Первым делом Мерсеру предстояло выяснить, что с Клем. Ведь если Пост был один, вокруг было достаточно сил для его захвата, но, если с ним Клем и она жива, операция должна проходить по совершенно иному плану. Понятно, что Мерсер не хотел заговаривать о теле, найденном в саркофаге. Пост тогда наверняка подумает о том, что за убийство Катрины Грутен ему светит пожизненный срок, и решит, что ему нечего терять.
Важно установить личные отношения, пояснил мне однажды Мерсер, когда я спросила у него, как обучают такой работе. Нащупать общую тему, а потом навести собеседника на мысли о людях или вещах, которые были ему дороги и которые ему жаль терять.
Мерсер продолжал говорить, несмотря на то что из наглухо запертой каморки не слышал никакого отклика.
— Я поручил патрульному офицеру доставить сюда вашу жену, Эрик. Она хочет видеть вас. Хочет, чтобы вы вышли отсюда целым. Вам никто не причинит вреда, даю слово.
Майк припал губами к моему уху.
— А вдруг Пост терпеть не может свою благоверную, что тогда? Кое-кто из моих знакомых уже порядком подустал от радостей семейной жизни и скорее бы дал себе прострелить башку, чем вернулся бы домой после такой вечеринки.
Мерсер говорил минут десять, но ответа все не было. Чтобы выйти из тупика, надо было нащупать болевую точку Поста. Мерсер сделал небольшую паузу, и коллеги сообщили ему новые сведения о личности Эрика.
— А дети, Эрик? Подумайте о детях.
Опять молчание.
— Когда я говорил с Мамдубой, он мне много рассказывал о вашем отце, о его путешествиях по Африке, о его смелости. О том, какой это был замечательный человек.
Кэрри, пятясь, приблизилась к нам и, прикрывая рукой мини-приемник, державшийся у нее за ухом, стала к чему-то прислушиваться. Затем она посмотрела наверх, и я проследила за ее взглядом.
Один из мужчин, забравшихся на мостик, энергично жестикулировал обеими руками. Его движения напоминали пантомиму, он делал вид, будто что-то опускает вниз. Но в действительности ничего не было видно.
Указывая рукой наверх, я одними губами спросила Кэрри:
— Что происходит?
Ответил Майк, наклонившись к моему уху и еле слышно прошептав:
— Волоконно-оптическая камера. В толщину не больше швейной иглы. Ее опускают в щель между досками. Скоро мы увидим, что происходит внутри. Один ли Пост, там ли Клем, жива ли она.
Три минуты спустя Кэрри кивнула нам, подняв большой палец вверх.
— Клем там. Похоже, она жива. — Информацию передавал тот, кто следил за монитором из командного пункта, расположенного где-то в музее. — Она связана, и во рту у нее кляп. Она не двигается, только моргает глазами. — Кэрри замерла, выслушивая очередную информацию. — Точно, ее глаза открыты. Она в порядке.
Кляпом для Клем наверняка послужил кусок льняной ткани, в которую наподобие мумии была запелената Катрина Грутен.
— В руках у него пистолет, — сообщила Кэрри, — и ружье на коленях. Сидит прямо возле девушки. Повалил ее на пол, руки и ноги жертвы связаны за спиной.
— Мерсер это может слышать?
— Он слышит в точности то же, что и я. Информация поступает одновременно нам обоим.
Группа захвата никак не могла решить, брать дверь приступом или нет. Новейшие высокотехнологичные устройства существенно облегчали им работу, которая обыкновенно велась наугад. Если преступник отказывался добровольно сдаваться, начальник операции мог в конечном счете передать по рации приказ о штурме или же ждать до тех пор, пока страх, голод или изнеможение не заставят его сдаться.
— Говорите со мной, — снова и снова обращался к нему Мерсер спокойным и ровным тоном. — Говорите со мной, Эрик. Мы здесь, чтобы разрешить эту ситуацию.
Эти повторяющиеся три слова были девизом подразделения. С их помощью специалисты могли достучаться до человека и вызвать его на откровенность. Могли выяснить, что привело его к такому выбору. Могли увлечь его разговором о чем угодно — о спорте, погоде, коллекционировании марок, европейской живописи, и таким образом отвлечь его внимание, а значит, отвести опасность от заложника и в конце концов сломить сопротивление преступника.
Подобная тактика, насколько я знала, срабатывала довольно часто. Но если достучаться до преступника не удавалось, последствия могли быть самые печальные.
Мерсер принялся бить в одну точку — говорил и говорил о заслугах Виллема Ван дер Поста. Возможно, кто-то связался по телефону с женой Эрика и узнал, что он просто обожал отца.
— Я рассматривал снимки в кабинете Мамдубы, Эрик. Отец на этих фотографиях выглядит настоящим героем. Там есть снимки, где и вы, совсем еще маленький, стоите рядом с ним.
Мерсер, как мне показалось, проговорил в пустоту более получаса, пока последовала хоть какая-то реакция. Пост откликнулся лишь после того, когда Мерсер упомянул об оружии.
— Я знаю о том, что вы вооружены, Эрик. Но вы ведь не собираетесь ни в кого стрелять. Скажите, что нам сделать, чтобы вы вышли оттуда?
— Так вы думаете, что я не применю оружие?
