Я кивнула и лишь потом сообразила, что он говорил по-китайски.
– Я четырежды рождалась в Китае, – пояснила я, спешно вспоминая порядком подзабытый мандаринский диалект. – В последний раз – в середине эпохи Мин, в начале шестнадцатого века. Тогда я была травницей в Куньмине.
– Но ваш китайский не настолько устарел, – заметил Си Ло.
– В предыдущем воплощении я жила в голландской фактории в Нагасаки, где часто беседовала с китайскими купцами.
Си Ло взволнованно закивал, а потом воскликнул по-русски:
– Кровь Господня! Маринус – доктор на фактории в Дэдзиме! Огромный краснолицый седой голландец, раздражительный, вспыльчивый и всезнающий. Вы были там, когда Его Величества фрегат «Феб» разнес все в щепки?
Я испытала чувство, близкое к головокружению.
– Вы тоже там были?
– Я наблюдал за обстрелом. Из городской управы.
– Но… кем вы тогда были? Точнее, в ком?
– Я воплощался в нескольких тамошних обитателей, но голландцев среди них не было, иначе я сразу признал бы в вас атемпорала и избавил бы Клару Коскову от ненужных волнений. А поскольку переворот в Батавии доставил голландцам много неприятностей, мне приходилось путешествовать в Японию на китайских торговых джонках. Я несколько недель пробыл в теле градоправителя Сироямы.
– Я несколько раз встречалась с градоправителем. Его смерть вызвала много пересудов. А что привело вас в Нагасаки?
– Ну, это долгая и запутанная история, – сказал Си Ло, – которая связана прежде всего с моим коллегой Осимой, японцем по первому рождению, и с гнусным настоятелем Эномото, который обнаружил досинтоистский психозотерический декантер на плато Кирисима.
– Помнится, Эномото приезжал в Дэдзиму. В его присутствии у меня всегда зудела кожа.
– Мудрость кожи часто недооценивают. Я воспользовался увещанием, чтобы убедить Сирояму в необходимости расправиться с Эномото. С помощью яда. К сожалению, это стоило градоправителю жизни, но такова арифметика самопожертвования. Когда-нибудь настанет и мой черед.
Наш песик Джаспер, обрадованный оцепенением Василисы, запрыгнул к ней на колени, хотя обычно моя приемная матушка не позволяла ему таких вольностей.
– А что такое увещание? – спросила я. – Это что-то похожее на хиатус?
– И то и другое – психозотерические воздействия, – пояснила Холокаи-Клодетта. – Хиатус останавливает, увещание подталкивает. Как я понимаю, сейчас единственный доступный вам способ улучшить свое существование, – она обвела рукой скромную гостиную Косковых, – это обзавестись покровителями и благодетелями?
– Да. Но мне помогает и опыт предыдущих жизней. Меня всегда тянет к медицине. Для моих женских воплощений это один из немногих путей наверх.
Галина все еще шинковала овощи на кухне.
– Давайте-ка мы научим вас кое-каким полезным приемам, Маринус. – Чуть подавшись вперед, Си Ло забарабанил пальцами по набалдашнику трости. – А заодно и познакомим вас с нашей тайной историей, с новым миром.
– О чем задумалась? – Уналак, прислонившись к дверному косяку, держит кружку с логотипом «Metallica», неумирающих металлистов. – О кружке? Это подарок младшего брата Инес. Новостей пока две: Л’Охкна оплатил семь дней проживания Холли в гостинице, а сама Холли почти очнулась, так что я на всякий случай погрузила ее в хиатус, пока ты не будешь готова ею заняться.
– Семь дней. – Я прикрываю клавиши пианино полоской фетра. – Интересно, где мы будем через семь дней? Все, пора браться за работу, пока Холли снова не увели у нас из-под носа.
– Вот-вот, Оcима предупреждал, что ты будешь заниматься самобичеванием.
– Он что, уже встал? Он же всю ночь глаз не сомкнул, а потом все утро изображал из себя героя боевика.
– Он поспал ровно шестьдесят минут, вскочил, будто кролик под коксом, и теперь запихивает в себя «Нутеллу» ложками, прямо из банки. Смотреть тошно.
– А где Инес? Ей лучше не покидать квартиру.
– Она помогает Тоби, владельцу книжного магазина. Наше защитное поле прикрывает и магазин, но я предупредила ее, чтобы она дальше не выходила. Она не станет.
– Наверное, ей все это кажется чистым безумством.
– Инес родом из Окленда, в Калифорнии. Там своих безумств хватает, так что ей не привыкать. Ладно, пойдем искать Эстер.
Следом за Уналак я спускаюсь в гостевую комнату, где на диване лежит погруженная в хиатус Холли. Мне жаль ее будить. Из библиотеки выходит Оcима.
– Здорово побренчала, Маринус. – Он изображает фортепианный аккорд.
– Да-да, я обязательно пущу шапку по кругу.
Сажусь рядом с Холли, беру ее за руку, нажимаю средним пальцем чакру у нее на ладони.
– Ну что, готовы? – спрашиваю остальных.
Холли резко садится, будто подброшенная пружиной, совершенно не понимая, как объяснить убийц в полицейской форме, хиатус, незнакомое помещение, присутствие Оcимы и Уналак. Она невольно вонзает ногти мне в запястье, потом спохватывается:
– Извините!
– Ничего страшного, мисс Сайкс. Как ваша голова?
– Как яйцо всмятку. Скажите, что произошло на самом деле, а что мне привиделось?
