Насупив брови, Лука стал считать в уме, но я его оборвал:
– Знаю, сколько у меня людей, Лука Жирный. Твоя правда, для лобового наступления на Колёса нас не хватает, но я хочу предложить другое.
Я повернулся к Анне и заметил, что она погрузилась в раздумья.
– Помнишь дорогу из Мессии, когда мы оказались во главе колонны и нагнали вражеский обоз? Так вот, командир ведь не приказал брать его приступом? Это было бы безумство, а командир-то у нас был не дурак! Построил нас небольшими ватагами, ну, мы и налетели на них из темноты со всех сторон. Вдарим, отскочим и снова вдарим, пока они не решили, что нас вдесятеро больше, чем на самом деле. Помнишь, Анна Кровавая?
– Так точно, – ответила она. – Помню.
– Вот и чудесно. Как по мне, что сработало один раз, то и во второй не подведёт.
Анна кивнула, и даже у Луки Жирного просветлело лицо.
– Кого куда отправим? – спросила Анна.
Я уже достаточно доверял сэру Эланду, чтобы поручить ему хранить безопасность «Золотых цепей», – там его цирлихи-манирлихи можно будет применить с пользой, а Билл Бабник у себя в Свечном закоулке уже наставляет двух новых ребят.
Это весьма кстати, и лучше всего поставить там Эланда, а вот Тесаку совершенно излишне присматривать за постоялым двором, где живут только безобидные забойщики с живодёрами.
– Йохан со Стефаном и Эриком, – продолжал я. – Сэр Эланд пусть сидит на месте, а Тесака давайте-ка прибавим к отряду Йохана. За Скотобойным закоулком пусть пока приглядит кто-нибудь из новичков. Я пойду с тобой и с Борисом. Мика, Билли и Лука с Сэмом останутся удерживать харчевню.
– Который Билли? – спросил Лука. Я подмигнул ему.
– Чёрный Билли, голова ты садовая. Он у нас главный по дверям и никому их не уступит. А Билли Байстрюк… – тут я прервался ненадолго и припомнил свои размышления на прошлой неделе. – Что ж, Билли Байстрюка я возьму с собой.
Анна обожгла меня взглядом, но я сделал вид, что не заметил.
– Немного боевого опыта пацану не повредит, – сказал Лука. Я кивнул, но причина была не в этом. Совсем не в этом.
Глава тридцать восьмая
Этим вечером мы не стали открывать «Руки кожевника», а в общей комнате собрал я все три отряда, чтобы обратиться к ним с речью. Йохан, Стефан, Эрик и Тесак составили одну ударную бригаду. Анна, Борис и я с Билли Байстрюком вошли в другую, а Лука Жирный, Сэм Простак Мика и Чёрный Билли оставались оборонять харчевню. Я был уверен – сэр Эланд и его наёмники не отдадут задаром «Золотых цепей», и оставалось только надеяться: Билл Бабник достаточно натаскал своих новичков, чтобы они смогли удержать дом в Свечном закоулке. Скотобойному закоулку, как по мне, ничего не грозило, потому что находился он дальше всего от Колёс и представлял наименьшую ценность. Остальные мои заведения всего лишь платили мне дань и не имели постоянной охраны. Что ж, хорошо, коли так.
Все надели доспехи и вооружились до зубов, Анна Кровавая лично проследила за тем, чтоб никто не напился. Кроме Йохана, само собой. С этим-то уж ничего не попишешь.
– Порядок, – обратился я к ребятам. – Сегодня даём бой на Колёсах. Отсюда туда есть два пути – тропинка вдоль реки и Доковая дорога. Йохан, поведёшь свою бригаду по тропинке. Сверните в переулок за домом Старого Курта и выходите в конце Доковой дороги, откуда точно не будут ждать напасти. Всех, кто попытается вам помешать, мочите. Свою партию я поведу отсюда прямо вверх по дороге, они увидят, как мы подходим. Так мы заманим лисицу в долбаный курятник, как только они выдвинутся на нас, выступайте и берите их с тыла. Всем всё ясно?
Послышался хор возгласов и хмыканий, я удовлетворённо кивнул.
Эйльса стояла за стойкой, несмотря на то что харчевня не работала, и я с ней переглянулся. Она коротко кивнула, и тогда всё было готово. Мы низко нахлобучили капюшоны своих плащей и выступили навстречу вьюге.
Идти по Доковой дороге было с добрую милю, от окраины Вонища до начала переулка, заходящего за дом Старого Курта, но этого просчёта у меня в плане никто не заметил. Это не то чтобы был просчёт как таковой, но если мои надежды не оправдаются, он мог нас и подвести. Ждать, что отряд Йохана прокрадётся вдоль реки и соединится с нами раньше, чем нас разобьют наголову, было бы, конечно, глупо, если во владения Кишкорезов вторгнется только наша боевая четвёрка. Я-то тешил себя надеждой, что вместе с четвёркой будет воз огненных камней и ещё пять бойцов, умеющих с ними обращаться, но, кажется, сегодня ночью этому сбыться не суждено. Впрочем, есть у меня кое-что почти настолько же убойное. У меня есть чародейная сила, по крайней мере, на неё я возлагал большие надежды.
– Как ты, Билли? – спросил я парнишку, когда мы приблизились к границе моего околотка.
– Будем драться, – сказал Билли. – Здорово, чёрт возьми.
– Да, будем драться, – сказал я. – Но сегодня будет у нас не бой, а налёт. Знаешь, Билли, какая задача у налётчика?
– Ударить сильно и стремительно, сжечь всё дотла и смыться, покуда нас не сцапали, – в точности повторил Байстрюк по памяти слова командира.
