— А как же ее вещи? У нее ведь и какие-то сбережения, наверное, были?
— Вещей у Катрины было совсем немного. Ну и он счел, что она ему задолжала плату за последний месяц. И поскольку никакой информации она не оставила, хозяин дома устроил распродажу ее вещей, а что сбыть не смог, просто вынес на тротуар.
Майк наверняка сейчас думал о том, что среди этих вещей могли быть и ценные улики. Я же представила себе скромные пожитки молодой женщины. Семейные фотографии, бережно хранимые книги по искусству, возможно, какая-нибудь фамильная реликвия — кольцо или браслет, — переходящая по наследству. Все это выброшено или отдано за гроши в чужие руки взамен неуплаченной ренты владельцем дешевого дома, который, скорее всего, даже не задумался о причинах исчезновения квартирантки.
— То, чем Катрина тут занималась, все эти средневековые могильники и скульптуры, как все было на самом деле? — стал допытываться Майк. — Она это делала по собственной воле или выполняла ваши поручения?
— Это была ее специализация, детектив, она ее выбрала сама.
— Мрачноватое занятие, вам не кажется?
— Не мрачнее вашего, мистер Чепмен, — парировал Беллинджер. — Пожалуй, то же самое вам скажет большинство моих коллег. Не хотите взглянуть, чем именно она занималась? Я вам могу показать на обратном пути.
Мерсер взял папку с личным делом Грутен, и мы следом за Беллинджером направились к лифту, потом спустились по лестнице. Небо заволокло облаками, и в закрытый монастырский дворик сквозь просветы падали причудливые тени. Когда мы вошли в это здание с другой стороны, то увидели, что практически каждая арка его галерей украшена причудливыми изображениями животных.
— Она их любила, мисс Купер. Я часто замечал, как Катрина зарисовывала этих диковинных зверей, не обращая внимания на дождь или холод. — Беллинджер помог мне спуститься на ступеньку ниже, откуда было удобнее разглядывать весь каменный зверинец. — Вот это мантикора, видите? Лицо человека, тело льва и хвост скорпиона. Забавная комбинация, не так ли? А с этого пеликана Катрина сделала слепок для выставки. Он пробивает себе грудь клювом, чтобы оживить своей кровью мертвых птенцов.
Мы проследовали в двухэтажное здание, расположенное в юго-западной части музейных владений.
— Это нечто вроде мертвецкой с каменными мертвецами, — шепнул мне на ухо Майк.
Я поежилась при этих его словах, а войдя внутрь готической часовни, где царил вечный холод, еще раз содрогнулась. Все ее пространство, куда ни глянь, было заставлено надгробиями.
Беллинджер же чувствовал себя здесь как дома.
— В средневековой Европе среди высшего сословия возникла мода увековечивать себя и членов семьи на каменных барельефах. Эти надгробные памятники, которые изучала Катрина, попали сюда из Франции. Их изготовили лучшие каменщики того времени. Видите, тут тщательно воссозданы гербы, детали костюмов и даже любимые вещицы.
— А Катрина, что конкретно она делала?
— Все, что вы видите в Клойстерс, в том числе и эти монастырские стены, было приобретено в Европе в виде груды камней, а затем реконструировано здесь. Происхождение одних наших экспонатов можно легко проследить по документам, с другими же не все так просто, поскольку часто они достаются нам в варварском виде. Вот этого беднягу, — сказал Беллинджер, наклоняясь к земле, — нашли за стенами разрушившегося монастыря, а когда-то он был частью моста, переброшенного через одну альпийскую речушку.
Я склонилась рядом с ним и провела рукой по черной плите, на которой виднелась фигурка молящегося человека.
— Катрина изучала эти скульптуры, определяла их происхождение, манеру лепки, находила общие черты, присущие всем скульптурам того или иного дворянского рода. Эту непростую работу мы ведем как для установления истинной ценности имеющихся у нас вещей, так и перед приобретением новых экспонатов, периодически поступающих на музейные рынки Европы.
Пройдясь по часовне, я осмотрела навеки застывшие фигуры, в чьей компании Катрина проводила свои дни.
— А эти саркофаги, — произнесла я, показывая на ряд каменных гробниц, выстроенных у стен, некоторые из них даже лежали одна на другой. — Подобные хранятся еще где-нибудь в подвале?
— Множество, — коротко ответил Беллинджер.
— И где же?
— Часть у нас, часть в Метрополитен. Вы, наверное, знаете, там очень большие подвалы.
— Могла ли Катрина из каких-нибудь соображений один из саркофагов перевезти в Клойстерс? Я имею в виду тот, что не относится к периоду Средневековья.
— Она это делала, могу сказать с уверенностью. Сравнивала стили, детали. Еще это делалось ради изучения генеалогии погребальной скульптуры.
— У вас и египетские образцы могли быть? — уточнил Майк.
— Я бы не удивился этому. Из Метрополитен нам постоянно что-то привозят или увозят.
Мерсер решил зайти с другой стороны.
— Пока мисс Грутен работала у вас, она не была замешана в каких-нибудь скандалах?
Беллинджер посмотрел на него с недоумением.
