– Спросить прямо сейчас? По телефону? – тревожно уточнила Виктория.
– Попробуй. Чем дольше собираться, тем труднее покажется.
Виктория поднялась, походила по квартире, собираясь с мыслями, даже распахнула настежь окно и вдохнула холодный воздух с невидимыми каплями дождя. Эта освежающая водяная пыль и разбудила ее решимость. Она взяла телефон и позвонила:
– Здравствуй, Лена. Ты дома?
– Привет, ма. Валяюсь. Устала, как загнанная кляча. Есть новости?
– Да. Человек, который погиб в квартире при пожаре, – не папа. Что с Лешей – пока информации нет.
– Но это хорошая новость?
– На данном этапе она лучше, чем мы могли ожидать. Но с Лешей явно что-то случилось, раз его нет, и связи с ним тоже.
– А ты не нагнетай. Вдруг папа рванул куда-то, может, вообще за границу по своим делам. И понятия не имеет, что его ищут. А с телефоном всякое бывает. Может, там вообще нет связи.
– Да, конечно. Ты молодец, всегда способна все логично разложить. Лена, у меня еще кое-что… Я тебя не задерживаю?
– Да нет, говорю же: валяюсь. У тебя какой-то странный голос. Что-то еще?
– Ты, кажется, работала с Константином Вольским из группы «Ночной свет»?
– Ну да. Не так давно вернулись. А что?
– Ты давно с ним общалась?
– Не очень. Но до того, что у нас случилось. Потом было ни до чего. Я даже телефон отключала, чтобы не было лишних расспросов. Мама, почему ты молчишь? В чем дело?
– Не думала, что будет так трудно… Лена, тот человек, которого обнаружили в квартире отца, – это Константин и есть.
– Что за бред?! Кто тебе сказал такую чушь? Он знать не знал папу, только с моих слов. Ты что, сплетен в интернете начиталась? Мама! Не молчи!
– Это не сплетни, доченька. У меня сейчас частный детектив, которого наняли расследовать пожар и исчезновение Алексея. У него копии документов следствия, экспертиза. Это точно. К сожалению. Леночка, кто тебе на самом деле Константин? В смысле, был…
– Костя просто мой парень, – Лена произнесла эти слова неживым, глухим голосом. – И все. У него, кстати, есть законная жена, он собирался развестись. Ей и надо сообщать. Так и скажи этому сыскарю, чтобы отвязался. Я больше не могу. Потом, мама…
– Она бросила трубку, – Виктория измученно посмотрела на Сергея. – Она потрясена. Мне показалось, что я почти убила ее этим сообщением. Я знаю Лену… У меня такое ужасное ощущение, будто Лене было бы легче узнать, что там нашли отца. К такому она была готова. В общем, это все, что я могла. Лена сказала: «Костя просто мой парень». И что «он знать не знал папу». И да, у Константина есть законная жена, с которой он собирался развестись, возможно, ради Лены. Или просто так сказал ей. И это я сейчас узнала.
– Очень важный разговор, Вика, – подытожил Сергей. – Ты смогла. Сочувствую вам обеим. К сожалению, не в наших силах остановить поток открытий или повлиять на их качество. Ты поняла, наверное.
– Да. Нужно быть готовыми ко всему. Нужно. Но где же взять силы для такой готовности. Что дальше? И что теперь главное?
– Главное – найти двух людей. Алексея Серова и того, кто зажег спичку, покидая ту квартиру. Второе имя может вывести на серьезного заказчика. Раз машина Алексея по-прежнему стоит во дворе, он мог уехать на такси или автостопом. У этого забытого богом дома нет видеокамер. Куда поехал, пока неведомо. Сам или кто-то заставил – тоже открытый вопрос. Известно ли ему о пожаре – мы не в курсе. Ты же лучше всех знаешь его модель поведения, о которой говорят многие. Пережить проблему, тяжесть, боль в одиночестве, забиться в нору, уйти в туман запоя. Постоянные многолетние преодоления сложного человека, неудобного всем. Внезапное международное признание. И наверняка чей-то криминальный интерес. Не без этого точно.
– Видимо, все так, как ты говоришь, – устало произнесла Виктория. – Я себя потеряла в этом хаосе, но держусь только за одну надежду. Пусть у Леши получится уцелеть. Даже в этот раз.
Приличный мужчина
Виктория приехала в квартиру родителей, когда они и Ваня обедали. Открывая дверь, собиралась выпалить с порога новость, которую везла им, как хрустальную вазу. Страшно, что сразу разобьется. Она сообщит близким, что Алексей, возможно, жив, а потом окажется, что все не так. Что все ужаснее и мрачнее. И как им в таком пламени открытий выживать? У отца больное сердце, у мамы нервы ни к черту. А Ваня любит папу, кажется, больше, чем всю остальную родню. Любит и восхищается им, несмотря на все свои горькие обиды и обманутые ожидания. Маленьким он, конечно, обожал Викторию, но после ее развода и нового замужества Ваня внешне спокойно, без демонстраций отстранился от нового союза матери, а внутренне явно охладел к «самой красивой и доброй», как написал о ней в своем первом школьном сочинении на тему «Моя мама». Из отношений ушли общие яркие эмоции очень близких людей, которые уверены в том, что все видят и понимают одинаково. А вместе с чувствами, наверное, остыло и горячее доверие сына, который был так убежден в неизменности любви мамы и в том, что он для нее главный. Виктория все понимала, она ощущала каждое движение души сына. Его отторжение, горечь разочарования разъедают ее сердце. Но она была так же бессильна что-то изменить в этом, как неспособна остановить лавину несчастья сейчас. Одна надежда: все пройдет само собой.