– К сожалению, реальным было все. Вас похитили враги. Прошу прощения.
Холли растерянно озирается:
– Где я?
– Западная Десятая улица, дом сто пятьдесят четыре, – отвечает Уналак. – Вы у меня дома. Хозяева квартиры – мы с подругой. Меня зовут Уналак Суинтон. Сейчас два часа пополудни. Нам показалось, что сон вам не помешает.
– Что ж… – Холли пристально всматривается в новое лицо. – Рада знакомству.
Уналак делает глоток кофе:
– Сочту за честь, мисс Сайкс. Может быть, вам нужна порция кофеина? Или еще чего-нибудь бодрящего?
– А вы тоже… как Маринус и тот, как его…
– Аркадий? Да, хотя я гораздо моложе. Это всего лишь моя пятая жизнь.
Слова Уналак напоминают Холли, в каком мире она очутилась.
– Маринус, по-моему, полицейские… в общем, они собирались меня убить.
– Наемные убийцы, – заявляет Оcима. – Самые обычные люди, только вместо того, чтобы лечить зубы, продавать квартиры или преподавать математику, они убивают. Я заставил их перестрелять друг друга, прежде чем они успели застрелить вас.
Холли судорожно сглатывает:
– Кто вы? Если это не слишком бестактно…
Оcиму все это забавляет.
– Меня зовут Осима. Я тоже хоролог. А коль скоро тут все начали вести подсчеты, то позвольте добавить, что я с большим удовольствием живу в одиннадцатый раз.
– Но… вас же не было в полицейской машине!
– Я был там не телом, но духом. Изображал для вас Дружелюбного Призрака. А для ваших похитителей стал Крутым Стервецом. Признаюсь, мне очень понравилось. – (Гул и грохот города глохнут в ровном шелесте дождя.) – Вот только наша затяжная холодная война стала гораздо горячее.
– Спасибо, мистер Осима, – говорит Холли, – если, конечно… – Она осекается, будто напоролась на колючку. – А что с Ифой?! Маринус… полицейские сказали, что… что Ифа попала в аварию…
Я мотаю головой:
– Это все обман. Чтобы заманить вас в машину.
– Но если они знают, что у меня есть дочь, то… Вдруг с ней что-то случится?
– Вот, взгляните. – Уналак протягивает ей планшет. – Вот блог вашей Ифы. Сегодня она нашла три осколка финикийской амфоры и несколько кошачьих косточек. Пост выложен сорок пять минут назад, в четыре часа семнадцать минут по греческому времени. С ней все хорошо, Холли. Если хотите, свяжитесь с ней, только ни в коем случае не упоминайте о том, что с вами произошло. Иначе вы и ее во все это впутаете.
Холли читает блог дочери, немного успокаивается.
– Но то, что они до нее пока не добрались, вовсе не означает, что…
– На этой неделе все внимание анахоретов сосредоточено на Манхэттене, – поясняет Осима. – Тем не менее за вашей дочерью присматривает один из наших коллег. Его зовут Рохо. – И без него нам будет непросто осуществить Вторую Миссию, мысленно добавляет он.
Холли донельзя растеряна. Она рассеянно прячет выбившуюся прядь волос под тюрбан.
– Ифа сейчас на далеком греческом островке, проводит археологические изыскания. Как… то есть зачем… Нет… – Холли оглядывается в поисках своей обуви. – В общем, мне нужно домой.
Я пытаюсь смягчить неприглядную правду:
– В гостиницу вы, может, и вернетесь, но живой из номера не выйдете. К сожалению, все обстоит именно так.
Осима, сторонник брутального подхода, без обиняков заявляет:
– Даже если вам каким-то чудом удастся проскользнуть мимо анахоретов, они вас моментально засекут, как только вы воспользуетесь банковской карточкой, мобильником или планшетом. Если говорить начистоту, то они по-любому до вас доберутся с помощью квантового тотема, если, конечно, вы не спрячетесь в маскировочном поле Глубинного Течения.
– Но я живу на западе Ирландии! Там нет гангстеров!
– Вам от них не скрыться даже на международной космической станции, мисс Сайкс! – настаивает Осима. – Анахореты Часовни Мрака – это вам не жалкие гангстеры.
Холли смотрит на меня:
– И как же мне себя обезопасить? Не выходить из этой квартиры до самой смерти?
– Если честно, – говорю я, – то ваша безопасность целиком и полностью зависит от нашей победы в Войне.
– А если мы проиграем, – добавляет Уналак, – то всем нам конец.
Холли Сайкс зажмуривается, отчаянно надеясь, что все мы сейчас исчезнем, а она окажется на Блайтвудском кладбище, где в нормальное течение ее жизни не станет вмешиваться афроканадская толстушка-психиатр.
Спустя десять секунд она открывает глаза и по-прежнему видит нас.
Она вздыхает и просит Уналак:
– Можно мне чаю? С молоком, только без сахара.
– Хорология? – переспрашивает Холли на кухне. – Это же как-то связано с часами…
– Когда Си Ло основал Хорологическое сообщество, – говорю я, – слово «хорология» действительно означало «изучение способов измерения времени». А наше сообщество представляло собой нечто вроде группы взаимопомощи. В шестидесятые годы семнадцатого века наш основатель был лондонским хирургом – о нем, кстати, упоминается в дневниках Пипса. Так вот, Си Ло приобрел дом в Гринвиче, который стали использовать как штаб-квартиру, хранилище и своего рода доску объявлений, чтобы не терять связи друг с другом при смене ипостасей и воплощений.