– А в тысяча девятьсот тридцать девятом, опасаясь вторжения немецких войск, – добавляет Уналак, – мы перебрались в дом сто девятнадцать «А», где вы побывали сегодня утром.
– Значит, хорология – это своеобразный клуб атемпоралов?
– Да, в некотором роде, – говорит Уналак. – Однако у хорологии есть и более радикальное предназначение.
– Мы уничтожаем Пожирателей, – заявляет Осима, – хищных атемпоралов, таких как анахореты, которые питаются душами невинных людей с высоким психозотерическим потенциалом, обеспечивая тем самым собственное бессмертие. Ну, Маринус вам об этом уже рассказывала.
– Но прежде мы даем им возможность исправиться, – говорит Уналак.
– Вот только они почему-то не желают, – добавляет Осима. – Приходится заставлять их силой. С необратимыми последствиями.
– В сущности, они – серийные убийцы, – поясняю я. – Они убивают и детей, вот как Джеко, и подростков. Одного за другим. Безостановочно. Они – как наркоманы, а их наркотик – суррогатное бессмертие.
– А Хьюго Лэм тоже серийный убийца? – спрашивает Холли.
– Да. После того как вы с ним расстались в Швейцарии, он отыскал одиннадцать жертв.
Холли крутит на пальце обручальное кольцо:
– А Джеко был одним из вас?
– Си Ло был основателем хорологии, – говорит Осима. – Си Ло привел меня к Глубинному Течению, к психозотерике. Для нас он воистину незаменим.
Холли задумывается о брате, с которым провела всего восемь рождественских праздников.
– И сколько же вас? – спрашивает она.
– Семь – это точно. Может быть, восемь. И очень хочется верить, что будет девять.
Холли недоуменно морщит лоб:
– Значит, это… не слишком масштабная Война?
Я вспоминаю жену Оскара Гомеса.
– А для семьи Сайкс исчезновение Джеко тоже было не слишком масштабным событием? Да, восемь – это мало. Когда мы вас обезопасили, нас было десять. Но у нас обширные связи. У нас есть союзники и друзья.
– И сколько всего этих Хищников?
– Неизвестно, – говорит Уналак. – Наверное, сотни.
– Но как только мы выходим на след одного… – Осима выдерживает многозначительную паузу, – то их сразу становится одним меньше.
– Однако анахореты упорствуют, – говорю я. – Они наши извечные враги. Можем ли мы удержать от анимацида всех Пожирателей душ на свете? Разумеется, нет. Мы спасаем тех, кого можем, и каждое спасение – наша победа.
В цветочных ящиках за окном воркуют и милуются голуби.
– Что ж, допустим, я вам верю, – вздыхает Холли. – Но я-то им зачем? Почему эти анахореты – господи, как у меня только язык поворачивается такое говорить, – почему они хотят меня убить? И что я для вас? – Она окидывает всех взором. – Что я значу для вашей Войны?
Осима и Уналак смотрят на меня.
– Сорок один год назад вы дали слово некой Эстер Литтл, которая ловила рыбу на шатком деревянном причале у берега Темзы, – напоминаю я.
Холли удивленно распахивает глаза:
– Откуда вы это знаете?
– Эстер рассказала мне об этой встрече. Той же ночью, в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году.
– Вы были в Грейвзенде? В ту субботу, когда исчез Джеко?
– Моя душа была в голове Джеко, который спокойно лежал в своей кровати в «Капитане Марло». И душа Эстер Литтл там была, и душа Холокаи. Ну и, разумеется, душа Си Ло. Мы спрятались в Джеко, как четыре древних грека в брюхо троянского коня. Мисс Константен открыла апертуру в спальне Джеко и увела его по Пути Камней в Часовню Мрака.
– Которую построил Слепой Катар? – сухо спрашивает Холли.
– Да, которую построил Слепой Катар. – (Отлично, она нам все-таки поверила.) – Джеко был нашей наживкой. Мы разозлили Константен, обезопасив вас от ее посягательств, и она не устояла перед искушением соблазнить и похитить младшего брата спасенной нами девочки. Наш план сработал, и хорологи впервые получили доступ к древнейшему, ненасытнейшему и лучше всего охраняемому психозотерическому декантеру. Но пока мы соображали, как его уничтожить, Слепой Катар пробудился. Он призвал на помощь всех анахоретов и… Видите ли, психозотерический ближний бой очень сложно описать словами…
– Представьте себе теннисную пушку, заряженную не мячиками, а ручными гранатами, – подсказывает Осима, – которая стреляет внутри грузового контейнера на борту корабля в десятибалльный шторм.
– Самый черный день в истории хорологии, – вздыхаю я.
– Мы убили пятерых анахоретов, – говорит Осима. – А они убили Си Ло и Холокаи. Совсем убили.
– Они не возродились? – спрашивает Холли.
– Если мы умираем во Мраке, – объясняю я, – то умираем навсегда. Таковы условия контракта. Мрак препятствует возрождению. Я выжила только потому, что Эстер Литтл преодолела Путь Камней, вобрав в себя и мою душу. В одиночку я бы погибла, но даже под защитой Эстер я получила тяжелые ранения. И Эстер тоже. Она открыла апертуру совсем рядом с тем местом, где вы тогда находились: в саду у бунгало близ острова Шеппи.
– Значит, место было выбрано не случайно, – говорит Холли.
