно. Было какое-то предчувствие, было… Опусти саблю, князь. А ты, паук-кровосос, слезай с распятия, не гневи Христа. Распинать тебя рядом с ним не будем. Ты такой чести никогда не удостоишься.
Здоровенный казак-телохранитель вскочил на пьедестал, сорвал руку Архангела и буквально сбросил убийцу к ногам Гяура и Сирко. Другой казак тотчас же схватил его за загривок, пригнул к земле и, занеся саблю, ожидающе посмотрел на Сирко.
– Не торопись, казак, не торопись, – остудил его Сирко. – Где сейчас майор Корецкий?
– Неподалеку, – поспешно ответил Архангел. – В гостинице «Корвет Нептуна». Почти рядом с домом лекаря, который приютил вас, пан полковник.
– Рядом, говоришь? И в каком же номере?
– В двадцатом. Ожидает моих вестей.
– Ах, ожидает вестей?! В таком случае он их уже дождался, – сказал Гяур. – Сотник и ты, – обратился он к одному из казаков, – за мной! Сейчас мы приведем этого нехристя сюда.
– Постойте, – остановил его Сирко. – Сами не идите. Пусть вас поведет этот наемный убийца. Замысел появился. Слушай внимательно, Гяур. Скажи Корецкому, что, мол, Сирко убит.
– Чтобы перед смертью этот негодяй возрадовался? – явно не поддержал князь его замысла.
– А еще сообщи ему, что объявляешь себя наказным атаманом, командующим всеми казаками, которые прибыли во Францию. Скажи, что, мол, умирая, так повелел Сирко. Словом, подумайте, как все это получше преподнести майору.
– Это еще зачем? Срубить ему голову – и все.
– Просто так, взять и казнить Корецкого – это значит вызвать гнев Варшавы. Всполошатся политики, начнется расследование, пойдут пересуды. Другое дело, если Корецкий выдаст свои замыслы в присутствии французов. Благодаря этому мы сможем добиться, чтобы французское правительство уведомило о его злодействе польского посла в Париже. Причем официально уведомило, как там у них, у дипломатов, заведено.
– Пардон, – примирительно молвил князь, – в пылу схватки я совершенно забыл, что сейчас мы вступаем на иное поле брани, на котором дерется воронье от политики.
Большой, украшенный серебряными вензелями ларец оказался настоящим шедевром. Вполне возможно, что он был лучшим из всего, что удалось сделать древнему мастеру за всю его жизнь.
Мадам Коле осторожно поставила ларец на стол, рукавом платья смела пыль и уставилась на Диану.
– Если там не окажется нужная вам бумага, я смогу взять хотя бы часть этих денег? – повела она подбородком в сторону монет.
– Можете взять их уже сейчас. Они ваши. Независимо от того, насколько успешными будут мои поиски. А теперь оставьте меня наедине со своим ларцом.
Графине дважды пришлось просмотреть большую кипу писем, копий, всяческих посланий Великого магистра, долговых расписок, еще каких-то официальных бумаг, пока наконец она не наткнулась на небольшой клочок бумаги, который счастливо затерялся в небольшом самодельном альбоме, служившем одному из рода де Боже чем-то вроде дневника, между слипшимися пергаментными листами.
Обнаружив записку, Диана, прежде всего, взглянула на подпись и, найдя там желанное: «Великий магистр Жак де Моле», ощутила, что пальцы ее мелко задрожали от волнения. Оно было настолько сильным, словно она уже наткнулась на тайные сокровища ордена.
Несколько минут графиня сидела, положив обе ладони на записку, словно на Библию, и закрыв глаза. Она сидела, затаив дыхание, побаиваясь, как бы одно-единственное неосторожное движение не вспугнуло столь щедро ниспосланную ей Господом удачу.
Дело было даже не в сокровищах тамплиеров. О них графиня сейчас не думала. Ее вдруг обуяла радость архивариуса, наткнувшегося на древний манускрипт; ликование богатого кладоискателя, нашедшего клад (не кто-то иной, не миллионы других, а именно он), который ему, богачу, по большому счету, совершенно ни к чему.
«Графу Гишару де Боже… – «Гишару де Боже? – повторила Диана. – Кто это, сын Гийома де Боже, предшественника Жака де Моле на посту Великого магистра ордена? Надо бы выяснить». – Мой юный друг, в эти тяжелые для меня и всего нашего ордена минут, я обращаюсь к вам, доверяя самое ценное, что есть у ордена, его самую большую тайну.
В могиле вашего дяди. – “Ага, значит, речь идет о племяннике, – поняла графиня, – это уже проясняет ситуацию”, – Великого магистра де Боже, останков его нет. Вместо останков, – “вполне в духе “бедных рыцарей Христовых” – воинственно улыбнулась Диана, – в ней находится тайный архив ордена. Вместе с архивом хранятся также наши священные реликвии: корона иерусалимских царей и четыре золотые статуэтки евангелистов, которые украшали гроб Христа в Иерусалиме и которые не достались мусульманам. Остальные драгоценности находятся внутри двух колонн, против входа в крипту. Капители этих колонн вращаются вокруг своей оси и открывают отверстие тайника…»[26]
Дальше следовали еще две строчки, написанные слишком неразборчиво, однако тратить время на их расшифровку Диана не стала. И так все было ясно: ключ к сокровищам ордена тамплиеров у нее в руках!
– Мадам Коле! – позвала она хранительницу ларца, пряча заветную бумажку за корсаж. – Зайдите сюда!
– Я так понимаю, что вы сумели найти то, что искали? – появилась в дверях мадам.
– Мне тоже хотелось бы, чтобы эта находка состоялась, – грустно развела руками Диана. – Но, увы. Ничего, достойного внимания, я здесь не обнаружила. Кстати, сами вы когда-либо просматривали этот архив?
– Всего однажды, и тоже не обнаружила для себя ничего интересного. Не понимаю, зачем рыцарь де Бельфор так дрожит над всей этой ненужностью.
– Мне это тоже не понятно, – пренебрежительно согласилась с ней графиня и, закрыв ларец, пододвинула его поближе к стоящей по ту сторону стола мадам Коле. – Он разочаровал меня. Впрочем, у каждого свои странности. Ну, а что касается денег, то вы заработали их честно, поскольку предоставили возможность порыться в этих ветхих бумагах.