Ждать пришлось довольно долго, даже на такую маленькую косточку ушло почти пять минут. Но вот, последняя пульсация прошла, и я с настороженностью уставился на собственный палец.
Поначалу все было вполне нормально. Я не мог точно определить, насколько стал сильнее из-за небольшого размера кости, но силы точно прибавилось. Но спустя секунд двадцать мизинец пронзила острейшая боль. Словно кость изнутри протыкали десятки раскаленных игл. Оторвать фалангу от пальца я уже не успел.
Раздавшийся через мгновение взрыв оглушил кареглазую наблюдавшую за мной издалека, а меня самого откинул почти на метр. Упав навзничь, я пару секунд не мог понять, что произошло, в каком-то ступоре выслушивая выкрики Жюстины. Но когда шок прошел и я взглянул на свою руку, все стало понятно. Мизинца не было, как, впрочем, и половины кисти, а другая половина словно побывала в доменной печи: потрескалась и почернела, став больше похожей не на кости, а на угли.
Превышение предела, похоже, чревато неслабыми последствиями. Если бы у меня была кожа, на ней бы сейчас выступил холодный пот. Страшно было представить, что бы произошло, начни я с таза, или хотя бы с бедренной кости. Скорее всего от меня самого бы сейчас остались только угли.
— Ты как? — Кареглазая, похоже, была взволнованна произошедшим еще больше меня. Встать она мне не помогла, но это только потому, что мой скелет, со всеми слияниями, весил уже сильно за центнер и поддержать такой вес она бы не смогла в принципе.
— Хреново, — я горечью рассматривал свою покалеченную руку. Кости не просто были сломаны, они просто испарились и восстановить их не было никакой возможности. — Придется что-то другое придумывать.
Оторвав от руки обуглившуюся кисть, я заменил ее урдалаковской, благо чиста я сила монстра и итоговая сила моего тела были примерно одинаковыми. Ну хоть чем-то он мне пригодился. Единственным положительным во всей этой ситуации было то, что энергия конструкта, истраченная на слияние исчезнувших костей, вернулась ко мне. Вот только это было бесполезно, потому как лимит силы от объемов энергии не увеличивался.
Да, еще оставался вариант вернуться на второй уровень и снова создать себе смешанное тело, кентавра или еще чего-нибудь в таком духе. Однако это была бы лишь временная мера. Может на этот этаж такой модификации и хватило бы, может быть даже хватило бы на следующий, но по словам кареглазой в подземелье было куда больше десятка этажей. Так что вскоре передо мной опять встал бы вопрос концентрации силы.
Присев у стены, я снова задумался. Кареглазая отошла в сторонку, уже зная, что я не люблю, когда мне мешают, а Жюстину пришлось просто заткнуть, крепко держа челюсть закрытой.
Итого, что мы имеем.
На данный момент у меня есть три способности, которые могли сделать меня сильнее.
Первая — Подчинение. Это было похоже на настоящую магию, даже некромантию — способность контролировать нежить. И, естественно, армия, или хотя бы небольшой отряд мертвецов, могли повысить мой боевой потенциал. Но как я убедился на примере урдалака, подчинить сильную нежить можно было только когда разница между нами была достаточно большой. Так что, даже если не учитывать затрачиваемую на контроль энергию, все снова упиралось в мои личные возможности.
Вторая — присоединение других костей. Она тратила не слишком много энергии и ее результат от ее применения был очень ощутим, но все это работало в ограниченных рамках. К примеру, я мог создать себе тело гигантской змеи или еще чего-то в таком духе, и даже усилить его слиянием, но без следующего шага такая конструкция была бы мгновенно уничтожена кем-то вроде молотобойца. Использовать ее было возможно только для количественного увеличения боевой мощи, а не качественного, и это было плохо.
Третья — слияние с другими костями. До недавнего времени она позволяла мне доминировать на каждом уровне, однако, похоже, так просто ничего не бывает. Я достиг стены, через которую просто так не перебраться. И никакие хитрости из тех, что приходили мне в голову, не работали. Еще тогда, давно, в яме у винтовых кротов я выяснил, что разницы между тем, какая кость с какой соединяется нет. То есть если бы я вначале присоединил к руке палец урдалака, а потом попытался бы провести слияние, ничего бы не изменилось. Потому я и назвал его слиянием, а не, скажем, поглощением. А потому, независимо ни от чего, лимит оставался лимитом.
Инстинктивно я понимал, что этот лимит все-таки определяется тем, кем я был изначально — то есть обычным скелетом с первого этажа подземелья. И появись я, скажем, тем же урдалаком, мои пределы были бы значительно шире. Однако ответ на вопрос, следующий из этого понимания, исключал все возможности к дальнейшему прогрессу.
Вопрос звучал так: что определяет мою принадлежность к тому или иному типу нежити? Ведь с помощью присоединения я могу переделать вообще все тело. А ответ звучал так: все дело в голове. Череп был единственной костью, которую я не мог заменить. Просто потому, что в нем было мое сознание, он был основой моих способностей и именно он был началом для любого скелета, какие бы сложные тела я ни строил. Перенести же разум в другой череп я уже пытался. Когда во время своих полубезумных экспериментов я приделал себе вторую голову, оказалось, что управлять ей я могу, но на этом все.