– Да. Пока мы с Эстер восстанавливали наши души, там появился Третий анахорет, Джозеф Раймс. Он нас выследил. Он походя убил Хайди Кросс и Иэна Фейруэзера и собирался разделаться с вами, но моей душе удалось высвободиться и оживить Иэна. Раймс психокинетическим ударом размозжил Иэну голову, и я умерла. Сорок девять дней спустя я возродилась в нынешнем теле в разбитой машине «скорой помощи» на территории одного из самых неблагополучных районов Детройта. Долгое время я считала, что Раймс вас убил, а ослабевшая душа Эстер не смогла восстановиться. Но когда я наконец связалась с домом сто девятнадцать «А», Аркадий, в своем предыдущем обличье, сообщил, что вы живы, а на месте преступления обнаружили еще и тело Джозефа Раймса…
– Убить которого мог только психозотерик, – напоминает Осима. – Все-таки Раймс следовал по Пути Мрака сто семьдесят лет.
– Значит, его убила Эстер Литтл? – догадывается Холли.
– Да, это наименее неправдоподобное объяснение, – говорит Уналак.
– Но Эстер Литтл была… безобидной старушкой, которая напоила меня чаем.
– Ага, – фыркает Осима, – а я милый старикан, который целыми днями бесплатно катается на автобусах по пенсионному удостоверению.
– А почему же я ничего не помню? – спрашивает Холли. – И куда потом делась Эстер Литтл?
– Первый вопрос проще, – говорит Уналак. – Психозотерики умеют редактировать и стирать чужие воспоминания. Эстер владела этим мастерством безупречно. И могла проделать эту процедуру на пути внутрь.
Холли невольно сжимает край столешницы:
– На пути внутрь чего?
– Внутрь вашего параллакса воспоминаний, – поясняю я. – В убежище, которое вы ей предоставили. Душа Эстер, изнуренная битвой в Часовне Мрака и опаленная бегством по Пути Камней, истратила последние запасы психической энергии на убийство Джозефа Раймса.
– Для полного восстановления ей требовались долгие годы, – говорит Уналак. – И все это время она была столь же уязвима для любого врага, как человек в коме.
– Ну… кое-что проясняется. – Стул под Холли чуть поскрипывает. – Эстер Литтл, гм, ингрессировала в меня, увела от места преступления, стерла мои воспоминания о том, что произошло… А дальше? Куда она делась после того, как… пришла в себя?
Осима, Уналак и я дружно смотрим на голову Холли.
Холли недоуменно морщит лоб, и лишь потом осознает, что к чему:
– Вы шутите, что ли?
К семи часам сумерки окутывают мансарду лиловым, серым и черным. Маленькая лампа на фортепиано струит нарциссово-желтый свет. Из окна четвертого этажа я слежу, как владелец книжного магазина прощается с одним из продавцов, а потом удаляется под руку с миниатюрной спутницей. Парочка выглядит весьма старомодно в туманном сиянии фонарей на солнечных батареях вдоль Западной 10-й улицы. Задергиваю шторы на окне с пуленепробиваемыми стеклами, залитыми струйками дождя. Днем Осима, Уналак и я подробно рассказали Холли о хорологии и о Войне с анахоретами, а потом ели оладьи, испеченные Инес. После утреннего происшествия покидать наше убежище слишком рискованно, так что в дом 119А мы не вернемся до пятницы, до времени назначенной встречи с Д’Арноком. Аркадий и маскирующее поле Глубинного Течения обеспечат нашу безопасность. Главная тема местных вечерних новостей – «Преступники, переодетые полицейскими, устроили перестрелку на Пятой авеню», и репортеры высказывают предположение, что убитые готовились ограбить банк, но не сумели договориться между собой. Национальные новостные агентства не уделяют внимания этому событию; произошло массовое убийство в Техасе, у Бек-Крика, снова обострился территориальный спор между Японией и Китаем за острова Сенкаку-Дяоюйдао, а Джастин Бибер в пятый раз разводится. Безусловно, анахореты уже знают, что Брицки убит психозотериками, но я не представляю, как это повлияет на их планы относительно нашей Второй Миссии. Наш «перебежчик» Элайджа Д’Арнок пока не выходит на связь. Под шагами Холли и Уналак скрипят ступени лестницы.
– О, кушетка, прямо как в кабинете психиатра, – замечает Холли, переступая порог.
– Доктор Маринус готов вас принять, – говорю я.
Холли скидывает шлепанцы, ложится на кушетку:
– Во мне за полвека скопилось немало воспоминаний.
Я закатываю рукава блузки:
– Да, конечная бесконечность.
– А вы знаете, где именно искать Эстер Литтл?
– В Покипси водитель такси сообщила мне нужную информацию, – говорю я.
Уналак кладет под голову Холли подушку:
– Расслабьтесь.
– Маринус, – морщится Холли, – а вы увидите абсолютно всю мою жизнь?
– Да, в этом и заключается полное сканирование. Но я врач-психиатр и родилась в седьмом веке, так что вряд ли на свете еще осталось то, чего я не видела.
Холли не знает, куда деть руки.
– А я останусь в сознании?
– Если хотите, то на время сканирования можно подвергнуть вас хиатусу.
– Хм… Нет, не нужно… Да. Не знаю! Решайте сами.
– Вот и прекрасно. Расскажите мне о вашем доме близ Бантри.