— Ты, воин брось, Лживого поминать! Услышит — не обрадуешься его вниманию! Он недаром Отцом не только лжи, но и обмана зовется, поверишь ему раз — и вскоре твоя искра в его рваный плащ вплетется! А на Всеблагих не обижайся. Их мало, а нас, под их взглядом, как муравьев — не посчитать.
Кузнец на секунду прервался, хитро глянул на костяка — Ты вина мне, что из Покинутого города принес, лучше еще налей и ответь — ты, вот как, тот подвал нашел, где броня твоя тебя ждала — дожидалась?
Скелет не спешил с ответом. На голом костяном лице, с перламутровым оттенком кости, не выражалось даже тени чувств, но любой, видящий его в этот момент со стороны, мог бы поклясться, что скелет глубоко задумался.
— Знаешь, саур Самар, так сразу и не ответить мне тебе. Словно потянуло что-то. Позвало. Уверен я был, что под грудой битого камня, под темной водой, дверь. И не заперта она — замок сгнил давно. Толкни посильней и выпадет из проема на пол. А броня в ларе, рядом, сразу при входе. Будто картинку нарисовали в голове. Яркую, четкую и с подробными деталями. Но, голосов никаких я не слышал!
Предвосхищая вопрос кузнеца, поспешно произнес скелет. Кузнец чуть поскучнел, видимо указующие голоса, в голове собеседника, им ожидались с твердой, внутренней уверенностью, и отрицательный ответ, несколько разочаровал его.
— Ну, не было голосов, так не было. Зато вот, отличная броня старой работы была. И шестопер, не чета твоему прежнему. Даже не шестопер, а прям Отец шестоперов!
Кузнец любовно провел рукой по граненному металлическому телу оружия лежавшего на столе. Вслед за движением руки саура Самара, по металлической рукояти оружия, пробежала волна синего пламени, словно играя с ладонью кузнеца в догонялки.
— Не делают сейчас, таких вещей. Лучшая синяя сталь из Стальных гор. Наговор на крепость металла, свинцовый заговор на утяжеление удара. Хороший маг Земли, заклятия эти накладывал. Не меньше магистра рангом, это точно.
Кузнец влюблено смотрел на шестопер, лежащий на столе.
— Цены ему нет. Такое оружие, в бывшей Полночной империи, по двойному весу за золото отдавали. Именно отдавали, не продавали, нет. Не каждому по руке работа мастера Брабентера, не все могли его клинки в руки взять. Не знал, что он шестоперы и броню делал. На заказ, наверное, работал. Для графа или лорда имперского, какого. Да только заказчик в Эпоху разрушений, видать сгинул.
— То есть, как не давалось? Руки, синим пламенем, жгло?
— Да, нет Опал. Просто не могли взять те, кто душою не чист и сердцем зол. Саур Брабентера для ордена Светлых паладинов оружие делал. Не терпели его мечи темноты в Небесной искре владельца.
Скелет чуть раздвинул челюсти, обозначая легкую улыбку. Саур Самар уже научился определять по скупой мимике и жестам необычного собеседника его настроение.
— Саур Самар. Ну, какая у меня душа? Да еще светлая? Тем более после того ритуала…..
Мастер сильно хлопнул ладонью по столу, придержал покачнувшийся кувшин с вином, сурово сдвинул брови.
— Ты, Опал, не скалься давай клыками своими, и с этим не шути! Не местный ты, твоя правда, и вот поэтому многого не знаешь. Не дело такими словами бросаться! Я за тебя молитву Всеблагим творил и светильник жег! Так вот! — саур Самар сделал многозначительную паузу — Не погас мой светильник во время молитвы! Ровно пламя горело! И копоти не дало. А в конце молитвы пламя поднялось и кольцом опало! Услышали Всеблагие мою молитву!
Кузнец Самар торжествующе поглядел на Опалина, сидящего напротив. Владимир Анатольевич виновато развел руками — сауру Самару он поверил. Месяц самостоятельного блуждания по Покинутому городу и рядом с ним, навел его на мысль, что здесь, в этом мире, все не так просто, как кажется. По крайне мере, культ Всеблагих Защитников, возник не на пустом месте. Да и вера в других богов. Несколько раз, в безлунные ночи, он чувствовал на себе чей-то невыносимо тяжелый, буквально пригибающий к земле, недобрый взгляд. Даже посреди пустынной городской площади. А морок глухой, каменной стены, на одной из улиц города? Опалин уже развернулся и собрался искать обход неожиданного тупика, не должного существовать по всем правилам застройки городов, прямо на одной из центральных улиц. Как грохот рушащегося здания за спиной, заставил его быстро обернуться. Когда облако серой пыли осело, монолитной стены, сложенной из огромных, массивных блоков, впереди не было, а перекрывая улицу, высотой этажа в три, перед ним возвышалась груда обломков обрушившейся высокой башни.
Он прикинул тогда, что если бы не мираж стены, то из-под завала ему пришлось бы выбираться минимум дня три. И вряд ли обошлось бы без повреждений скелета. Вопрос, кто создал мираж и не пустил его под обвал, остался открытым.
А находка в подвале затопленного дома? Вот кто бы в здравом уме, без особой в этом необходимости стал нырять в мутную и грязную воду, заросшую тиной? Не зная точно, что под водой скрывается дверь в сокровищницу, лезть в полу котлован, в полу болото, с обваливающимися целыми глинистыми пластами, от легкого прикосновения, краями?