– Правильно, молодчина, – похвалил я. – Именно этим налётчики и занимаются. Ударяют стремительно и сжигают всё дотла. Если я попрошу тебя, Билли, что-нибудь поджечь, окажешь мне такую услугу? Например, цех или постоялый двор?
Он поднял глаза на меня, хотя, сказать по правде, к этому времени отрок уже почти сравнялся со мной по росту.
– Искусством? – спросил он. Я кивнул.
– Да, дружище, искусством.
– Смогу, – ответил парнишка и ухмыльнулся. – Старый Курт мне ничего крупного поджигать не позволял, но если попробую, то смогу, я знаю.
– Молодчина! – повторил я. В темноте я почуял на себе недовольный взгляд Анны, но пришлось оставить его без внимания. Билли Байстрюк уже вполне зрелый боец, не хуже других, нравится это Анне или нет. Если верны мои прикидки, из моих людей он самый опасный. Ну, может быть, за вычетом Тесака. Вспомнилась мне битва в «Золотых цепях», как мы укрывались за столами от сканийского чародея. Вспомнилось, как Тесак подкрался к нему со спины и вскрыл ему шею, и никакое грёбаное чародейство тогда чужака не спасло. Тесак тоже весьма опасен, напомнил я сам себе. Ко всему прочему, он по-прежнему остаётся не моим солдатом, а человеком Йохана. Все мои попытки выстроить с ним доверительные отношения оказались бесплодны. Он с явной радостью перебрался на постоялый двор в Скотобойном закоулке, и с тех пор мы почти не виделись. Говорил он очень мало, и я не имел ни малейшего понятия, какие рычаги им движут. Что-то привязывает Тесака к моему брату, какие-то узы преданности, закалённые войной, но что же именно, выведать так и не удалось. Я не знаю даже, откуда он родом, но умеет он такое, чему обучают отнюдь не каждого призывника. Поставил бы золотую крону против ломаного медяка: до войны Тесак был наёмным убийцей, но где он промышлял и на кого работал, оставалось загадкой. Пока он в рядах Благочестивых, всё прекрасно, но доверял я ему даже меньше, чем сэру Эланду – пока тот не доказал свою преданность; в общем, тут есть над чем покумекать.
– Порядок, – сказал я и оправил плащ на плечах. За плечами над толстым слоем кожи ощутимо мешала кольчуга. – Вот за этой улицей кончается Вонище. Там – Доковая дорога, ведёт через все Колёса к морским причалам. Всё вокруг – владения Кишкорезов. Ну а мы сейчас прогуляемся вдоль по этой улице, не спеша и со вкусом. Билли, жилые дома не трогай, но заведения, на которые я укажу, жги безо всякой пощады. Анна, Борис, если какой-нибудь говнюк вылезет нам навстречу и попробует нам помешать – мочите его без жалости. Когда состыкуемся с Йоханом и его ребятами – разворачиваемся и драпаем назад до Вонища, точно за нами сами боги войны гонятся. Все всё поняли?
В ответ мне закивали, а улыбка на лице у Билли Байстрюка показывала, как ему не терпится приступить к налёту.
– Да, дядя Томас, – сказал он.
Мы вышли на Доковую дорогу, и первой нам попалась пекарня, которая, как мне было известно, платила дань Мамаше Адити. Я указал на здание, и Билли улыбнулся ещё шире. Остановился посреди улицы и уставился на окно лавки; его накидку постепенно заносило снегом. Через миг лавка озарилась изнутри бледным огоньком. Потом он стал ярче, наконец стало видно, как стёкла лижут языки пламени.
– Готово, – сказал парнишка.
Я кивнул, и мы двинулись дальше.
– Колдовство, – вполголоса пробурчала Анна.
– Чародейство, – поправил я. – Это не одно и то же, Анна.
Не уверен, что вижу между ними разницу, но Анна пусть эту разницу почувствует.
За нами послышался крик, со звоном стали лопаться стёкла, зазвучали испуганные голоса – это пекарь с семейством боролись с пожаром. Они не были мне врагами, но ведь и жители Мессии мне ничего плохого не сделали. Так же и в Абингоне. Мирное население всегда страдает во время войны, ничего уж тут не попишешь. Я точно так же не мог встретиться с Кишкорезами в открытом бою, как и наши полководцы не могли ввести гарнизон в Абингон, минуя городские стены. Пришлось нам палить по этим стенам из пушек и брать город штурмом, всё на своём пути предавая огню и мечу. Как по мне, нынче было то же самое.
– И вон там, – указал я на свечную лавку. Та вспыхнула даже бодрее, чем я ожидал, а пламя затем перекинулось и на соседнюю лавку портного.
Эллинбург по большей части построен из оштукатуренного дерева, а оно горит хорошо даже холодной и сырой зимой.
Мы же поспешили дальше, слушая, как за нами множится крик и переполох. Это всё, впрочем, были только заведения под покровительством у Кишкорезов, и при том, что мы порядком доставили им хлопот, настоящего ущерба толком пока нанести не успели. Для этого надо добраться до «Жеребятни».
К лошадям эта «Жеребятня» отношения не имела. Это было любимое место Мамаши Адити во всём Эллинбурге: бордель, в котором трудились мальчики. Она и сама предпочитала ребят помоложе, кроме того, хватало и мужчин, которые разделяли её предпочтения, и заведение процветало. «Жеребятня» располагалась почти в самом конце Доковой дороги – там она привлекала заезжих моряков, которые за время плавания приохотились к смазливым юнгам. «Жеребятню» я задумал спалить дотла. С этим, однако, следовало быть поосторожнее. Тамошние мальчики никому ничего плохого не сделали, и при том, что мирное население всегда страдает во время войны, я не хотел