— Берегись, Фи!
Услышав крик Шейн, она быстро пришла в себя. Такого Фи и вообразить не могла — иссохшие доски под ногами дрожали и скрипели. Балкон рушился под ее весом. Послышался громкий треск — это опорные брусья выскочили из пазов в каменной стене.
Фи хотела было отпрыгнуть в сторону, но опоздала. В животе закрутился тугой узел, балкон полетел вниз, прихватив с собой большую часть комнаты. Фи попыталась набросить лассо на одну из резных арок, но кольцо отскочило, а потом она сорвалась.
Наемница рухнула на край провала, стараясь дотянуться до падающей в озеро Фи, но расстояние было огромным. Ненроа слышала лишь эхо собственного имени, которое выкрикивала Шейн.
«По крайней мере, ни одну из бесценных книг я с собой не взяла», — вот о чем подумала Фи, прежде чем ударилась о воду.
Глава 4. Фи
Фи едва не задохнулась, когда провалилась в ледяное горное озеро. Сначала туда рухнул балкон, разрушив поверхностное натяжение воды, поэтому Филоре хотя бы ничего себе не сломала. Однако это было наименьшей из проблем.
В озеро сыпались осколки камня и обломки дерева, все они устремлялись в черную глубину. Совсем рядом в воду угодил тяжелый кирпич. В тело впился холод, но Фи сдержала рвущийся из груди крик, понимая, что нужно беречь воздух.
Она работала ногами, изо всех сил пробиваясь к поверхности, где слабо мерцал солнечный свет. Вдруг Фи потеряла его в облаке пузырьков, когда в озеро свалилось что-то большое и темное. Это оказался кусок затейливо выкованных перил, увитых розами и колючками, и летел он прямо на нее. Фи рванулась в сторону, пнув перила ногой, чтобы их оттолкнуть. Один из острых шипов впился в штанину, и Ненроа захлебнулась, глотая ледяную воду. Фи дернулась, стараясь вынырнуть, кончики пальцев на миг коснулись воздуха, а затем что-то резко увлекло ее обратно во мрак.
Фи заглушила панику. Нога застряла в железных розах. Она попыталась вывернуться, но голень зажало между стеблем цветка и острым обломком перил. Тусклый шип впился в плоть над краем ботинка, из ранки брызнула кровь и, словно чернила, растворилась в воде. Как ни старалась Фи выпутаться из завитков, тяжелые перила утаскивали ее все глубже и глубже.
Она никак не могла освободиться. Грудь сжало, будто тисками. Сердце отбивало тысячу ударов в секунду, но все тело словно застыло. Фи посмотрела вверх — там, далеко, мерцала поверхность озера. Вода была мутной, вокруг плавали белые пузырьки. Легкие вот-вот сдадутся и вдохнут воду, и все будет кончено.
Фи закрыла глаза.
Но вскоре снова открыла их — когда вдруг ее окутала вспышка света и ладони Фи коснулась теплая рука.
Она моргнула, пытаясь понять, что же видит. Рядом парил юноша — Фи никогда в жизни не видела такого красивого парня. Его бледная кожа была нежной, золотистые волосы ореолом развевались у лица, тонкий, как дымка, локон парил у мерцающих синих глаз. Темные брюки и свободная белая рубашка колыхались в воде, будто с ними заигрывал шаловливый летний ветерок. Тяжелый плащ синего бархата мантией ниспадал с плеч. А еще юноша улыбался — улыбался Фи, спокойно глядя на нее, отчего и она успокоилась, а в ушах ее затихло биение сердца.
Фи снова моргнула, стараясь избавить затуманенное сознание от чужого образа. Ходили слухи о предсмертных галлюцинациях, но разве в таком случае она не должна видеть кого-то знакомого? Родителей, друзей… Бывшего — если судьба решила бы обойтись с Фи поистине жестоко. Но этого юношу — Ненроа точно знала — она не встречала никогда. Не подумав, Фи приоткрыла рот спросить, кто же он такой, и сразу задохнулась — внутрь хлынула ледяная вода.
«Не вдыхай, — уговаривала она себя. — Вдохнешь — и конец всему».
Фи давилась, отчаянно стараясь не пустить воду к легким. Юноша взял ее за руку, переплел бледные пальцы с пальцами Филоре и притянул к себе, каким-то неведомым образом одним легким рывком освободив от железных пут.
Фи видела лишь головокружительную синеву его глаз.
Он забил ногами, поднимаясь к поверхности, и в тот же миг его розово-красные губы накрыли рот Фи. Поцелуй, от которого у нее перехватило бы дыхание, если бы она давным-давно его не потеряла.
Губы юноши были мягкими и манящими, а самое главное — Фи обрела способность дышать: ее грудь снова вздымалась.
Ненроа вцепилась в бархатный плащ, забываясь в теплом и сладком поцелуе. У него был цветочный вкус, словно в рот попала капля нектара жимолости.
Фи с громким всплеском вынырнула, взметнув серебристые капли воды, сверкнувшие в последних лучах закатного солнца. Она покружилась, ища юношу, который ее спас. Никого.
В голове Фи пронеслась мысль, но не успела она ее додумать, как нырнула снова и принялась вглядываться в мутные глубины. Взвесь ила щипала глаза, но златовласого юноши нигде не было. Он просто исчез.
