Ненроа с облегчением опустилась на пол. Шейн пыталась выпутаться из развалин ткацкого станка. Без подпитывающего пламя промасленного факела огонь быстро прогорел и угас в остатках корзин и заплесневелых деревяшек.
Фи с наслаждением опустилась ушибленной спиной на каменный пол, растянулась на нем и вдруг с удивлением нащупала серебряные пяльцы. Она с любопытством подняла их. Пяльцы оказались крошечные, меньше ее кулака.
— Знаешь, — рассеянно сказала она, глядя в кольцо, — а ведь орден Священной Розы славился не только магией, но и шитьем. Среди их реликвий много прекрасно сотканных гобеленов.
— Серьезно? — возмутилась Шейн, которая тушила последние очаги пламени. — Нас чуть не прикончила старая заплесневелая прялка, а ты хочешь поболтать о рукоделии?
Фи села.
— Прялка вовсе не заплесневелая, — смутилась она. — Вообще-то железная. Вот почему я…
Шейн подняла руку.
— Забудем. Я просто хочу убедиться, что больше нам ничего не грозит. — Наемница пробиралась вглубь комнаты, отшвыривая с дороги сломанные стулья, будто те нанесли ей личное оскорбление.
Фи покручивала пяльцы, сопротивляясь желанию рассказать северянке о тонкостях этого ремесла.
Ведьмы ордена Священной Розы были знамениты своими связующими чарами, и многие из них умели вплетать заклинания в вышивку — во что угодно, от изысканных одеяний и гобеленов до небольших медальонов на удачу.
Вплетенные в ткани или в вышитые завитки стеблей и розы часто представляли собой мощные заклинания, замаскированные под украшения. Интересно, какие чары вышили на этих серебряных пяльцах — их размера хватит, чтобы сделать узор на кармане или носовом платке.
Отложив пяльцы, Фи поднялась и стала распутывать веревку, которая намоталась на прялку. Она все еще пыталась вытащить кольцо из тугого узла, когда сзади послышался взбудораженный крик Шейн.
— Фи, иди сюда, посмотри скорее!
— Сейчас, — отозвалась она, натягивая веревку.
— Ты должна взглянуть немедленно.
— А это не может… — Тут веревка внезапно освободилась, и Фи плюхнулась посреди комнаты на задницу.
«Как изящно!» — выбранилась она про себя, надеясь, что щеки у нее не пылают столь же жарко, как тлеющие корзины.
К счастью, Шейн ничего не заметила. Когда Фи подняла голову, напарница дергала изъеденную молью портьеру, за которой скрывалась кладка из желтого камня.
Вся стена была испещрена письменами — строчка за строчкой ее покрывали руны, начертанные изящным почерком ведьм ордена. Когда лучи заката падали на завитушки рун, они светились розовым. Фи изумленно уставилась на стену, забыв о смущении. Шейн дергала портьеры, и наконец те оторвались и упали на пол.
Ненроа обмотала лассо вокруг руки, закрепив кольцо под веревкой, и подошла к стене.
— Скажи, что это не самая длинная загадка в мире, — протянула северянка.
— Нет, — выдохнула Фи, водя взглядом по строчкам. — Это похоже на отрывок из книги. «Когда принцу исполнилось шестнадцать лет, все королевство пришло в отчаяние, ибо даже Великие ведьмы при всей своей власти были не в силах его спасти». — Фи замолчала. Она знала эту историю и могла бы рассказать ее наизусть. — Это легенда о Шиповнике, спящем принце. Или только ее окончание.
Оставался лишь один вопрос: зачем она здесь, в заброшенном замке, на стене? Это какое-то испытание? Или послание?
Шейн снова начала ворчать об уроках истории, но Фи, не обратив на нее внимания, присела на корточки, чтобы прочесть последнюю строчку.
— «Ради безопасности принца заперли в замке. Но все оказалось напрасным. Принц Шиповник укололся о колючку в своем розарии… — Что-то здесь было не так, но Фи пока не стала задумываться и прочла до конца. — Он уснул зачарованным сном в ожидании поцелуя, который его разбудит». — Фи нахмурилась, опираясь о колени. — Кажется, тут чего-то не хватает.
— Ага, — кивнула Шейн. — Рассказа о том, как перед бегством из королевства невероятно богатая ведьма спрятала здесь все свои сокровища, чтобы мы их отыскали.
— Нет, — поморщилась Фи. Ее тревожило что-то другое — что-то связанное с принцем Шиповником.
И тут краем глаза она заметила прялку. Вот в чем дело! Впервые историю принца Шиповника Фи услышала в детстве, когда была совсем маленькой. В тот вечер она подергала маму за ночную сорочку и спросила: «Что такое веретено?» Мать показала картинку — принц в своем саду тянется к какому-то предмету, похожему на сверкающий белый клинок, спрятанный среди роз, — и пояснила: «С помощью веретена прядут в нитки лен и шерсть. Выглядит оно как длинный стержень, на который наматывают пряжу. Но в руках злой ведьмы веретено было грозным оружием».
— Вот что неправильно, — сказала Фи, указывая на строчки. — Шиповник проткнул палец не колючкой, а веретеном.
Ненроа пощупала слова, и те впитались в камень, будто песчинки. Она ахнула и отдернула руку, потом нерешительно прижала ее к другой строчке. Та осталась невредима, вырезанные бороздки букв не шелохнулись под прикосновением. Шейн стукнула по стене кулаком с тем же результатом.
