Почувствовав наворачивающиеся на глаза слезы удивления и любви, Крэндолл отерла глаза.
«Это должна была увидеть Лена».
Уронив маркер на пол, Баако подошел к ней и обнял ее за талию.
– Ты хороший мальчик, – пробормотала Мария.
– А почерк у тебя плоховат, – заметил Ковальски.
Оглянувшись на великана, женщина увидела у него на лице усмешку, идущую вразрез с благоговейным восхищением, с каким тот смотрел на доску.
Наконец она высвободилась из объятий Баако и предложила:
– Думаю, всем нам не помешает подышать свежим воздухом. – Взглянув на часы, Мария повернулась к Ковальски. – Обычно в полдень я вывожу этого мохнатого парня на прогулку, а сегодня, похоже, мы запоздали.
Великан выглянул в окно.
– И где вы с ним гуляете?
– Центр изучения приматов занимает свыше ста акров лесов. У нас есть стандартный маршрут. – Исследовательница похлопала Баако по плечу. – Ему очень нравится.
Внезапно она ощутила укол стыда. В глубине души женщина сознавала, что Баако по-настоящему оживал только на улице, вне стен. Его место было там, на свободе, а не здесь, взаперти. Но в то же время Мария понимала, что он не простая горилла. Только здесь, при правильном обучении и питании, Баако мог полностью раскрыть свой потенциал.
Крэндолл вздохнула, не до конца убежденная собственными заявлениями.
Но все это нужно держать при себе.
Кашлянув, Мария повернулась к Ковальски.
– Вы можете не ходить с нами, – предложила она. – Если хотите присоединиться к вашему напарнику…
– Мне свежий воздух совсем не помешает, – пожал плечами великан.
Исследовательница подозревала, что в действительности дело в другом: скорее всего, ему приказали оставаться с ней. Так или иначе, ей самой требовалось выйти отсюда, вырваться из облака тревоги, заполнившего это помещение в течение последнего часа.
Лучше двигаться, чем сидеть здесь, заламывая руки.
Подойдя к столу, Мария взяла сотовый телефон. Ей не хотелось пропустить звонок от Лены. Обезьяна наблюдала за ней, стоя на четвереньках. Очевидно, она догадывалась, что будет дальше.
– Баако, ты готов к прогулке? – спросила Крэндолл.
Высоко подпрыгнув, горилла громко гукнула, после чего поспешила следом за своей воспитательницей к клетке у входа.
– Я бы принял это за знак согласия, – Ковальски также направился к двери.
Отпирая клетку, Мария обратила внимание на то, что Баако то и дело испуганно озирается назад. Она чувствовала напряжение, от которого тело молодой гориллы буквально вибрировало, вызванное как радостным предвкушением прогулки, так и раздражением по поводу того, что этот великан, похоже, намеревался идти гулять вместе с ними.
– Как насчет того, чтобы забрать на псарне Танго? – постаралась отвлечь внимание Баако Крэндолл. – Готова поспорить, он тоже хочет погулять.
При упоминании щенка ее питомец начисто забыл о Джо. Схватив Марию за руку, он потащил ее к выходу, и та, рассмеявшись, отперла дверь электронным ключом.
Оказавшись за дверью, Баако прильнул к своей учительнице. Он крепко держал ее за руку: его приучили вести себя так каждый раз, когда он покидает свое жилище. Подняв руки, горилла подождала, когда будет выполнена еще одна мера предосторожности. Сняв с крючка у двери два браслета с датчиками слежения GPS, Мария застегнула магнитные защелки у гориллы на запястьях.
– Ну вот, все готово, – сказала она. – Теперь можно идти.
Баако негромко фыркнул.
Крэндолл повела обезьяну и Ковальски к противоположному крылу здания. Баако жался к ней, особенно когда они проходили мимо других лабораторий. Несомненно, даже за наглухо закрытыми дверями он чувствовал запах или ощущал присутствие других подопытных животных, в основном таких же приматов, как и он сам: макак-резусов, задействованных в программе изучения замены гормонов, бородатых мангабеев, на которых исследовали эволюцию роста, беличьих обезьян, участвующих в различных программах создания вакцин… Услышав раздавшийся за одной из дверей пронзительный крик шимпанзе, Баако крепче прижался к своей воспитательнице.
– Всё в порядке, – успокоила его Мария.
«Но так ли это? Как Баако на все реагирует?»
Наконец они подошли к псарне, где их встретил знакомый долговязый парень по имени Джек Руссо.
– Ведете этого лохматого приятеля на прогулку? – широко улыбнулся он, опираясь на швабру.
– И Танго тоже, – добавила Крэндолл, кивая на ближайшую конуру.
– Я сейчас его приведу, – сказал студент. – Но предупреждаю, на улице моросит дождь, а после ночного ливня все дорожки раскисли. Так что резиновые сапоги не помешают.
– Меня-то это нисколько не пугает. – Повернувшись к Ковальски, Мария окинула взглядом его костюм и модные штиблеты. – Но вот вам, пожалуй, все-таки лучше остаться.
Великан с тоской посмотрел на свою обувь.
– Это же «Брунелло Кучинеллис» ручной работы… – добавила женщина.
– У меня есть еще одна пара сапог и комбинезон, – предложил Руссо. – Можете забирать. Маловаты, конечно, но как-нибудь влезете.
