Сергей снял куртку, помыл в ванной руки и с хорошо поставленным восторгом принюхался к запаху в кухне.
– Чай, кофе? – улыбнулась Виктория.
– Спасибо. Чуть не забыл: бутылка пива у меня в кармане куртки. Купил как раз в момент, когда ты позвонила. Твоя рикотта обрадуется такой компании. Но одно условие: пьем и питаемся вместе. Хотелось бы избавиться от ощущения, будто ты сейчас то ли упадешь, то ли вылетишь в свое открытое в зимнюю ночь окно.
– Примерно так и было, – согласилась Виктория. – Ты прав: не пила, не ела со вчерашнего вечера. Но сейчас мне кажется, что приехала та единственная «Скорая помощь», которая мне нужна. Сережа, я страшно хочу о чем-то узнать. Но у нас дома всегда было правило: не отравлять еду слишком серьезными разговорами. Так что давай отложим на потом то, ради чего ты приехал. Я заодно соберу себя, чтобы понять. Пока полная каша в голове.
– Есть, мэм. Прошу к столу. Пиво пенится в кружках, оладьи я уже достал.
После ужина Кольцов курил у приоткрытого кухонного окна. Виктория была почти уверена, что готова что-то выслушать и понять.
– Повод вызова Игоря Варламова для опроса тебе, видимо, известен, – начал Сергей. – Он оказался в списке тех людей, которые в день и даже в примерные часы возникновения пожара был рядом с домом Серова. Он сказал по телефону Земцову, что не помнит своего распорядка того дня. Но, как ты, конечно, понимаешь, следствие уже все проверило. Он был там, по крайней мере у дома. Вероятно, и в квартире, но в допотопном доме совсем нет камер. Я пока не видел протокола его разговора с Земцовым. Знаю только: твой муж заявил, что заказывал Серову крайне конфиденциальную работу. И возникло какое-то недопонимание у заказчика с Серовым. Тот или сорвал сроки, или сделал что-то не так. Да, Варламов на допросе показал, что был не заказчиком, а посредником. Мы так поняли, что заказчик требовал отдать ему работу вместе с материалами. Почему поехал Игорь? Потому что именно он отвечал за эту работу, нашел исполнителя. И, к слову, он получил за это очень приличные комиссионные.
– Насколько приличные? – удивленно спросила Виктория. – Игорь всегда говорит мне, сколько и за что получил.
– Но не об этом, полагаю, – пожал плечами Сергей. – Сумма большая, но дело в другом. Сама работа… Как бы точнее определить?.. Один миллиардер заказывает разоблачение другого. И обе команды конкурентов по уши в грязных деньгах, преступлениях и в самом отстойном дерьме. Тема совсем не подходит для уютной кухни, полной вкусных запахов. Это не то, что должны услышать уши нежной и красивой жены, которой при удачном раскладе никогда бы в голову не пришло, что ее муж-творец водится не только с соратниками по цеху. Злодеи из его окружения – это не всегда актеры в гриме, это вполне реальные, отбитые на все головы преступники. Впрочем, до скандалов и разоблачений они чаще всего вполне себе элита. Вика, ты понимаешь, о чем я?
– Да, конечно. Я читаю все, что можно прочитать. Знаю, о чем ты. Но… Игорь… Не буду продолжать. Мне сейчас кажется, что актриса в нашей семье вовсе не я. Впрочем, опыт подсказывает мне, что любовь и преданность у разных людей выражается по-разному. Возможно, Игорь просто хотел улучшить нашу жизнь. У нас дети, родители, бывают большие проблемы… А вот почему Алексей взялся за такое – честно не понимаю. Он очень принципиален и совершенно бескорыстен.
– Так в том, возможно, и дело, – произнес Сергей. – Ты сказала то, к чему я и подводил. Серов, похоже, не захотел расставаться ни с готовой работой, ни с исходниками. Почему? Возможно, его потрясло то, что он узнал и сделал. Вижу это примерно так. Режиссер-отшельник с редким даром долго был над схваткой, в закрытой мастерской своего творчества. И тут узнал такое, что сломало ход его привычных мыслей и представлений. И он не захотел, чтобы такой материал стал просто орудием расправы в столкновении двух банд, которые так или иначе всегда сумеют решить свои терки и сохранить родное поле криминала защищенным и доходным.
– Это что-то совсем ужасное? – подавленно спросила Виктория.
– Да уж не оладьи с рикоттой, – бодро ответил Сергей. – И почему-то у меня нет сомнений, что Варламов не назвал следствию никаких имен, не поведал факты. Тут и ежу понятно: никому не хочется стать тем, кто слишком много знал. А для следствия без конкретных данных круг причастных и подозреваемых лиц безразмерен, его лучи стремятся к бесконечности. И следствие могло бы искать вслепую еще много лет, чтобы в результате бросить такой поиск к чертям на фоне массы очевидного и адресного криминала. Так было бы, если бы не мой инсайдер, он же заказчик. Вадим Никитин располагает самой тайной и глубокой информацией о персонах, которые сидят на видных и высоких местах, обладая правом глушить любой голос путем истребления его носителя. Никитин и сам из этих заоблачных высот. Просто его сильно задело за живое все, что произошло с Серовым. У меня странное впечатление: Никитин так высоко ценит, уважает Алексея, он предан ему как… Как человеку, каким не смог, не решился стать сам. Не позволил себе эту талантливую и бесшабашную принципиальность, тягу к одной лишь правде. Да и кто способен поставить на карту всю жизнь, чтобы сохранить человеческое достоинство. Разоблачение любого порока – обуза и обреченность на расплату. Это все такая морока и точно нелюбовь к себе. Никитин признался себе, что покорен обаянием чужого гения. Тяжелая штука – бескомпромиссный талант. Короче, Вика, давай прервемся, я сбегаю еще за пивом, сделаю пару звонков. А потом, если ты не устала, пунктирно изложу инсайдерскую информацию Никитина.
