– А я-то подумала, что у меня очередные галлюцинации.
– Прости, крошка моя.
– Тебя – прощаю.
– А его?
Они оба поняли, о ком он спросил. Внутри что-то болезненно дрогнуло, и Женя поспешила отвернуться, будто её привлекла одна из картин.
– Теперь Бертин здесь, в своём творчестве. И люди должны её знать и помнить! – с горячностью произнёс Фабрис. – И я не жалею, что тайком стащил картины с чердака. Пусть и был за это избит!
– Что?!
Женя изумлённо уставилась на Фабриса, но на антрацитовой коже лица, конечно, никаких следов побоев не наблюдалось.
– Ну ладно, не избит, – ухмыльнулся он. – Но пару раз Эду мне точно успел врезать. Зато он спустил пар, и теперь я могу, не таясь, нести в мир творчество моей покойной талантливой подруги.
– Согласна, – Женя кивнула, улыбнувшись. – Порыв достоин уважения.
– Знал, что ты меня поймёшь, капустка моя. Твоя подруга тому пример. Когда кто-то заказывает копию с картины из этой коллекции, у меня на душе становится чуточку светлее.
– Что ж, и я рада, что приехала сюда. Наш разговор помог мне разобраться во многом.
Фабрис склонился к ней и расцеловал в обе щеки, а вместо третьего поцелуя тихо произнёс, пристально глядя в глаза:
– Съезди к нему.
Его тихая просьба набатом отдалась в ушах и обдала морозом, заставив поёжиться.
– Я… Я не могу.
– Пожалуйста. Он мечется, как раненый зверь. Музей закрыл. После пожара отменил все брони на номера в отеле. А ведь замок содержать надо. И налоги опять-таки… Колоссальные убытки… Нет, дело, конечно, не в деньгах, а в нём самом.
– Я не знала… Но зачем? Я не понимаю. Даже если ему так ненавистен теперь отель, зачем же всё закрывать? Рушить дело своей семьи! Мог бы уехать в Экс и жить там. Нанял бы нового управляющего, и дело с концом!
– Сбежать и бросить всё было бы проще. Перевернуть страницу. Забыть. – Фабрис вздохнул. – Но Эдуар винит себя в том, что произошло с Бертин и чуть не случилось с тобой. Понимаешь, так он наказывает себя! Вновь и вновь переживает горькие воспоминания.
– Я вряд ли смогу на это повлиять и вооб…
– Ты знаешь, каково это – сходить с ума. Теперь он сходит с ума, Эжени. Помоги ему. Не повторяй чужих ошибок.
Глава 39. Свет в конце тоннеля
Отель «Шато Д’Эпин» даже со стороны казался безлюдным и каким-то опустошённым. Женя попросила таксиста не подъезжать к входу, а остановиться на парковке. Обычно она была как минимум наполовину заставлена машинами персонала и постояльцев, но сегодня тут стояло всего четыре автомобиля, включая внедорожник мсье Роше.
«Ладно, значит, он здесь. Хорошо».
Нервничая, как в свой первый рабочий день, Женя поднялась по каменным ступеням крыльца и отворила дверь. В этот раз её не встречал даже кот-домовой.
«Как же тихо!»
Её шаги эхом разнеслись по лобби.
– Прошу прощения, мадам, отель временно не рабо… – Аннет выглянула из двери за стойкой регистрации и, увидев Женю, набросилась на неё, душа в объятиях: – О, Эжени! Как ты? Как дела? А у нас тут тако-о-ое! Мсье Роше решил закрыть отель! Представляешь! Новых постояльцев не принимаем. Те, кто уже заселён, постепенно съезжают. Всё так ужасно, – она сокрушённо покачала головой. – Мы все без работы останемся! Ты хоть представляешь, как трудно найти новое место в конце туристического сезона?!
– Начальство у себя? – немного грубо оборвала Женя поток её причитаний, но на вежливость её душевных сил не хватало.
– Мсье де Гиза нет. Я не видела его с прошлого вторника. Возможно, он…
– Я про мсье Роше.
– А-а, я подумала, тебя музей интересует. Он тоже закрыт, кстати. Представляешь, мадам Трюдо так распереживалась, что…
– Аннет!
– Ох, Эжени, извини. Мы тут все на нервах. Мсье Роше у себя, да.
Женя кивнула и направилась в сторону его кабинета.
– У себя в апартаментах, Эжени, в хозяйской башне, – окликнула её Аннет и с любопытством добавила: – А о чём ты с ним хочешь поговорить? Насчёт рекомендаций, да?
«Вот же… В рабочей обстановке было бы проще…»
Женя бросила тоскливый взгляд на входную дверь и вздохнула, с трудом подавив мысль о том, что проще было бы просто сбежать и больше не видеть никогда ни Эдуара, ни отель, ни навязчивую Аннет.
Кое-как отделавшись от неё и пообещав позже обо всём рассказать, Женя с показательно уверенным видом направилась в сторону башни. Шагнув на знакомую лестницу, она замерла на площадке первого этажа, перед входом в апартаменты Роше. Внешне здесь ничего не поменялось с того самого дня, когда она, ни о чём не подозревая, спускалась на завтрак в утро пожара. Электрический факел на стене мерцал, освещая небольшое пространство, ступени вели вверх, закручиваясь спиралью и пропадая в полумраке.
