Рэд рассмеялась, как будто прочла мысли Шейн.
— Не волнуйся. На сей раз я ищу человека. Его трудно вычислить, но, думаю, я знаю, с кем он путешествовал. — Она игриво пожала плечами. — Тем не менее приятно понимать, что если я найду искомое, ты не встанешь у меня на пути.
— Не припомню, чтоб я такое обещала, — пробормотала Шейн.
Впрочем, почему нет? Рэд буквально завораживала, и у наемницы возникло опасное чувство, что она простила бы лукавой собеседнице почти что угодно. Похоже, и сама Рэд это понимала.
Пока они поднимались по винтовой лестнице, Шейн рассматривала идущую впереди красавицу, чье сверкающее платье шелестело по железным ступеням.
На языке вертелись сотни вопросов: что за татуировка на шее, где именно в Андаре ее дом, откуда она знает ту прекрасную и печальную колыбельную, которая до сих пор преследовала Шейн самыми темными ночами? Но что-то подсказывало: Рэд не оценит, если ее прижмут в угол и станут допрашивать.
Она, казалось, мерцала в приглушенном свете фонарей, ее щеки разрумянились, а копна волос ниспадала на обнаженную спину. Завитки темно-малиновой вышивки украшали лиф платья, которое так облегало тело, что Шейн остро чувствовала каждый разделяющий их сантиметр пространства.
— Пялиться некрасиво, — поддразнила Рэд.
Шейн сглотнула и заставила себя поднять глаза к лицу спутницы.
— Просто засмотрелась на твой наряд. Нечасто можно встретить красную волчицу.
— Уж такую волчицу точно больше нигде не встретишь, — довольно ответила Рэд, на миг отвернулась, надела серебряную маску и вновь посмотрела на Шейн. — Бу!
Наемница едва не оступилась. Маска больше напоминала чудовище, чем волка: рваные пожеванные уши, рычащая пасть, полная кривых зубов. В зыбком свете карие глаза Рэд казались золотыми, свирепо блестя в огромных прорезях.
— И как ты не распугала гостей на балу, — удивилась наемница.
— Я? — Рэд потянулась за спину Шейн и потрепала жестоко измятое крыло бабочки. — Кто бы говорил. Что за чудовище ты изображала?
Шейн усмехнулась, гордясь своим порванным и испачканным костюмом.
— Незваную гостью, решившую испортить очень дорогое платье.
Рэд с улыбкой подняла маску на макушку.
— Что ж, в таком случае вышло идеально.
Дверной проем впереди озаряли свечи. Узкая лестница выходила на небольшой балкончик с видом на бальный зал. Свисавшие с потолка массивные золотые люстры, каждая высотой более семи футов, оказались так близко, что можно было дотянуться рукой. В стене из позолоченных зеркал они превращались в лес золотых ветвей, обрамляя отражение обеих девушек оплывшими свечами и мерцающими цепями. Полированные перила красного дерева не давали свалиться вниз.
— Отсюда вид намного лучше.
Шейн обернулась. Спутница уселась на перила, небрежно болтая ногами на самом краю.
— Эй, осторожно! — Наемница крепко схватила Рэд за локоть. Та переплела их пальцы — и огонь пробежал по всем нервным окончаниям Шейн.
— Я в полном порядке, — заверила Рэд. — Да и если что-то случится, ты явно сможешь меня поймать. — Ее взгляд задержался на мышцах голых рук наемницы, и Шейн едва удержалась, чтобы ими не поиграть.
Ощутив внезапный прилив смелости, она вздернула подбородок.
— Знаешь, там, откуда я родом, верят, что если случайно встретишься с человеком трижды, то вам суждено быть вместе.
— Но тогда никаких случайностей нет. Вас изначально сводит судьба, — заметила Рэд, очаровательно сморщив нос.
— Никогда об этом не задумывалась, — призналась Шейн. Рэд по-прежнему смотрела на нее, поэтому наемница продолжила болтать, лишь бы спутница слушала. — Поверье родилось из легенды о двух великих воинах, Сигрене и Алаваре. Они принадлежали к враждующим кланам. Каждый считался в своем лучшим бойцом, но встретились они, только когда оба явились к прорицателю в Зеленый храм за благословением. Месяцы спустя Сигрен и Алавар, не сговариваясь, пришли к одному горячему источнику, чтобы приготовить тела к битве.
— Становится жарко, — захихикала Рэд.
— Наконец, в самый канун битвы их обоих потянуло в рощу болиголова. В свете звезд они познали воинственный дух друг друга и влюбились.
— И что же тогда произошло? — спросила Рэд. Она спрыгнула с перил практически в объятия Шейн. Лицо красавицы оказалось так близко, что наемница могла бы сосчитать ресницы, коснувшиеся ее покрасневших щек.
— Они отказались сражаться друг с другом, и их любовь остановила войну.
Рэд усмехнулась.
— Ну, теперь понятно, что это басня. Никто в реальной жизни так легко не отделывается.
Она отбросила с шеи кудри, и наемница наконец увидела выбитое на коже Рэд изображение извивающихся змей. Запечатывающая метка, именно такая, как ее описала Фи.
Шейн облизала губы.
— Рэд. Татуировка у тебя на шее… — начала она.
Та мгновенно попыталась закрыть метку.
— Что ты об этом знаешь?
— Ничего, — поспешно заверила Шейн. — То есть самое основное. Ты ведьма, так? Родилась в павшем королевстве?
— И что с того? — Глаза Рэд опасно блеснули.
