Женя аж глотком воды поперхнулась:
– Что?
– Да чтоб он потерял голову полностью! Наверняка этот малахольный умыкнул что-нибудь из моего белья, пока якобы проверял.
– Да зачем ему это?
– А потому что придурок. Ни капли не удивлюсь, если ещё и извращенец. Ты разве ничего странного за ним не замечала?
– Ну-у, возможно, – замялась Женя и деликатно добавила: – Он немного хмурый.
Моник скептически усмехнулась.
– Давно бы его уволила. Но, увы, это не так просто. Да к тому же его мать работает в университете Экса вместе с мсье Роше. Устная договоренность, понимаешь?
– Видимо, это у вас частая практика, – вырвалось у Жени.
– Что ты имее… Ах, ты об Элен. Тебе уже разболтали? Вот сплетницы! Нет, на самом деле никакой такой практики у нас нет, произошло недоразумение… – вздохнула Моник и присела на край софы. – Ладно, Эжени, а теперь давай начистоту. Что за представление ты устроила?
Несчастная подушка совсем сплющилась от того, с какой силой Женя её сдавила.
«Меня уволят! Моник наверняка расскажет Фабрису. Тамара Владимировна вот уволила за такое… А может, соврать что-нибудь? Но что?»
– Эжени, – Моник взяла её за руку и пытливо посмотрела в глаза, словно читая мысли, – мне нужна правда.
«Провалиться бы на месте… Ой нет, снизу апартаменты мсье Роше. Вот был бы конфуз».
Эта мысль даже позабавила, слегка снимая скопившееся напряжение.
– Пирофобия, – наконец со вздохом призналась Женя. – Иногда у меня случаются панические атаки.
– Боязнь огня?
Женя кивнула и через силу продолжила:
– Моя мама… понимаешь… – Слова словно застряли в горле, и приходилось их с силой выталкивать. – Она погибла при пожаре, когда мне было пять.
– О, дорогая, мне так жаль… – Моник сочувственно сжала её плечо.
Женя тут же торопливо добавила:
– Приступы случаются редко! Честно! Почти никогда! Только если эмоции… переживания… Понимаешь? Переезд, другая страна, новая работа – да вся моя жизнь изменилась! Сплошной стресс. А тут у тебя все стены…
Женя бросила взгляд исподлобья на картины: девушка, танцующая в языках пламени; любовники, окружённые огненными искрами; подросток, раскинувший руки, словно горящие крылья… Апартаменты Моник напоминали художественный зал Эрмитажа или Лувра, куда по чистой случайности затесалась прочая мебель.
– О, это работы моей подруги. Её больше нет. Теперь Бертин живёт в наших сердцах и в своём творчестве, – с грустью произнесла Моник.
«Опять Бертин? Та же самая? Покойная мадам Роше?»
Впрочем, Моник почти сразу же оживилась:
– Кстати, эта потрясающая коллекция называется «Феникс». Ты не представляешь, чего мне стоило её отвоевать. Картины выставлялись во всех галереях Марселя, не говоря уж об Эксе.
– М-м-м…
«Наверное, следовало бы сказать, что круто нарисовано».
Но лесть никак не желала срываться с губ, потому что Женя не чувствовала никакой «крутости». Картины, возможно, мог бы оценить кто-то другой; возможно, и сама Женя нашла бы их великолепными, если бы не…
Пирофобия гнала её прочь из этих комнат, пышущих пламенным искусством.
– И что теперь? – робко спросила Женя, намекая на случившееся. Она уже приготовилась к любому исходу, лишь бы скорее уйти отсюда.
– Как что? – Моник поднялась с софы, расправляя складки на блузке. – По магазинам, как и планировали.
– Но… А…
– Сейчас я быстренько переоденусь, захвачу сумочку, и помчимся штурмовать Экс! – Она задорно подмигнула, будто неприятного инцидента не было и в помине.
Моник не стала возмущаться и ругаться, не полезла в душу с расспросами, и, похоже, не планировала жаловаться Фабрису. Тёплое чувство благодарности охватило Женю, а губы тронула улыбка.
– Моник, я подожду тебя в лобби, хорошо?
– Ага, – донеслось уже из спальни.
Выходя из «огненной» гостиной, Женя нервно передёрнула плечами.
Ярко-красный «Пежо» нёсся по трассе так, будто до закрытия бутиков оставалось две минуты. Слева тянулись стройные ряды лавандовых кустов. Одно дело видеть такое на фотографиях в интернете, другое – вживую. Приоткрыв окно, Женя полной грудью вдыхала ароматы благоухающих цветов, наслаждалась видами Прованса, поражающего в это время года сочными пурпурно-фиолетовыми оттенками.
Минут через пятнадцать они въехали в город. Четырёхэтажные домики Экс-ан-Прованса тесно жались друг к другу. По трещинам в их желтоватой штукатурке взбирался плющ. Порой улочки казались такими узкими, что Женя вскрикивала:
– Мы там застрянем! Стой!
Но Моник лишь хохотала в ответ и давила на газ, унося их всё глубже в атмосферу средневековой старины, которой дышал город. Женя неустанно делала фотографии из открытого окна, чтобы потом переслать Максу. Все просьбы остановиться у того или иного здания Моник игнорировала:
– Столько веков стояли и ещё простоят. Успеешь налюбоваться!
– Но куда мы так торопимся?
– Запомни, Эжени, шопинг ждать не может.
– Да почему?
– Потому что я заказала столик в «Лё буш а орей»[25]. Это лучший ресторан в городе, где готовят умопомрачительный буйабес. Поверь мне, быть в Провансе и не попробовать наш знаменитый рыбный суп – это просто преступление! Так что у нас всего полтора часа на покупки. Катастрофически мало.