– Мне не привыкать, – пожал плечами Джо.
Мария осталась ждать, пока великан не переоденется в соседней раздевалке. Она уставилась на дверь, ведущую на улицу. Эта задержка привела к тому, что тревога снова тяжелой ношей опустилась ей на плечи.
«Ну же, Лена… пусть у тебя все будет в порядке».
Теплые пальцы сомкнулись у нее на руке.
Обернувшись, Крэндолл увидела за спиной Баако. Его глаза цвета карамели были наполнены болью.
«Похоже, тревожусь не я одна».
11 часов 57 минут«Чего только не сделаешь ради «Сигмы»…»
Оставшись в раздевалке один, Ковальски аккуратно сложил брюки и положил их поверх штиблет, уже стоящих на нижней полке металлического шкафчика. Сорочка и пиджак тоже уже висели на крючке. Оставшись в трусах и носках, великан взял чужой комбинезон. Парень, одолживший его, был с Джо почти одного роста, но только тощим, как жердь. К счастью, студент предпочитал носить свободный, мешковатый комбинезон.
Вздохнув, Ковальски натянул чужую рабочую одежду. Ему пришлось втянуть грудь, чтобы застегнуть молнию на груди.
«Надеюсь, сойдет».
Затем он взял со скамейки портупею с кобурой, обремененной тяжестью пистолета. Не было и речи о том, чтобы спрятать оружие под комбинезоном, и великан сомневался, что ученая-генетик одобрит, если он будет носить его в открытую. Монк предупредил, что нужно соблюдать осторожность. Поэтому, покачав с сожалением головой, Ковальски повесил кобуру рядом с пиджаком.
– Впрочем, пристрелить эту гориллу мне все равно не позволят, – пробормотал он себе под нос.
И тем не менее его рука задержалась на рукоятке пистолета – новенького «Хеклер-унд-Кох» 45-го калибра. Джо стиснул зубы, не в силах расстаться с ним.
«Мы с тобой неразлучны, малыш».
Достав пистолет из кобуры, мужчина засунул его в глубокий задний карман комбинезона. В результате там образовался очень подозрительный бугор, но что еще можно было сделать?
Захлопнув дверцу шкафчика, великан запер ее и сунул ноги в холодные резиновые сапоги. Полностью готовый, он направился обратно к Марии. Как раз в этот момент вернулся студент, ведя на поводке нетерпеливо прыгающего черного с серым щенка.
– Это Танго, – с улыбкой представила его исследовательница.
Горилла приветливо зафыркала, подняла брови и замахала свободной рукой.
Джек отстегнул поводок, и Танго бросился к своему другу, виляя хвостом и частью спины.
– Готовы? – обвела присутствующих взглядом Крэндолл.
– Давайте поскорее покончим с этим, – проворчал Ковальски, выходя следом за гориллой и собакой.
«Получается, в «Сигме» я еще и выгуливаю животных».
Они направились к открытой двери, ведущей на улицу. Небо было затянуто низкими серыми тучами, и моросил мелкий дождик. И все же чистый воздух, свободный от мускусных запахов животных и вони чистящих средств на основе аммиака, манил свежестью.
Все спустились по бетонному пандусу к вымощенной щебенкой тропинке, ведущей через мокрую зеленую лужайку. Джек шел последним с поводком в руках. Выйдя в поле, Мария отпустила своего подопечного, и Баако бросился в мокрую траву. Собака с лаем последовала за ним.
В пятидесяти ярдах впереди возвышался темной стеной лес из сосен, дубов и белого кипарисовика.
– Не опасно отпускать их одних? – спросил Ковальски.
– Эта часть станции огорожена, – объяснила его спутница, указывая на забор вдалеке. – И хотя ограда из проволочной сетки, наверное, не станет для Баако непреодолимым препятствием, он знает, что нужно оставаться внутри. Но я не думаю, что Баако хочет сбежать. – Она обвела рукой лужайку и лес. – Здесь все, что он любит. И несмотря на ту прыть, которую он демонстрирует сейчас, резвясь с Танго, на самом деле он не из храбрецов. Во многих отношениях Баако – маменькин сынок.
От Джо не укрылось, что на последних словах Мария запнулась. В них прозвучала любовь, к которой примешивалось чувство вины. Скрестив руки на груди, она двинулась напрямик через траву, наблюдая за играющими друг с другом животными.
Следуя за ней, Ковальски задал вопрос, который уже давно не давал ему покоя:
– Как вы с сестрой стали заниматься генетикой?
– А что? Вы считаете, наукой могут заниматься одни только мужчины? – Женщина мягко улыбнулась, поддразнивая его. – Наверное, так вышло потому, что мы с Леной близнецы. Когда растешь вместе с полной своей копией, в то же время сознавая, что внутри вы такие разные, это противопоставление не дает покоя, требуя, чтобы ты во всем разобрался. И в свою очередь, понял лучше себя самого. Так что со временем вопросы переросли в любопытство, а любопытство определило наше призвание.
– Значит, сексуальный белый халат тут ни при чем? – спросил Джо, в свою очередь улыбаясь с издевкой.
– Ну, дополнительные льготы тоже сыграли свою роль, – искоса посмотрела на него собеседница.