Виктория так давно застыла в своей неуверенности и потерянности. И от этой глухой пустоты на месте простых и ясных смыслов она совершенно не в состоянии предугадать реакцию Вани на неожиданную новость. Поняла только, что нужно подождать, пока родные закончат свой обед. Нет более мирного и успокаивающего занятия, чем общая еда за семейным столом.
Виктория есть, конечно, не смогла. Просто посидела с близкими, пыталась поддерживать какие-то бытовые темы. Но ее мама Дина, разумеется, очень быстро поняла, что дочь приехала не просто так, что есть какие-то важные новости. Других у них теперь вообще не бывает.
– Вика, что? – спросила она почти беззвучно, даже не посмотрев, а реально прикоснувшись к лицу дочери мучительно-тревожным взглядом.
– Все нормально, мама, не волнуйся, – так же тихо сказала Виктория. – Может, даже неплохо. Потом скажу. Пусть Ваня доест.
Виктория с матерью дождались, пока их мужчины – большой и маленький – выйдут из-за стола. Один включил телевизор, второй завис в своем айфоне.
– Прошу минутку внимания, – мягко объявила Виктория. – Мне сообщили такую невероятную новость… Слушайте.
Она закончила и только после этого рассмотрела их лица. Пока говорила, они были как в тумане.
– Вот такая история, – произнесла она в застывшей тишине. – Что думаете?
– Господи… – выдохнула мать.
– Не знаю даже, что сказать, – выговорил отец. – Не в состоянии все это понять и представить.
Ваня молча встал, выпрямился и вдруг даже не сказал, а взмолился:
– Мама, у меня взрывается голова. Я боюсь шевельнуться.
Лицо мальчика стало белым до голубизны. Виктория с мамой бросились к нему, отец схватил телефон, чтобы звонить в «Скорую», но Ваня заметил это и закричал:
– Нет!.. Только не вздумай звать врачей! Я не пущу никого! Мы даже ничего еще не узнали.
В общем, откачивали они ребенка своими мамкиными-бабкиными средствами. Потом, когда он лежал на диване с мокрым полотенцем на лбу, Вика прошептала ему в ухо:
– Но ты понял хотя бы то, что это может быть и хорошая новость? Погибшего человека очень жаль, но папа, возможно, жив и куда-то уехал. Он может даже не знать о пожаре. Так и частный детектив думает. И тогда папу найдут, раз ищут.
– Да понял я все, – ответил Ваня. – Мне стало плохо оттого, что его могут найти неживым и все будет еще страшнее. Вроде не один раз умер.
– Мое ты солнце, – всхлипнула Вика. – Ты сейчас говоришь как в детстве. Те слова, которые уже звучат в моей голове. И те же страхи.
Когда Ваня наконец порозовел и даже улыбнулся каким-то словам деда, Виктория произнесла:
– А теперь и вторая новость, дорогие. Погибшего человека идентифицировали. Это Константин Вольский, руководитель рок-группы «Ночной свет». Я не знала, что Алексей был с ним знаком, хотя детектив сказал, что он когда-то снимал сюжет об этой группе. Но что самое печальное – Константина хорошо знает наша Лена. Они вместе работали и даже встречались.
– Не поняла, – произнесла Дина. – В каком смысле встречались?
– Думаю, в прямом, мама. Лена сказала мне: «Это просто мой парень».
– Первый раз такое слышу, – голос Дины звучал растерянно и даже потрясенно. – Леночка ничего от меня не скрывает. И она уже второй месяц встречается с одним человеком. Он несколько раз ужинал с нами, постоянно ей звонит. Это очень приличный взрослый мужчина. Довольно известный психотерапевт. Владимир Николаевич Гришин. Он, конечно, лет на десять – пятнадцать старше Лены, но лично я приветствую союзы, в которых муж старше жены. Как я поняла из его рассказов, у Владимира хорошо поставленный и успешный бизнес. Он не рядовой врач, а руководитель большого проекта.
– Да… – медленно произнесла Виктория. – Сегодня точно для нас день шокирующих новостей. Боюсь, нам не просто будет в них разобраться. Если это вообще наше дело: в чем-то разбираться. Особенно когда речь идет о личной жизни Лены. Узнаем то, чем она захочет с нами поделиться. Мама, папа, давайте пока не задавать ей вопросов. Она очень тяжело приняла сообщение о гибели Константина. Мне показалось, что известие подействовало на нее убийственно.
По дороге домой Виктория даже не думала. Она лишь ощущала свое тяжелое сердце, пытаясь выпутаться из сети самых невозможных догадок, соображений и подозрений. Сердце, как колокол, отсчитывало те минуты, часы, дни и даже годы, в течение которых она не могла и не пыталась что-то понять. Она просто жила, цепляясь за серый свет дня, за острые осколки ночных видений и прятала от всех свои неутихающие терзания. Но жила… И все они просто жили. А теперь ее жизнь пересекла черная тень смерти. И это все еще, возможно, смерть Алексея. Только это она может позволить себе понять. Остальное… Сердце должно продолжать колотиться колоколом ради Вани. Вике предстоит защищать дитя от боли и горя. Оно должно принять тяжесть того, что переживает Лена. Тут можно поработать только так – в качестве опоры без права на тайны дочери. И меньше всего Викторию должен занимать тот факт, что Лена одновременно поддерживала отношения с двумя мужчинами. Такое бывает в силу разных мотивов и обстоятельств. Только бабушку это может шокировать. А Виктория, не п