В этом вопросе Женя с Моник была не согласна, но спорить, конечно, не стала.
Спустя час, когда она обзавелась несколькими пакетами с обновками и уже взмолилась о пощаде, Моник практически силой затащила её в бутик нижнего белья.
– Ты во Франции, а значит, тебе нужно французское шёлковое бельё! – безапелляционно заявила она.
– Но я не планировала… – смутилась Женя и украдкой проверила баланс на карте.
«И так уже превысила запланированный лимит».
– Не стесняйся, давай что-нибудь тебе подберём! Как насчёт вот этого? – Моник нежно погладила полупрозрачное светло-голубое бюстье, демонстрирующее практически все прелести манекена.
– Я такое в жизни не надену! – Женя вспыхнула до корней волос.
– Почему? У тебя хорошая фигура… – искренне удивилась Моник. – Согласна, это не на каждый день. Но вдруг ты встретишь кого-то…
Женя поспешно отвернулась, сделав вид, что заинтересовалась чем-то на соседней витрине. Всё ещё изнемогая от неловкости, она невидяще уставилась перед собой и автоматически взялась за один из висящих комплектов.
– Тоже неплохой выбор! – раздалось из-за плеча, и Женя отдёрнула руку, когда осознала, что дотрагивается до кремовых кружевных трусиков, тончайших словно паутинка. – Предпочитаешь стринги?
Моник внимательно разглядывала комплект, судя по всему, прикидывая его на себя. Женя мысленно досчитала до пяти и решила сказать, как есть. Пусть лучше она сейчас выставит себя дурой, чем когда дело дойдет до примерочных…
– Я… э-э-э… не обижайся, Моник, но я так не могу. Выбор белья – это слишком интимно для меня. Давай лучше встретимся у кассы?
– О, извини… – Француженка удивилась, но быстро совладала с собой. – Я даже не подумала, что… Да-да, конечно, как скажешь, встретимся позже. И не торопись, я пока примерю вот эту прелесть…
Мурлыкая себе под нос, Моник взяла кремовый комплект, который только что держала Женя, прихватила ещё парочку и направилась в сторону примерочных.
Наконец шопинг подошёл к концу, и девушки отправились отмечать его завершение ужином. Ресторан, к которому они приехали, манил аппетитными запахами и гулом голосов. Официант проводил их к одному из столиков на свежем воздухе и, вручив меню, откланялся. Стулья стояли прямо на старинной брусчатке из булыжников, отполированных ветрами, дождями и временем, и казались оттого неустойчивыми, поэтому Женя садилась с осторожностью. Но на удивление ничего из мебели не шаталось. Под плотным бордовым навесом весело светились гирлянды фонариков, а из динамиков лилась легкомысленная французская мелодия.
Женя вздохнула.
«Как вся эта атмосфера беззаботности и дружелюбия отличается от Самары. А ведь я могла бы вырасти здесь…»
– Эжени? – вторглась в мысли Моник. – Чего грустишь? Устала?
– Немного, – Женя растянула губы в улыбке, не желая её разочаровывать, и открыла меню: – Так, ну и где тут у вас легендарный рыбный суп?
Сделав заказ, Моник уставилась на Женю с коварной улыбкой.
– Что?
– Эжени-и-и, – загадочно протянула она. – Я видела, ты что-то купила в последнем бутике. И не отстану от тебя, пока ты мне не покажешь, что именно ты выбрала!
– Моник! – Женя округлила глаза. – Не здесь же!
– Ой да брось, – подруга лишь отмахнулась. – Никому нет до нас дела. Давай же! Доставай скорее!
Женя украдкой огляделась по сторонам и поняла, что Моник права. Люди вокруг были увлечены своими собеседниками или содержимым собственных тарелок, в их сторону никто не смотрел. Решившись, она наклонилась к одному из бумажных пакетов, которые они составили под столик, и вытащила новенький комплект белья.
Не шелковый. Не кружевной. Не полупрозрачный. И вполне классического дизайна. Тонкий батист нежного лавандового оттенка больше подошёл бы девочке-подростку. Тем более что на трусиках красовалась умильная мордашка котёнка и два отпечатка лап.
Лицо Моник приняло озадаченное выражение.
– Это что, из детского отдела? Ты купила кому-то в подарок?
– Нет, – буркнула Женя, уже понимая, что совершила ошибку, согласившись показать покупку. – Я купила это для себя. Потому что я люблю котиков. И с недавних пор лавандовый цвет.
– Но, Эжени… – растерянно произнесла Моник. – Это же совсем не сексуально…
Женя приготовилась защищать своё право на собственный выбор, когда внезапно случилось то, чего она и боялась.
Из-за её спины раздался низкий мужской голос с лёгкой хрипотцой:
– Хм… милый котёнок!
Женя вздрогнула и в панике стала запихивать бельё в один из пакетов, стул качнулся, и его ножка соскользнула с булыжника, на котором стояла. Злополучный предмет мебели стал заваливаться, и невезучая девушка, что на нём сидела, – вместе с ним. Она дёрнулась, одной рукой рефлекторно вцепилась в стол, а ногти другой вонзила в бедро того, кто посмел её так напугать. Незнакомец же ухватил её за плечо. Женю окутало ароматом мужского парфюма с нотками бергамота и чего-то хвойного. Неожиданно закружилась голова. Сердце сорвалось в галоп. Несколько томительно долгих мгновений горячие руки незнакомца, на которого она до сих пор боялась взглянуть, словно прожигали купленную полчаса назад новую футболку и рассылали по телу мириады мурашек. Она первая убрала руку с его штанины. Затем Женю деликатно вернули в устойчивое положение вместе со стулом, а Моник расплылась в улыбке и проворковала: