Четыре дня назад перед рассветом они покинули дом Твайлы и направились на юго-восток в сторону герцогства. Пришлось держаться подальше от наезженных путей, пробираться старыми тропами торговцев через крутые горные перевалы и двигаться почти наугад — дорога иногда сужалась до колеи, ширины которой едва хватало, чтобы провести лошадь.
В суровых условиях Фи путешествовала не раз, а вот к новой напарнице все еще привыкала. Шейн могла затеять драку с кем угодно — от ящерицы до разросшегося куста полыни — и бесконечно тарахтела о том, как спасала своих бывших неповоротливых напарников самыми невероятными способами. Фи с ужасом думала, какой она сама предстанет в одной из будущих историй Шейн. И все же, если хоть половина из них правдивы, хорошо иметь рядом опытную наемницу, вдруг дело дойдет до схватки с охотниками на ведьм.
Эта мысль ее встревожила. Фи покрутила головой, осматривая скалы. Принца с той ночи в Приюте Ворона она почти не видела. Иногда выше по склону мелькало синее пятно, но исчезало так быстро, что казалось просто игрой света.
Фи точно не знала, бережет ли Шиповник силы или еще учится появляться в реальном мире, но тревожилась всякий раз, когда вспоминала, что охотники на ведьм ищут, предположительно, мага Света. Они не догадывались, как были близки к истине.
Фи отмахнулась от надоевших мыслей и плотнее надвинула шляпу на лоб. Шейн, снова в сапогах, поглаживала шею вороной лошадки, предлагая ей одно из последних бесценных яблок.
Фи недовольно цокнула языком.
— Если ты закончила, нам пора в дорогу…
Ее оборвал резкий птичий крик. Филоре посмотрела на край тропы, где со скалы стекало множество мелких ручейков. Что-то копошилось внизу. Она подошла ближе: узкий выступ влажной скалы был сплошь испещрен перьями и пятнами цвета ржавчины. Не меньше десятка ворон там клевали какие-то кости.
От звука шумной птичьей трапезы у Фи скрутило живот. Она тут же вспомнила о Пряхе, у которой на службе были вороны-шпионы. Воздух вдруг словно похолодел, и по коже Фи побежали мурашки.
Две птицы сцепились из-за какого-то лакомого кусочка, бешено хлопая крыльями. Сквозь мешанину перьев Фи разглядела существо на камне. Это тоже была ворона, только очень большая, с блестящим клювом и распластанным, словно влажная тряпка, крылом. Тело было обглодано дочиста и смахивало на скелет. Мертвые глаза, затянутые молочной пленкой, словно уставились прямо на Фи. А потом они моргнули.
Филоре ахнула и отшатнулась. Каблук ботинка зацепился за камешек, тот покатился вниз и вспугнул ворон. Они вдруг все разом взмыли вверх, поднявшись громадной черной волной. Темные крылья колотили по воздуху, яростные крики слились в оглушительную какофонию. Лошадь шарахнулась в сторону, широко распахнув испуганные глаза, и Фи схватила поводья, чтобы ее удержать.
— Тише, тише…
Она развернулась как раз вовремя и увидела, что вороная лошадь встала на дыбы, запрокинула голову. Тяжелое плечо угодило Шейн прямо в грудь. У Фи от ужаса перехватило горло, когда напарница отпрянула к краю скалы. Та запнулась каблуком о выступ, неуверенно покачнулась, напряглась всем телом и рванулась вперед, упав на колени в ручеек.
— Шейн! — крикнула Фи, подскочила к ней, схватила за руку и потащила подальше от края. — Ты цела?
— У, вороньё проклятое! — Северянке было недосуг отвечать, она трясла кулаком вслед исчезающей в небе стае. Потом бросила на Фи хмурый взгляд: — Говорю же, зря мы дорогу срезали.
На сей раз, когда напарница отдала бедным испуганным лошадкам последние яблоки, Филоре не возражала.
От недавней промашки сердце все еще колотилось. Сглотнув подкатившую желчь, Фи перегнулась через край взглянуть на мертвую птицу, но та уже исчезла. Сердце дрогнуло, и Фи прижала руку к груди. Дохлятина же не могла улететь с остальной стаей? Или те мертвые глаза и правда моргнули?
Хотелось думать, что все это игра воображения, но Фи-то знала. В совпадения она не верила. Из глубин мертвых глаз на нее смотрел еще кто-то: ведьма, снедаемая ненавистью к Андару и принцу Шиповнику, а теперь и к Фи. Похожее ощущение возникает, когда идешь глухой ночью по темному переулку, кожа вдруг покрывается мурашками и ты понимаешь, что уже не одна.
Филоре вздрогнула. Сказки о Пряхе ее никогда не пугали, однако слушать историю о темной магии и очутиться в ней — большая разница. Они поехали дальше, но Фи все казалось: нежить по-прежнему смотрит ей вслед.
Несколько часов спустя Филоре еще размышляла об этом, глядя, как солнце опускается за Горные Пики, уже после того, как они разбили лагерь на лугу у опушки леса. Ночь выдалась спокойной, если не считать стрекота сверчков, шума тихого ветерка и звуков, издаваемых Шейн, которая храпела у костра, словно дикий кабан. Фи сидела, опустив подбородок на колени, и вглядывалась во тьму.
Краем глаза она заметила движение и резко подняла голову — ей показалось, мелькнули черные крылья, но это был всего лишь взмах плаща Шиповника: принц уселся рядом с ней, положив руки на колени.
— Не спится?
