Сначала ветер устрашающе свистел им в спину, но дальше воцарилась мертвая тишина. Ни зверей, ни птиц, даже насекомые не ползали. Фи вздрогнула, осторожно перебираясь через ветку толщиной с дуб. Оступишься — и один из шипов вонзится в руку или в ботинок.
Сами колючки были темными и твердыми, как гранит, их не мог разрубить даже топор Шейн. Кладоискательницы попробовали лишь раз. Шейн ударила лезвием по лозе, которая преградила им путь, но удалось отколоть только один шип. Он отлетел и злобно царапнул наемницу по щеке, оставив неровную красную линию. После этого они отказались от затеи.
Фи достала потрепанный компас, но даже с ним было невозможно ориентироваться. Они двинулись в нужном направлении, стрелка уверенно указывала на восток, но уперлись в стену шипов. Попытка прорваться завела в лабиринт, тесный, как пещера, где острые колючки будто выпрыгивали из темноты, а проходы бесконечно петляли по кругу. Фи знала, что мысль безумная, но даже сами шипы казались ей живыми: кончики радостно поблескивали, когда им удавалось пустить путешественницам кровь.
Перед глазами снова встал образ изломанного принца-марионетки, а в ушах зазвучало его предупреждение: «Как только ступишь на земли Андара, каждый шаг будет приближать тебя к проклятому замку и чарам Пряхи». Фи слегка затошнило.
— Кажется, я уже видела эту терновую арку, — пробормотала Шейн, глядя вверх на изгиб черных шипов. Секундой позже они заметили на земле цепочку своих же следов.
— Ладно, хватит, — объявила Шейн, плюхаясь под арку и поднимая темное облако пыли. — Пора звать твоего невидимого принца.
— Что? — удивилась Фи.
Шейн посмотрела на нее.
— Ну, сами мы явно ничего не добьемся. Я не жду, что призрак нам путь проложит, но он ведь местный? Вот пусть и поможет сориентироваться.
Фи никогда раньше не звала принца. И не понимала, почему эта мысль заставила ее нервничать.
— Шиповник? — окликнула Фи, чувствуя себя немного глупо. — Шиповник Розоцвет?
Мгновение ничего не происходило, и она уже подумала, не говорит ли с воздухом. А потом налетел могучий порыв ветра, взметнув такой столб пыли, что Шейн принялась отплевываться, ругаясь на чем свет стоит.
— Что за… ой, я его вижу! — ткнула наемница пальцем. — Это ж он? Тот самый парень?
Шиповник возник прямо за спиной Фи, выглянул из-за нее, улыбнулся Шейн и помахал рукой.
— Я совершенно точно тот самый парень. И ты меня видишь, потому что чем ближе мы к моему спящему телу, тем я сильнее. Уже почти полностью восстановился. Рад знакомству, Шейн, напарница Фи.
— Взаимно. — Северянка оглядела его сверху донизу и вроде осталась довольна увиденным. — Ну так что, как нам пройти? — махнула она на длинные колючки.
— Не представляю, — признался Шиповник. Он подплыл к кривой ветке и провел рукой по стволу. — Весь лес вырос уже после того, как я заснул, когда Пряха напала на Андар. Поэтому тропинки я не видел, лишь знаю, что она точно есть.
— Вот уж помог так помог, — проворчала Шейн.
Фи бросила взгляд на напарницу и подошла к принцу. Он тронул пальцем кончик шипа.
— Вероятно, мы что-то упускаем из виду. Можешь припомнить что-нибудь еще об этом лесе? Что угодно? — попросила она.
Шиповник прищурился, его взгляд стал далеким, будто он представлял это место сверху.
— Тут должна быть река, — наконец сказал принц. — Я видел ее из окна своей башни. Думаю, я мог бы указать вам нужное направление.
— И эта река течет прямо в замок? — с надеждой спросила Шейн.
— Было бы кстати, да? — согласился Шиповник. — Увы, река просто течет через лес, хотя в итоге впадает в озеро во дворе замка.
— Ну хоть что-то, — сказала Фи. — Веди.
Она отправилась вслед за принцем по извилистым проходам, а в голове кружились мысли. Нельзя прорубить путь, нельзя ориентироваться по компасу; нельзя даже двигаться методом проб и ошибок, как в лабиринте, потому что неизвестно, есть ли вообще прямой путь. Сомнение закралось в сердце Фи, как озноб. Высокая клетка из шипов словно бы давила на нее со всех сторон. А сумеют ли они с Шейн выбраться наружу?
«Что единственное сильнее магии, Филоре?»
Внезапно она услышала шепот матери, а вместе с ним пришли и десятки перекрывающих друг друга воспоминаний. Как мама с длинной косой, перекинутой через плечо, улыбалась, пока Фи ломала голову над книгой заклинаний, написанной чернилами, которые двигались по странице. Как мать, вооруженная потрепанной шляпой и тщательно прочерченной картой, стоит на краю ущелья, называемого Ведьминой Шкатулкой. Как ясно и уверенно говорит мама, после того как все их факелы потухли и они остались в темноте в остове рушащегося поместья.
«Что единственное сильнее магии?»
Но самое главное воспоминание — это момент из детства, когда Фи пришла к матери, сжимая в руках сборник рассказов «Три ведьмы», и умоляла даровать ей магические силы.