В результате я оказался в тупике. Это тело, а вернее эта голова, свои запасы исчерпала, а что сделать, чтобы изменить это, я не знал.
Глава 21
— Будешь инструктаж слушать?
— Не, разберусь. — И вот оно мне надо?
Да я в этом подземелье больше времени провел, чем вы все вместе взятые. Достали уже с этим. Видно же, что человек опытный, без этих мотаний головой в попытках разглядеть все и сразу, выдающих новичков с первого взгляда. И главное, без…
— Смотри какой меч недавно купил! Кучу денег отдал, бриться можно! — Да, без мечей.
Парочка молокососов с восторгом обнюхивает блестяшку. Смотреть тошно. Сразу видно, что в подземелье идут впервые. Насколько бы хорошим не был клинок, пока в нем нет ничего кроме стали, уже через десяток сражений со скелетами его можно будет отдавать в металлолом. Кости нежити тупят тонкие полоски металла, с тем же успехом можно мечом просто по камню лупить. И пока люди это не поймут на личном опыте, втолковывать что-то подобное им бесполезно.
Изогнув губы в злорадной ухмылке, выстегнул из крепежа и показал желторотикам свое оружие. Железное дерево, стальные обручи по всей длине, свинцовый сердечник. И главное, тщательно выведенные по всей длине дубины сложные вязи рун, с помощью которых ее сквозь нее можно пропускать энергию. Идеальное оружие против костяных воинов. Правда, внешний вид у моей красавицы уже давно не самый удобоваримый, но на боевых качествах это никак не отразилось, и ладно.
— Чего это он на нас лыбится?
— Чмошник какой-то, ты посмотри на его дубину: вся покоцанная, в порезах, фу! Денег на нормальное оружие нету, так что к приличным людям приставать? Пошел прочь! — Они еще и заносчивые желторотики. В общем-то, мне их даже не жалко. Идиоты пока не понимают, что моя дубинка стоит в десять раз дороже их хваленого клиночка. Ладно, вспомнят меня еще, когда эта полоска металла погнется или вообще сломается, а в их собственном животе будет торчать ржавая железяка скелета. Умереть не умрут, но боль амулеты возврата нисколько не уменьшали, полигон предоставлял испытания, максимально приближенные к настоящим.
Но все равно, сама концепция полигонов мне никогда не нравилась, пусть один из них и стал моим постоянным заработком и в чем-то даже домом. После того, как люди поняли, что можно отправиться драться с нежитью, зверями, демонами или темными тварями, практически ничем не рискуя, появились тысячи непрофессионалов, желающих попробовать свои силы. Ходят по подземелью словно попали в парк развлечений, то и дело слышится: “Ух ты! Скелет!” Бесит. Да, я понимаю, что при стоимости амулета возврата, полигоны превращаются не просто в золотые жилы, а в настоящие океаны с баблом — хоть лопатой греби. Но для таких как я, а себя я без всякой гордости могу назвать профессионалом, подобные туристы как бельмо на глазу.
Ладно, не буду портить себе нервы раздумьями о том, на что я никак не могу повлиять.
Итак, я снова вступаю под своды подземелья некроманта. Сколько я тут не был? Думаю, месяцев семь. Для меня — очень долго. А все этот заказ на буйного лича, засранец прятался от меня по лесам восемь недель. Восемь, блять, недель! Удавиться можно. С каким же удовольствием я его прибил, м…
И вот, не успел я вернуться сюда, фактически, к себе домой, как выяснилось, что и здесь не все гладко. Когда уходил, еще слышал какие-то новости по поводу странного скелета, орудующего на верхних уровнях, но не особо придавал этому значения. А тут, нате вам-те! Выясняется, что эта вздорная нежить уже на третий этаж пробралась! Что-то странное творится в мире, надо поскорее забраться поглубже, хотя бы уровень на четвертый, и не вылезать оттуда хотя бы годик. А может… может и правда на эту сволочь поохотиться?
Ну-ка, сколько у меня там денежек… неплохо-неплохо, восемь недель погони стоили того, я теперь, почитай, богач. Ладно, раз уж я решил так надолго засесть в подземелье, можно себя и побаловать. Парочка имбицилов проводила меня издевательским гоготом, но я особо не парился: когда знаешь, что можешь скрутить противника в бараний рог мизинцем левой ноги, это придает определенную уверенность и иммунитет к насмешкам.
А меня ждал Нэйтулисомаль. Или же, если не лезть в древнеэльфийский, просто Город Некроманта. Так его называют иногда даже в официальных документах, так что не будем снобами. И город, возведенный прямо у входа на один из четырех полигонов, предоставлял просто колоссальный выбор всяческих полезных и не очень штук. Насколько я не люблю толпу, но нельзя не признать, царящая здесь атмосфера мне очень нравится. Со всех сторон слышны зазывные вопли торговцев, слышится гудение пытающихся сбить цену покупателей, а в во