Фи посмотрела вниз, где исчезало затейливо выписанное слово «колючку». Она помедлила немного, а потом смахнула оставшиеся буквы. Те рассыпались, лишь несколько сверкающих песчинок упало на пол. Фи и Шейн обменялись ошеломленными взглядами.
— Это же настоящая магия? — спросила наемница, снова щипая кожу на руке.
На сей раз Фи не стала ее за это укорять. Она и сама едва верила глазам.
— Кажется, да, — прошептала Ненроа.
Настоящая магия в заброшенных замках встречалась крайне редко. Немногие чары могли пережить своих создателей, вот почему ловушки в Ведьминой Шкатулке были механическими, а не волшебными. В древности некоторые могущественные колдуньи умели наделять магией предметы — те самые вожделенные магические реликвии, — но их осталось крайне мало.
Место, откуда Фи смахнула слова, было мягким, точно песок, и будто чего-то ждало.
— Возможно, следует заполнить пропуск? — предположила Шейн.
Фи подняла палец, осторожно прижала кончик к песку. Свободной рукой оперлась о стену и застыла, уставясь на свою перчатку. Она и правда решится? Ей уже приходилось сталкиваться с могущественными чарами.
Даже сквозь перчатку Фи ощущала предупреждающее покалывание бабочки на кисти.
— Что с тобой? — спросила Шейн. — Забыла, как пишется? Как по мне, эти закорючки смахивают на бред.
Фи подавила желание поспорить — ей-то язык Священной Розы не казался бредовым. Сердце колотилось о ребра точно молоток, но в глубине души она знала, как сильно пожалеет, если сейчас отступится, если не выяснит, что спрятано за той стеной и что оберегали там ведьмы ордена.
Фи закончила выписывать длинные петлеобразные символы, обозначающие «веретено», и отступила на шаг, рассматривая получившееся. На миг ей показалось, словно буквы затвердели, превращаясь в гравировку на камне, как и все остальное. А затем послание задрожало, превратилось в песок и ливнем осыпалось на пол. И упали не только буквы…
Отшатнувшись, Фи наткнулась на Шейн. Стена растворялась, прямо на глазах превращаясь в золотистую пыль. Сверкающее облако повисло в воздухе, а когда осело, то стены уже не было, на ее месте появился проход в комнату, залитую закатным светом.
Кладоискательницы ступили в проем, и им показалось, будто они попали в совершенно другой замок. Отсюда открывался вид на озеро и долину, пейзаж обрамляли резные арки желтого камня, которые вели на полуразрушенный балкон. Перила — ряд витых бронзовых роз — сильно потускнели; Фи заметила по меньшей мере одно место, где деревянные половицы полностью выпали. В провал виднелась озерная гладь.
Фи сделала зарубку на память: смотреть, куда идешь. Она могла лишь представить, как прекрасен был замок всего сто лет назад, пока не сбежали последние ведьмы. Его построили так, что он простоял бы еще тысячу, если бы за ним ухаживали.
В вечернем свете парящие пылинки от разрушенных чар горели, словно крупицы золота, и озаряли полки, что тянулись от стены до стены. Они были уставлены безделушками, которые кто-то здесь спрятал: старые флаконы цветного стекла, изящные фарфоровые чашки, вручную расписанные пышными розами, рулоны дорогих тканей — бордовые и кобальтово-синие, фирменный знак производителей шелка из южного Андара. Последний раз столь тонкую работу Фи видела в антикварных лавочках Писарра. Дарфелл был богат рудой, деревом, вином и на экспорт в основном поставлял сырье. Все эти вещички должны быть из Андара. Полки прогибались под тяжестью древних книг с плотными тканевыми закладками в пожелтевших страницах.
— Ну, это куда больше похоже на сокровища!
Фи взглянула на Шейн, которая направилась к самому ценному. В дальнем углу притаился потертый сундук, заваленный золотыми цепями и драгоценностями. На голове напарницы уже красовалась надетая набекрень серебряная корона с розовыми бриллиантами. Фи вздохнула. В этом смысле Шейн была просто олицетворением всех кладоискателей.
Ненроа как раз обходила дыру в скрипучих половицах, направляясь к книгам, когда вдруг заметила тесный альков в стене возле балкона. Там виднелся невысокий длинный стол с наброшенной на него черной тканью. В центре лежало нечто, похожее на осколки белого мрамора. «Нет, — поняла Фи, подходя ближе, — это кость».
Она уставилась на обломки костяного веретена, гладкие и белоснежные, словно только что отполированные. Филоре не могла оторвать от них взгляда. На острие краснели пятна, и Фи задумалась: а вдруг это то самое веретено из сказки, что было спрятано в саду принца Шиповника?
Рука Фи будто сама по себе устремилась вперед. Почти против собственной воли она потянулась к обломкам и тут же зашипела, когда что-то вдруг впилось ей в палец. Ненроа отскочила от стола, только теперь заметив острый, как игла, осколок, спрятанный среди прочих частей.
Внезапно мысли затуманились. По краям поля зрения подступала чернота, вся кровь в теле будто отхлынула от головы, грозя обмороком. Фи попятилась и оказалась на полуразрушенном балконе. Ноги дрожали, словно трясся сам пол. На кончике пальца выступила кровь. Фи завороженно уставилась на нее, вспоминая слова, которые были начертаны на двери: «Капля крови, капля надежды…»