— Просто хочу спросить: не грозит ли тебе беда? Не нужна ли помощь?
— А, ты из этих, — горько усмехнулась Рэд. — Думаешь, меня всенепременно нужно спасать? Как предсказуемо. — Она глянула на Шейн с какой-то жалостью, а потом презрительно улыбнулась. — Прости, разочарую, спасители не нужны. И ты ничего обо мне не знаешь.
С кошачьей ловкостью ведьма нырнула под руку наемницы и уже хотела уйти, но Шейн перехватила ее запястье.
— Я знаю, что у тебя красивый голос. Что ты добрая, пусть и пытаешься это скрыть. Что красный — твой любимый цвет. Ладно, тут я больше догадываюсь. Мне он тоже нравится, — призналась Шейн, думая не о брошенном на кровать пыльном пальто, а о стоящей перед ней девушке, алой вспышке на фоне темного зеркала.
Наемница осторожно приблизилась, будто успокаивала пугливую лань.
— А еще каждый раз, как мы сталкиваемся, ты почему-то одна.
Рэд пожала плечами и улыбнулась, но глаза остались серьезными.
— Выяснила, что спутники меня задерживают. Вот и решила, что самой по себе лучше.
Интересно, сама ведьма слышала горький подтекст в своих словах?
— Знаешь, кто обычно так говорит? — Шейн крепче сжала ее руку. — Те, у кого, по их мнению, нет другого варианта.
Ведь она тоже твердила себе подобное, после того как покинула острова Несокрушимых. Шейн ушла сама, но ей все равно было больно. Она оплакивала потерю первой любви и еще более сокрушительную потерю Шейдена, своей второй половины, лучшего друга.
Впервые Шейн действительно осталась одна. Скитаясь по портам и приграничным городам, ведя жизнь наемницы, она затолкала боль глубоко в сердце и ожесточила его, чтобы больше не страдать. Увы, приобретенная черствость позволила ей с легкостью совершать поступки, которые прежняя Шейн бы не одобрила.
Вот, что видела наемница, глядя на Рэд. Того, кто жил под маской, потому что не мог себе чего-то простить. Шейн не знала, о чем речь, но понимала, какие ведьма испытывает чувства — глубочайшую уверенность, что ничем себя не обелишь, ведь слишком далеко зашел по кривой дорожке.
— Когда я только приехала в Дарфелл, то работала наемницей. И натворила многое, о чем теперь сожалею.
— Серьезно? — Глаза Рэд сверкнули, точно осколки льда. — Верится с трудом. Убеждена, некоторые границы ты никогда не переступишь.
— Возможно, — согласилась Шейн. — Но я знаю, что порой, приняв одно неверное решение, становится проще пойти и на следующую подлость. Вскоре ты вообще уже плюешь на совесть, но каждый шаг понемногу убивает тебя, пусть ты этого и не ощущаешь.
Рэд стряхнула ее хватку и повернулась к лестнице. Шейн посмотрела на запутавшуюся в локонах ведьмы маску: волк запрокинул голову и выл, оскалив пасть.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. И что я натворила.
— Но хотела бы узнать, — ответила Шейн. Просьба сама сорвалась с губ, тело гудело от напряжения. Наемница не собиралась идти вот так, напролом, но теперь не могла остановиться. — Расскажи мне, Рэд. Расскажи всё. Ты ничем меня не отпугнешь.
— Невероятно наивное утверждение, — покачала головой Рэд. Но лицо ее смягчилось, а голос перешел в шепот, будто она не верила Шейн, но очень хотела.
Что-то изменилось между ними. Рэд приоткрыла губы, и наемнице показалось, будто ведьма и правда сейчас все ей расскажет. Но затем Рэд вновь медленно прошла к Шейн, шелестя подолом.
— Если правда хочешь мне помочь, то сделай одну вещь. — Ведьма оперлась рукой о плечо наемницы, поглаживая обнаженную кожу. — Потанцуй со мной. Совсем немного. Словно кроме нас в мире больше никого нет. А потом забудь о случайностях, судьбе и глупых порывах броситься мне на помощь. — В глазах Рэд отражалось пламя гаснущих одна за другой свечей. — Не вздумай в меня влюбляться, Шейн. Тебе только хуже будет.
Если так, почему именно Рэд выглядела так, словно вот-вот расплачется?
— Рэд…
— Ш-ш. — Ведьма прижала палец к губам Шейн. — Слышишь? Последняя песня.
Играли скрипки, пары двигались внизу в головокружительном вихре. Шейн не знала танец, но и как отказать, тоже не представляла. Она положила руку на талию Рэд, и ведьма ответила тем же. Они принялись кружиться, медленно, так близко друг к другу, буквально щека к щеке, едва не соприкасаясь носами.
Рэд не отводила взгляда, но и не убирала свободную руку с груди Шейн, будто говоря — ближе нельзя.
Одна выдыхала воздух, другая его вдыхала, и весь мир замер в этот миг, сосредоточившись на крохотном мгновении.
Шейн закрыла глаза, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь, но чувствовала, что образы уже расплываются. Остался лишь алый проблеск и тоска от потери чего-то очень близкого.
Наемница не понимала, когда успела так влюбиться, но ничего не могла с собой поделать. Ни разу прежде Шейн не ощущала такого притяжения, даже с Карой. Те отношения были захватывающими, милыми и многообещающими. Любовь к Рэд напоминала водоворот — могучий, неумолимый, который уже утягивал Шейн на дно.