— Я дам тебе что-нибудь получше, — пообещала мама, садясь рядом с ней на колени. Глаза Филоре расширились, она выронила книгу, которую протягивала родительнице. Лучше магии?
Лилия улыбнулась.
— Есть только одна вещь сильнее магии, Филоре, — сказала она и подалась вперед, словно делясь какой-то великой тайной. — Она прямо здесь. — Мама нежно постучала пальцем по лбу Филоре. — Знания.
Лоб Фи закололо от призрачного прикосновения. Может, она неправильно воспринимала это место. Да, оно заколдованное, но это не значит, будто лес не подчиняется никаким правилам. Она почти забыла, что есть ключ к замку, вплетенный в истории о падении Андара:
Змея обернулась гигантской рептилией цвета слоновой кости и протянулась сквозь Терновый лес, чтобы вечно охранять путь к замку.
Надо оценить лес как любое другое заброшенное место. Какие есть подсказки? Что не совпадает?
Фи попыталась вспомнить каждый крошечный отрывок, который когда-либо читала о Змее. Та умела говорить с рептилиями и другими животными и повелевать ими, но это была ее природа, и здесь не осталось существ, которые могли бы привести путешественников в замок. Змея принадлежала к школе магии превращения. Выбеленное тело мертвого дерева напомнило Фи массивные кости из пустоши, но она отбросила эту мысль. Превращенное или нет, здесь не осталось ничего живого.
Так что же сделала Змея?
Определенно, часть разгадки заключалась в реке, именно она не вписывалась в картину. Насколько Фи знала, в этой части Андара протекала только одна большая река. Она тянулась от высоких гор мимо замка и до южных зеркальных озер. Даже если бы река с годами разбилась на более мелкие ручьи, они бы не петляли по Терновому лесу. Это место было мертвым, таким же мертвым, как пустошь из черной пыли. Подобные костям ветви не нуждались в воде. Так что же могло прорезать русло так глубоко, чтобы образовалась река, и с какой целью?
— Фи.
Голос Шиповника выдернул ее из мыслей. Она подняла голову. Принц выжидающе улыбался. Фи улыбнулась в ответ, не очень понимая, что ему надо.
— Да?
— Я не смогу стоять так вечно! — предупредила Шейн.
Филоре с запозданием поняла, что напарница отдернула в сторону занавес из спутанных лоз и держит, чтобы Фи могла пролезть внутрь, не оцарапавшись. Покраснев, она поспешила сквозь брешь. Когда северянка отпустила завесу, ветка выпрямилась с такой силой, что Шейн от разрубания напополам спасла только хорошая реакция.
Принц нырнул под последнюю преграду. Шипастые стены остались позади, путешественники оказались на небольшой лужайке. Фи ощутила, что снова может дышать. И сразу поняла, что изменилось. В лесу стояла гробовая тишина, а тут под колючим пологом грохотала бегущая вода. Поляну пересекал овраг с крутыми берегами. Что-то невесомое и белое болталось на ветвях, покачиваясь от дуновения ветра. Вроде рваных полосок ткани, но Фи не могла их разглядеть.
Она решила изучить реку. Между отвесным берегом и водой было фута три. Шейн снова прицепилась к принцу, требуя больше подсказок, но Фи не стала слушать. Она отложила свой рюкзак, легла на живот, свесившись с края, и опустила пальцы в реку.
Фи думала, вода будет ледяной, как в горных ручьях, но та оказалась теплой, словно дождевая лужа. Течение неслось с такой скоростью, что Филоре даже руку отдернула, чтоб не утащило. Река тянулась через поляну, а потом резко сворачивала и исчезала в лесу.
Самым очевидным решением было следовать за ней. Неважно, сколько придется шагать, в итоге река достигнет замка — и они вместе с ней. Но Фи уже видела, что задача неосуществимая. Берег то и дело закрывали толстые ветви, а лес был таким непроницаемым, что реку они обнаружили, только когда практически в нее залезли, и, значит, на звук идти не получится.
Фи на миг задумалась о том, не спуститься ли им до замка на плоту, но, пожалуй, так они еще вернее расшибутся. Даже на поляне в русле бултыхались толстые лозы, а некоторые висели так низко, что вода облизывала темные шипы. Особенно непролазный участок ждал буквально несколькими шагами ниже. Любого, кто полез бы в реку, разорвало бы в клочья.
И все же река была ключом. Фи села на корточки, потянула себя за мочку и еще раз оглядела терновник. А потом прищурилась, заметив пучок тонких белых нитей.
Если посмотреть внимательнее, их здесь было куда больше, чем казалось на первый взгляд. Они вплетались в терновую стену вдоль берега реки. Что это? Какой-то мох? Маловероятно, учитывая толщину. Больше походило на веревки, натянутые между лозами, каждая нить была припорошена пылью.
— По-моему, там что-то движется, — сказала Шейн, указывая в сторону. Она отбросила свой рюкзак и схватила топор.
Фи поднялась на ноги, вглядываясь в тени. Она не видела ничего, кроме густого сплетения шипов. Но было что-то странное в форме — ветки собрались вокруг чего-то выпуклого и круглого. На секунду ей показалось, что к ним ползет сам лес, что длинные черные лозы с корнем вырываются из грязи.
Фи сложила два и два в тот самый миг, когда восемь лоз — нет, ног — распрямились и из расщелины среди кустов выбралось какое-то существо.