По спине Фи прошла дрожь. Юноша — это не галлюцинация, ведь галлюцинации не могут спасти тебе жизнь или потрогать. Фи, сама того не сознавая, поднесла пальцы к губам. Если бы она так не замерзла, лицо обдало бы жаром.
Из упрямства ей хотелось остаться на месте и во всем разобраться, но тут очередной приступ дрожи настиг Фи и заставил двигаться. Хоть пора стояла летняя, в высокогорье темнеет рано. Если не выбраться из озера и не обсохнуть, ей грозят большие неприятности.
К счастью, Фи — дитя родителей-историков; еще прежде чем научиться ходить, она научилась разбивать лагерь и исследовать забытое прошлое в разных негостеприимных местах. В отличие от большинства аристократических семей Дарфелла, Ненроа были приграничными жителями до мозга костей. Навыки выживания в семье прививались как базовые, наряду с чтением и письмом.
Она покрутилась в воде, пристально рассматривая скалы, что окружали озеро, а потом, про себя извинившись перед Шейн, поплыла в обратную сторону. Фи была уверена, что с напарницей все в порядке, ведь пол обрушился только на ее стороне, но вскарабкаться наверх по отвесной скале под замком было невозможно. Поэтому она поплыла к противоположному, пологому берегу, поглядывая на зазубренные утесы, которые словно щерились на нее, ухватилась за большой выступ и выбралась из озера; несколько длинноперых рыб дернулись в стороны.
Было лишь одно место, куда она могла обратиться за помощью, — туда, скорее всего, направится и Шейн. Они встретятся там или не встретятся вовсе.
Склон оказался невысоким, но подъем на трясущихся ногах вышел долгим и трудным. Фи ухватилась за кустик полыни и отдернула руку — в кожу впилась колючая ветка. Сразу вспомнилось костяное веретено — как оно странно сверкнуло, как жутко притягивало к себе против ее воли. Фи погладила подушечку пальца, куда веретено ее укололо. В закатном свете казалось, что рана кровоточит опять, крошечный алый завиток закручивался на кончике пальца, будто нитка.
Фи тряхнула головой, прогоняя прочь мысли о веретене, магических реликвиях и юноше с розовыми губами, что исчез, словно призрак. Времени на размышления не осталось. Вдобавок ко всему прочему, где-то среди этих холмов, должно быть, бродят охотники на ведьм. Одной Фи против них ни за что не выстоять.
Ей хотелось выкрикнуть какое-нибудь изощренное ругательство, которое она узнала от Шейн, но даже в полном одиночестве леди Ненроа не могла позволить себе подобной непристойности.
Фи уже добралась до вершины холма, и тут показалась луна. От ветра, что в жаркий полдень так приятно охлаждал, стучали зубы. Придется пойти на риск и развести огонь. Быстро, как только могла, Фи набрала хвороста и сложила в сосновых зарослях костер. Порывшись в кармане, она достала единственное, что всегда носила с собой, а не в походном мешке, — трут и кремень.
Фи уселась, прислонясь спиной к большому валуну, и напомнила себе, что бывала в передрягах и похуже и выбиралась из них. Она потрогала бороздки на труте — почерневшем кусочке железа, который когда-то принадлежал ее отцу. Если закрыть глаза, можно представить, как большие теплые руки отца обхватили ее маленькие дрожащие ладони, когда он впервые учил ее разжигать огонь. В тот раз они искали древнюю хрустальную комнату и в итоге свалились в шахту. Тогда у них тоже не оказалось с собой поклажи, только содержимое карманов.
— Кремнем по железу, Филоре, а не наоборот, — подсказывал отец, а Фи снова и снова упрямо била по кремню.
Она не понимала, почему папа так спокоен. Вокруг возвышались серые стены каменной шахты, глубокой и холодной, будто могила. Шансов выбраться никаких — невысокой ростом Фи было всего восемь лет, веревки при себе не нашлось, а у отца ступня оказалась вывернута под странным углом. Он старался прикрывать изувеченную ногу краем пальто, но Филоре уже заметила. Отец сломал ее при падении.
Обычно суровое лицо Дома Ненроа смягчала улыбка, но тогда оно было пепельно-серым, густая шевелюра, усыпанная грязью и ветками, напоминала птичье гнездо. Одно из стекол проволочных очков треснуло.
— Не получается! — стояла на своем Филоре. Трут и кремень она стиснула в кулаках.
Отец и дочь вывернули карманы, но нашли лишь компас, несколько погнутых медяков, дневник Дома в кожаном переплете и кусочек угля, при помощи которого Филоре копировала резьбу и руны. А еще трут и кремень. Ничто из этого не могло их спасти.
В стене напротив была ржавая зеленая дверь, испещренная символами какого-то древнего магического языка, который Фи еще не выучила. Считалось, что стены внутри комнаты покрыты тысячами дымчато-серых кристаллов, горевших собственным светом.
В любое другое время находка очаровала бы Фи, она бы осматривала замок и требовала объяснить значение рун, символ за символом. А в тот миг ей хотелось только вернуться в лагерь и оказаться в окружении ученых из исторического общества, в котором состояли родители, слушать, как они спорят, какой из орденов ведьм оставил миру самые могущественные реликвии. В душе Филоре всегда отдавала предпочтение любимцам матери, ведьмам, умевшим вторгаться в сны. При мысли о