— Нет, по крайней мере, я такого не припоминаю. Среди руководства Метрополитен она не вращалась, стало быть, с важными персонами не могла пересекаться. Подготовка бестиария была исключением, да и то в организационный комитет Катрина попала вместо меня. Не думаю, что, подменяя меня на этих заседаниях, она могла стать причиной конфликта.
Пока мы шли к выходу, Мерсер перелистывал ее досье.
— Здесь упомянуто о некоем «фиаско на блошином рынке», случившемся два года назад. Это из вашей служебной записки Тибодо. О чем конкретно идет речь? — спросил он.
Беллинджер остановился.
— Молодые ученые большие идеалисты. Это было пустяковое дело, даже не стоит его вспоминать. Катрине просто нужно было освоить коммерческую сторону музейной деятельности.
— Но все же что это за фиаско? — повторила я вопрос Мерсера.
— Нам стало известно…
— Кому это «нам»? — уточнил Майк.
— Мы с Пьером Тибодо и Эриком Постом были на научном конгрессе в Женеве. Оказалось, что на местном «блошином рынке» продают любопытную вещицу. Средневековую статуэтку слоновой кости в виде гончей, преследующей зайца, аналогичную той, что была на одном из наших настенных барельефов. — Беллинджер отошел на пару шагов вперед. — Я хотел приобрести эту вещь, и Тибодо был готов выделить на это деньги.
— Катрина была с вами?
— Нет. Но мир тесен, особенно в нашем музейном деле. Слухи об этой вещице дошли до нее прежде, чем я долетел сюда. В общем, фигурка ускользнула от нас, мы опоздали. Ее пообещали музею Копенгагена.
— Эрик Пост сыграл тут какую-то роль?
— Все время дебатов о приобретении фигурки он страшно злился. Пост хотел, чтобы Пьер потратил деньги на несколько полотен для коллекции европейской живописи, а не на несчастную статуэтку, которая была нужна мне. Одно дело портрет, к примеру, кисти Базиля,[54] творчество которого недостаточно представлено в собрании Метрополитен, и совсем другое — шестидюймовая вещица из кости. Мы с ним, конечно, поспорили, но между нами это часто случается. Работая здесь, нельзя долго копить злобу, мисс Купер.
— И что потом стало с фигуркой?
Ученый-затворник усмехнулся.
— Один из лучших контрабандистов Тибодо…
— Контрабандистов?!
— Да, мисс Купер, вы не ослышались. В этой среде у Пьера есть свои люди, которые его всегда выручат в случае, если не удается решить вопрос с помощью чековой книжки. У нас такое практикуется с незапамятных времен. Но как бы там ни было, человек Пьера вывез эту вещицу из Швейцарии за неделю до того, как по условиям сделки ее должны были доставить в Копенгаген. За свои обычные четыре процента комиссионных. Месяц спустя она уже лежала на одном из наших складов глубоко под Пятой авеню.
— Вы украли статуэтку?
— Но ваша юрисдикция вроде бы не распространяется на преступления, совершенные в Европе? — смеясь, сказал Беллинджер. — Такова специфика нашей работы с начала открытия самых первых музеев. Одни сокровища достаются нам шумно и помпезно, как в случае с лордом Элджином,[55] который украл греческие мраморные скульптуры и выставил их на всеобщее обозрение в Британском музее. Другие попадают в музейные хранилища, не привлекая лишнего внимания. Боюсь, если бы не расхитители гробниц и разные жулики, в музеях мира было бы куда меньше экспонатов.
— А что станется с вашей маленькой драгоценностью? — поинтересовалась я.
— Ее выставят в начале осени. Скандала не было. Датчанам мы послали взамен что-то из того, о чем они нас уже давно просили, а я получил свою статуэтку. В такой ситуации главное выждать время. Через год все об этом забыли и успокоились.
— Ну а что же Грутен?
— Она узнала, как мы это все провернули. Но, детектив, право же, если хотите найти лучший, более гуманный способ помочь человечеству, вступайте в Красный Крест. Если же вы собираетесь работать в музее, надо свыкнуться с тем, что большая часть экспонатов была у кого-то украдена прямо из-под носа. Маститые археологи, изрывшие весь Египет, Турцию и Помпеи, свято верят в то, что все находки принадлежат им. Они вывозят на свою родину вазы, монеты, драгоценности, украшают ими каминные полки, хвастают найденными сокровищами в своих клубах, продают по самой высокой цене.
Я обвела взглядом комнату, где стояли могильные плиты из Франции, Бельгии, Испании и Англии. Надгробные памятники знати были оторваны от их могил.
— Мисс Купер, это все военные трофеи, добыча мародеров, захваченная по праву сильного. Так делали троянцы, британцы, немцы. Не отставали от них и американские войска во времена Второй мировой войны, участвовавшие в зоне военных действий в Европе и на Тихом океане. За стеклом витрин вы увидите лишь малую толику музейных приобретений, полученных подобным образом.
Пока Беллинджер произносил свою тираду, я остановилась напротив одного экспоната. На постаменте была укреплена воздетая вверх посеребренная и украшенная драгоценными камнями рука. Ладонь же ее была позолочена и обращена к зрителям в благословляющем жесте. Надпись на пьедестале гласила, что это рака для епископских мощей, и я даже разглядела прозрачное окошко на рукаве, где прежде покоились святые мощи. И задумалась, что стало с останками этого бедняги.