Опалин тогда, влекомый странным, неясным зовом, с оглядкой приблизился к затопленному котловану, возле неустойчиво покосившегося здания. Внимательно осмотревшись, на случай присутствия Бродячих Псов, он не увидел ничего стоящего его внимания и собирался уже уходить. Но ноги не послушались, а зов, наоборот, усилился. Пришлось нырять в неприятную даже на вид воду. Прямо в доспехе. Были причины. Когда вынырнул с добычей в руках, то зло выругался, от сильной досады. Причины, целых три, сидели почти у края воды.
На краю котлована, его терпеливо дожидалась тройка Бродячих Псов. Кошмарная смесь нескольких скелетов умерших и поднявшихся собак. Массивные в кости монстры, с тяжелым, клиновидным черепом. Медлительные, но с невероятно крепким костяком и зубами, рвущими металл как бумагу. При первой встрече с этими порождениями извращенной не жизни, Опалин мгновенно лишился наголенника левой ноги, просто и незатейливо, откушенного одним из этих собачьих монстров. Владимир Анатольевич, взбешенный потерей части доспеха и несколько напуганный неожиданным нападением агрессивного костяка пса, быстрым движением расколол хребет монстра. Из-за угла соседнего дома, тут же, приковыляли еще две, не мертвые собаки. Тогда-то и выяснилась их неприятная особенность охотиться тройками, сила челюстей и прочность скелета. Можно сказать, что он даже «запыхался», уворачиваясь от собачьей нежити, сильными ударами дробя их толстые кости. В итоге странной, без звучной битвы, он лишился еще и правого наруча, а на рукояти шестопера остались глубокие борозды от клыков монстров.
Агрессивное поведение мертвых псов очень удивило Владимира Анатольевича и заставило его, передвигаться дальше, по Покинутому городу, с оглядкой и осторожно. Ранее он шагал по городу, ровно на прогулке. До встречи с костяной собакой, все не мертвые скелеты послушно замирали перед ним, в полной готовности выполнить его любое приказание. Как это становилось ему ясным, было не понятно, но приятно. Самолюбие тешило. Соответственно, он и расслабился. За что тут же был наказан нападением тройки не мертвых псов. Скорее всего, в псах что-то осталось от когда-то живых тварей. Возможно, они каким-то образом чуяли, что он не совсем, истинный не мертвый скелет.
Вот и сейчас псы угрожающе сдвинулись к самому краю котлована. Крепко уперлись лапами в землю. Все-таки вода их отпугивала и в сам котлован они не лезли. В черепах собак быстро вспыхивали и гасли зловещие зеленные огни. Если бы они были живыми, то сейчас их шерсть стояла бы дыбом, из горла неслось глухое, угрожающее рычание. А с оскаленных клыков капала пена.
Самое обидное в этом случае было то, что не было никакой возможности развоплотить их как костяных коней или обычных скелетов.
Не цеплялись их нити, скрепляющие кости скелетов собак, нитями Опалина, как он не старался. Наоборот, тонкие ленты зеленых щупальцев псов, сами старались впиться в его основу и жадно выпить всю энергию. Их мерзкие, колющие холодными иглами кости его скелета прикосновения, были похожи на жалящие укусы насекомых. Владимиру Анатольевичу с трудом удалось отцепить, впившиеся в него тонкими жалами, жадные щупальца.
Тогда он потерял, почти половину своей энергии. Положение было бы катастрофичным, если бы не сотни бродящих по городу костяных батареек, с радостью отдающих ему свою энергию. Очень неприятным моментом, при такой «подзарядке», являлся гнилостный, затхлый вкус поглощаемого и его скудность. Но больше, приносить в жертву людей ради получения энергии, Опалин не собирался.
«Ну, или это будут уж совершенно отъявленные душегубы, достойные самой мучительной смерти» лукавил он сам с собой.
Вдалеке, редко, раз пять за почти тридцать дней, мелькали, прижимающиеся к земле, тихо крадущиеся фигурки местных мародеров. Осторожно, с разумной опаской, пробирающихся по развалинам домов Покинутого города. Мгновенно исчезающих в дырах стен и темных дверных проемах пустых домов, при появлении с рядом ними бессмысленно бродящей нежити.
Шатающихся бесцельно скелетов по улицам, захламленных, засыпанных многолетним мусором, обломками выпавших из стен кирпичей, истлевших каркасов телег, карет, матерчатых навесов над входами в лавки, было довольно таки много. Создавалось устойчивое впечатление, что бывшие местные жители, абсолютно никто, ни один человек, не успели покинуть во время непостижимого катаклизма город и теперь вечно склонялись по улицам и переулкам. Слишком уж их было огромное количество. Будто покойники, со всех окрестных кладбищ, сюда на жительство перебрались.
В сами дома, не мертвые не заходили, предпочитая оставаться на широких улицах или сбиваться в плотные толпы на просторных площадях и перекрестках. Замирали надолго в неподвижности. Заносились разнообразным мусором, несомым ветром. Потом вдруг, неожиданно, распадались на хаотично движущиеся одинокие костяки, что бы через пару часов, вновь собраться на другой площади или перекрестке. Нелогичное даже для не мертвых поведение.