Фи пригвоздила его тяжелым взглядом.
— Нет, и, возможно, больше не засну — ты ведь напомнил мне, как любишь захаживать без предупреждения в гости по ночам.
Принц беспомощно пожал плечами.
— Я все время сплю, ночь или день — для меня нет разницы. А тебе что мешает?
Фи неопределенно хмыкнула, не желая откровенничать с тем, кто может исчезнуть посреди беседы.
— Понял! Ты хочешь, чтобы я угадал. — Шиповник нетерпеливо подался вперед, проследив за ее взглядом, устремленным к черноте пропасти. — Боишься обвала? Маленький камнепад, и вы обе свалитесь с утеса — бабах! — Он махнул рукой, указав на отвесный склон за кругом костра.
— Я не о том волнуюсь, — проворчала Фи, внезапно поняв, что слышит шум каждого покатившегося камешка. — Есть проблемы и посерьезнее.
— Вроде змей? — услужливо предположил принц. Его широкая улыбка намекала, что он делает это нарочно. — То есть вам ведь нужно спать на земле, а днем как раз неподалеку на тропинке грелись большущие змеи.
Фи не нуждалась и в этом напоминании — как и в размышлениях, нет ли в расщелине позади них гнезда скользких чешуйчатых тварей.
— О, а как насчет разбойников? — воодушевленно добавил Шиповник. — Я читал много книг о разбойниках, рыскающих по дороге.
Так высоко в Горные Пики разбойники вряд ли заглядывали — здесь попросту некого было грабить. А вот охотники на ведьм за добычей последуют куда угодно. При мысли о ведьмах Фи вздрогнула.
— Путешествие полно опасностей. — Принц принялся загибать пальцы. — Есть о чем волноваться: обвал грунта, голод, тепловой удар…
— Да, Шиповник, — огрызнулась Фи чуть громче, чем намеревалась. — Мы можем умереть в любой миг. Не представляю, как прежде я вообще умудрялась спать.
Принц засмеялся, но негромко, и его смех будто закружился вокруг нее дуновением ветра.
— Тогда лучше поделиться, что у тебя на уме.
Фи, не глядя на него, плотнее закуталась в куртку.
— Нам сегодня встретились вороны. Одна из них была… — Она осеклась, не зная, как описать увиденное, не зная даже, хочет ли это описывать. — Пряха уже нашла меня, да?
— Удостовериться невозможно. Но если еще нет, то скоро найдет. — Шиповник помрачнел. — Птицы всего лишь шпионы. Сомневаюсь, что тебе грозит беда, — до Андара еще далеко.
Фи наградила его унылым взглядом.
— Значит, если мы избежим встречи со змеями и обвала, нас подстерегают другие опасности?
— Что-то подсказывает мне: ты из тех, кто готов ко всему. — В свете пламени в синих глазах принца плясали огоньки. — И не забывай: я обещал сопровождать тебя на каждом шагу.
— Пока снова не исчезнешь!
— Сомневаюсь, что это снова случится… — Он осмотрел свои руки, затем усмехнулся ей сквозь пальцы. — Ну а если так, даже несколько минут с тобой стоят дороже…
— Замолчи, пока не поставил себя в неловкое положение!
«…Или меня», — в отчаянии подумала Фи. Но почему-то ей стало немного легче. Она совершенно точно не скучала по принцу — просто не могла скучать по тому, кого едва знала, но рядом с ним ночь казалась не такой угнетающей.
Шиповник хихикнул. Вдруг он распахнул глаза и подался к ней. Сердце в груди Фи подпрыгнуло, и пульс ускорился.
— У тебя тут маленький попутчик, — сказал принц.
Что? Фи недоуменно заморгала, а потом увидела, что Шиповник смотрит на помятый рукав ее рубашки, по складкам которого ползет гусеница.
Филоре хотела смахнуть ее, но принц покачал головой.
— Позволь мне. — Он нахмурился, сосредоточился и поднял руку.
Пушистая черная гусеница вскарабкалась на протянутый палец и… продолжила путь. Палец Шиповника был не призрачным, а вполне осязаемым под множеством лапок букашки. Фи едва успела удивиться, как принц моргнул, и гусеница, пролетев сквозь его руку, приземлилась на штаны Фи.
Шиповник так сконфуженно посмотрел на нее, пока букашка, сердито извиваясь, поднималась на лапки, что Филоре не удержалась от смеха.
Если и бывают рассерженные гусеницы, то это одна из них.
— Почти получилось! — сказал он.
— Ну, в ближайшем будущем нести меня я тебе не доверю. — Фи подцепила гусеницу листком и отклонилась назад, чтобы пересадить ее на пучок высокой травы.
— Что ж, соглашусь, — признал Шиповник. — Продолжу тренироваться.
Он встряхнул рукой — и с его пальцев ослепительными искрами брызнули капли магии.
— А что ты вообще умеешь? — С любопытством посмотрела на него Фи.
Принц откашлялся и провозгласил официальным тоном:
— Как твой спутник я могу составить компанию и поддержать беседу, а также перенести вещи на очень короткие расстояния. — Она невозмутимо посмотрела на него, и Шиповник рассмеялся. — Ты спрашиваешь, на что я способен как маг Света… Могу создавать искры, свет, тепло, а порой навести иллюзию.
Он поймал ее взгляд и сунул руку в горящий костер. У Фи захватило дух, хоть она знала, что огонь ему не навредит. Принц повернул кисть, и лепестки пламени стали закручиваться, пока на ладони у него не оказалась алая роза. Жар лизал его пальцы.