Женя обхватила себя руками, вновь мысленно проговаривая те вежливые фразы, которые должна произнести, прежде чем сбежать, посчитав свой долг выполненным. Внутри всё сжималось, полнилось неуверенностью, сомнениями и страхом. Пришлось вспомнить успокаивающую мантру дяди Кости. И только после этого Женя, наконец, перестала топтаться у порога и громко постучала. Дверь неожиданно подалась вперёд, открываясь. В нос ударил резкий запах сигаретного дыма. Она поморщилась, но постучала ещё раз.
– Убирайтесь, – прозвучал из полумрака голос мсье Роше. – Я ужё всё сказал.
Женя застыла, не зная, как поступить, оглянулась на дверь, которая вела в коридор до лобби, а дальше рукой было подать до улицы, пасмурного дня и свободы от мрачного «Шато Д’Эпин».
«Помоги ему. Не повторяй чужих ошибок», – в её памяти прошелестели слова Фабриса.
Она вздохнула и прошла внутрь, через небольшой тёмный коридор в не менее тёмную комнату. Узкая полоска света с трудом пробивалась сквозь плотно задёрнутые шторы, а мебель угадывалась лишь по смутным очертаниям.
– Я же сказал, проваливайте! – раздражённо рявкнул хозяин отеля. Его голос доносился из кресла с высокой спинкой, стоящего у стены.
– Эдуар, это я, – тихо позвала Женя.
Глаза уже свыклись с мраком, и она наконец разглядела силуэт мсье Роше.
– Эжени? – удивился он и даже чуть подался вперёд. Затем в его голосе послышался сарказм: – А мне говорили, что ты не желаешь со мной общаться. Неужели передумала?
Тонко звякнуло стекло, а следом раздался стук и вновь звон – стакан разлетелся на осколки. В воздухе резко запахло алкоголем.
– А, чёрт!
– Давай я уберу! – неожиданно для себя предложила Женя, в попытке избежать неловкого молчания в ответ на последний вопрос. – Где тут свет включается?
Она неуверенно пошарила рукой по стене, но ничего не нащупала.
– Нет! – отрезал Роше, по-прежнему сидя в кресле. – Не включай.
– Но как же… А, ладно, – она в несколько шагов оказалась у кресла Эдуара и присела, всматриваясь в пол, где блестели стекло и разлитая жидкость. На ощупь подняла самый крупный осколок и испуганно замерла, столкнувшись взглядом с двумя жёлто-зелёными огоньками, которые вспыхнули прямо напротив её лица. Остаток несчастного стакана выпал из дрогнувших пальцев, а Женя отшатнулась, заваливаясь назад.
– Эжени?
Эдуар неловко пошевелился, будто придавленный невидимой тяжестью. Затем об пол что-то глухо ударилось, и он наклонился к ней, протягивая руку.
– Это что?! – вскрикнула она.
Эдуар уже поднял её с пола и встал сам. Задержал ненадолго её ладонь в своей руке и затем вдруг притянул к себе, крепко прижимая.
– Я соскучился, – выдохнул он ей в волосы, но Женю сейчас волновало совсем другое – кошачий силуэт, растворившийся в темноте.
– Что это было?! Это Мрак, да?
– Можно и так сказать, – усмехнулся Эдуар и отстранился. – Но Адель называет его Лулу.
– То есть ты его видишь?!
– О, да! Регулярно. Иногда он даже даёт себя погладить. Это просто кот, Эжени.
– Просто кот?! – взвилась она, а потом пробормотала по-русски: – Да чтоб вас всех росянка лохматая сожрала! – Сделала шаг назад, отступая. – Я сколько раз говорила, что кота видела! И на ресепшен, и в музее, и во время пожара! Но мне никто не верил! А теперь «это просто кот»?!
– Успокойся…
– Сам успокойся! – огрызнулась она.
Эдуар схватил её за плечи, заставив вздрогнуть, резко развернул и опустил в кресло, где только что сидел сам. Затем он отошёл к столику, звякнул графином, а через мгновение в руке Жени оказался фужер. Несколько секунд она смотрела на мсье Роше, не моргая, а затем выпалила:
– Грёбаное мистическое дерьмо!
Затем она охнула и зажала рот ладонью, испугавшись вырвавшегося ругательства, настоящего ругательства. Но тут же разозлилась сама на себя и прошипела:
– Да катись оно всё!
В несколько глотков Женя осушила бокал и требовательно протянула его Эдуару:
– Ещё налей.
Эдуар хмыкнул и снова наполнил фужер. Только теперь ожидаемой терпкой кислинки не оказалось.
– Это что, вода?
– Успокоилась?
– Я и не нервничала, – процедила Женя, внезапно вспомнив обстоятельства их последних встреч. – Может, всё же объяснишь мне, какого чёрта чёртов кот сидел у тебя на коленях?
Эдуар стоял, скрестив руки на груди. Редкие лучи света пробивались сквозь плотно зашторенные окна, подсвечивая со спины взлохмаченную шевелюру. Кажется, таким неопрятным Женя его видела впервые. Рубашка не была заправлена в брюки, да и застёгнута оказалась небрежно, всего на пару пуговиц в районе живота. Женя даже порадовалась, что темнота скрадывает оголённые участки его тела. А заодно и её пылающие щёки, выдающие неуместные воспоминания.
– Ты была права, Эжени. Во многом права, – произнёс наконец Эдуар. Он медленно ронял слова, пропитанные горечью сожаления. – Когда Адель притащила кота, я удивился. Ещё больше удивился, поняв, что он в точности соответствует описанию, что ты дала в полиции.
– Ты видел мои показания?
Эдуар кивнул. Его глаз в темноте было не разглядеть, но Женя всё равно ощущала на себе его пристальный взгляд, который, казалось, просил не злиться, а выслушать.