По коридору эхом прокатился его голос. Это был Эрик Пост, мы угадали. Голос его был зловеще тихим, но акустика просторного помещения была такова, что он многократно усилился.
— Отпустите девушку, Эрик! Тогда мы сможем…
— Да что вы можете, мистер Уоллас? Отпустите меня домой? — Пост расхохотался.
— Я хочу выяснить, что именно вас расстроило, возможно, в наших силах это исправить. Мамдуба говорит…
— Не говорите, бога ради, об Элайдже Мамдубе. Это никому не под силу исправить. Просто изменился мир. Раньше мой отец был для них героем. Здешние основатели все твердили, как им сказочно повезло с моим отцом. А нынче он вроде парии. Я сюда попал еще ребенком, когда мы приплыли из Африки. И каждый сотрудник музея буквально боготворил моего отца.
— Но и сейчас мало что изменилось.
— А сейчас бросились спасать планету, охранять исчезающие виды, — раздраженно возразил Эрик. — Вы думаете, это благодаря ученым здесь собраны такие роскошные экспозиции? Как бы не так… только благодаря охотникам. Да, это было для них развлечением. Мой отец по крайней мере был честен. Своеобразный спорт для богатых англичан и американцев. Они выбрасывали кучи денег на путешествия в самое сердце диких земель. Если бы эти люди не любили убивать животных, Уоллас, то, как вы думаете, чем бы заполнили эти диорамы?
Мерсер не ответил на прямой вопрос.
— В детстве вы участвовали в тех сафари, что устраивал ваш отец?
— Уже тогда многое изменилось. Когда отец был совсем молодым, когда «цивилизация» еще не захватила Африку, — сказал Пост насмешливо, — запасы дикой природы казались неистощимыми. Мой отец был превосходным стрелком, умел защищать свой дом и родных, добывать пищу.
Похоже, он поменял позу, потому что я расслышала какие-то шорохи.
— Болваны, которые приезжали туда с экспедициями, хотели перестрелять все, что только можно. «Хорошо, будет вам слон, — говорил им отец, — подстрелим все, что хотите». — «А можно два слона — один для музея, второй для меня? И еще, Виллем, мы бы взяли несколько горилл. И, знаете, тогда неплохо бы подстрелить еще одного или парочку каннибалов». Ты, Уоллас, мог бы попасть под раздачу. Эх, старые добрые денечки Тедди Рузвельта. Славные. Очень славные.
Мерсер не прерывал его монолога. Я понимала, что он выжидает ради Клем.
— И что ваш отец?
— Ну он предостерегал этих ненасытных охотников о возможных последствиях. Пытался им втолковать, что животных становится меньше и не все заказы могут быть выполнены. Но никого это не волновало.
— Но его трофеи, его коллекции все теперь…
— В забытьи, вот где они теперь. Помню, как я гулял с отцом по музею, держась за его сильную, твердую руку. Повсюду на экспонатах стояло его имя. Он был настоящим великаном среди этой братии — совета попечителей, администрации. «Эрик, этого уложил я», — бывало, говорил он мне. И дальше рассказывал историю. «Видишь того орла в короне? Он поднял в воздух обезьяну, взрослую такую особь, и понес себе на обед. А я его самого сбил одним выстрелом, прямо в гнезде». Но теперь имя Виллема Ван дер Поста здесь табу. Все, что он когда-то добыл, упрятано в шкафы или кладовки. А что Мамдуба? Этот даже слоновьего бивня не добудет, даже если жизнь его будет от этого зависеть.
— Так вот, что вам нужно, Эрик? Вы хотите…
— У меня уже есть то, что я хотел, детектив. Я получил именно то, что мне нужно.
Пост нервно ходил взад-вперед по замкнутому помещению. И все слышали его шаги.
— Девушка, — произнес Мерсер громче и тверже, чем прежде. — Не смейте к ней прикасаться.
41
И вдруг все сразу пришло в движение.
Мерсер поднялся и подступил к каморке Поста вплотную. Кэрри отошла от нас и пристроилась позади него. Притаившиеся наверху снайперы вскинули винтовки.
— Эрик, отойди от девушки немедленно. Оставь Клем в покое. Скажи, что тебе нужно.
Пост, вероятно, подчинился и отошел от Клем. Мерсер показал жестом, что пока все в порядке.
Кэрри снова оказалась рядом со мной.
— У него что-то в руках, — шепотом сообщила она. — Больше всего это похоже на стрелу. Говоря с Мерсером, Пост потирал этим плечо, будто чесался. А сейчас склонился над Клем, тычет ее руку кончиком этой штуки.
— А где огнестрельное оружие?
— Отложил перед началом разговора.
— Что, если это еще хуже? — заметила я во весь голос, не обращаясь ни к кому конкретно.
— В комнатке целый арсенал остроконечных предметов. Он сейчас обходит вокруг и осматривает полки. Там самые разные стрелы и полно примитивного оружия, — сообщала Кэрри то, что ей и Мерсеру описывал следящий за происходящим в каморке.
— Стрелы с отравленными наконечниками, — сказал Майк. — Может, еще из запасов его папаши.
— Ваша подруга хотела найти кости людей? — спросила Кэрри. — Они повсюду вокруг нее. На верхней полке черепа. Прямо над ее головой свисает пара скелетов.
— Мерсер, ты с ним поосторожней там, — буркнул Майк еле слышно.