Сергей хлопнул входной дверью, а Виктория бессильно опустилась на кухонный диван, сжав на коленях похолодевшие руки. На часы и телефон она больше не смотрела. Красноречивый человек этот Кольцов. Одна фраза – и перед глазами Вики жертвы криминала: расстрелянные, окровавленные, раздавленные страшными колесами. Кто не видел их изуродованные трупы в «развлекательных» триллерах? Они чаще всего ни разу не преступники. Они просто слишком много знали. Кто-то напоминает Игоря. Из-за чьей-то тени душа заходится от боли, так она похожа на Лешу. На самого нелепого, неосторожного, ранимого и неотразимо пронзительного в любом проявлении Алексея, который неспособен стать незаметным и тем дразнит, злит и бесит такое количество преступников, твердо и уверенно стоящих на своих ногах. Покой и нормальная жизнь совместимы только с уверенностью в том, что Алексей жив и в порядке. Но много ли у Вики шансов на такую уверенность? На сколько дней, часов, минут?.. Да хоть бы одна минута. Виктория благодарила бы за нее судьбу до конца дней.
В дверь позвонили. Виктория открыла Сергею, стараясь не слишком впиваться взглядом в его лицо. Для того чтобы сделать «пару звонков» у него было предостаточно времени. А значит, он не мог вернуться без конкретной и актуальной прямо сейчас информации.
– Да, ты правильно подумала, – мягко произнес Сергей. – Я уже знаю, где сейчас Игорь и в какой он кондиции. Его, конечно, не совсем выпустили из виду после опроса. Успокойся, Вика, хотя бы по этому поводу. Он и сам, вероятно, знал, что не выпустят, а могут и звонки прослушать. И был не в том состоянии, чтобы появляться на работе. Он на студию тоже не позвонил. Часов пять сидел в забегаловке с одним из своих бывших актеров, которого сам давно уволил за хроническое пьянство.
– С Васей Болотиным? – уточнила Вика. – Сидели в грязной чебуречной на Преображенке?
– Так и есть. Теперь мне известно, что Варламов в часы великих потрясений отправляется в этот шалман и неизменно находит там упомянутого окончательно спившегося актера. Возможно, Игорь только ему и может полностью излить душу и поведать то, что в принципе никому больше сказать нельзя. Болотин и есть никто. Мозг его так плотно заспиртован, что на прием не работает. От слова совсем.
– Они до сих пор там?
– Нет. В шалмане кончились то ли выпивка, то ли терпение обслуги. Короче, их выперли. Они скрылись в кирпичном доме неподалеку, где и находится берлога Васи. Надо думать, что слияние двух заблудших душ продолжится в другом, более закрытом, но не менее неопрятном интерьере. На радость Васе. Для него это ночь большого везения. Игорь воспользовался своей картой уже после шалмана в ближайшем магазине, перед обителью Васи. Нехилая сумма. Ты до утра можешь совершенно расслабиться. Никто не выйдет из такого тепла на холод жестокого мира. Вика, ты не устала? Может, я сейчас просто уйду и дам тебе возможность немного поспать? Кто знает, что день грядущий готовит? А кроваво-суконная информация Никитина – по сути, такой банальный и на время законсервированный товар, который прекрасно сохранится до завтра и более того.
– А пиво ты купил? – улыбнулась Виктория. – Да, вижу: с этим у нас все в порядке. И какой же ты сыщик, если смог допустить, что я с такими новостями захочу остаться совершенно одна и спокойно лягу спать? Риторический вопрос. Я хочу узнать информацию твоего заказчика. Морально ты меня уже подготовил. Пусть этой ночью у нас будет такое средство от сна и бессонницы.
Сергей удовлетворенно вздохнул, вытащил из карманов куртки несколько бутылок пива и поставил их на столик в прихожей.
– Для такой красивой женщины ты слишком милый человек, – заключил он. – А вместе это уже идеальный собеседник и собутыльник. Пошли в кухню, изложу, что получится.
Они устроились за кухонным столом. Виктория сначала хотела закрыть окно, в которое из темноты летели на свет белые лепестки нежного, мгновенно умирающего снега, но передумала. Просто закуталась в плед. И не от холода, она никогда не мерзла. То был озноб человека, который решился переступить границу своего незнания, то есть остатков иллюзий и спасительного душевного комфорта. Но какой уж тут комфорт, в принципе. И да: знать – это сложнее, но достойнее и в результате полезнее. Самое тупое в непростой ситуации – путаться в собственном непонимании и биться лбом в закрытые двери, за которыми есть ответы.
– Не волнуйся ты так, – умиротворенно произнес Сергей. – Это не больно. Изложу очень коротко и сухо, без деталей и конкретных имен. Слишком полная информация тебе только навредит. Она и для следствия еще во многом недоступна.