– Значит, так, Эд: завтра мы с Азизом приходим в десять утра. Мы с тобой расшифруем магнитофонные записи. Азиз принесет фотографии. Отличный материал будет. Олив обрадуется.
– Ладно, увидимся завтра в десять.
Не выходя из машины, я вручил Насеру конверт с полученными в «Подзорной трубе» долларами в качестве гонорара за проделанную сегодня работу. Мы обменялись рукопожатиями, Азиз вылез и выпустил меня из салона через свою дверцу. «Королла» отъехала на несколько ярдов и остановились. Я решил, что опять двигатель взбрыкнул, но Насер открыл окно и чем-то помахал мне:
– Эд, держи!
Я подошел, и он сунул мне свой диктофон.
– Зачем? Ты же завтра приедешь.
Насер поморщился:
– У тебя безопаснее. Там много хороших записей.
Он вывел машину на кольцевую развязку и двинулся к КПП. Я поднялся на крыльцо отеля, глядя на черные прямоугольники окон. Даже если есть электричество, постояльцев просили не включать свет в темное время суток, чтобы не привлекать внимания снайперов. У окованных металлом дверей меня встретил Тарик, сотрудник службы безопасности, вооруженный снайперской винтовкой Драгунова.
– Как твое ничего, Эд? – Тарик любил практиковаться в разговорном английском.
– Не могу пожаловаться, Тарик. А у вас сегодня тихо?
– Да, тихо. Слава Аллаху.
– Биг-Мак вернулся?
– Да, да. Клиент уже в баре.
Я щедро вознаграждал Тарика и его коллег за то, чтобы они весьма туманно отвечали на любые вопросы посторонних, касающиеся меня, и своевременно сообщали мне о проявленном интересе. Вполне возможно, что Тарик взимал мзду с обеих сторон, но покамест памятовал о курице, несущей золотые яйца. Миновав стеклянные двери, я оказался в круглом вестибюле, где на конторке консьержа светилась тусклая лампочка. Под потолком висела громадная люстра, которую никогда не включали, и ее окутывал толстый слой паутины. Глядя на люстру, я всякий раз представлял, как она с грохотом падает на пол. Мистер Куфаджи, управляющий гостиницей, помогал какому-то парню грузить в прицеп грузовика автомобильные аккумуляторы. Каждое утро отслужившие свое аккумуляторы меняли на заряженные, как в моем детстве молочники обменивали пустые бутылки на полные. Аккумуляторами пользовались постояльцы для подзарядки лэптопов и мобильников.
– Добрый вечер, мистер Брубек, – сказал управляющий, утирая взмокший лоб носовым платком. – Вам нужен ключ.
– Добрый вечер, мистер Куфаджи. – Я подождал, пока он достанет из шкафчика ключ. – Мне бы еще аккумулятор.
– Конечно! Когда мой помощник вернется, я пошлю его к вам наверх.
– Буду очень вам благодарен. – Мы с ним строго блюли традиционные правила приличия, несмотря на то что Багдад стал сущим адом, а некогда пятизвездочная гостиница «Сафир» превратилась в некое подобие кемпинга.
– Ага, так я и думал, что слышу твой сладкозвучный голосок. – Биг-Мак с гондурасской сигарой в руке появился в дверях полутемного бара, служившего общей гостиной, местом обмена сплетнями и слухами, а также биржей всевозможных услуг. – Как по-твоему, который сейчас час?
– Я пришел позже тебя, а значит, за пиво сегодня платишь ты.
– Нет, по нашему уговору за пиво платит тот, кто придет последним!
– Это бесстыдная ложь, мистер Маккензи, и вам это прекрасно известно.
– Между прочим, бесстыдная ложь подстегивает войны и дает работу голодным репортерам. Ну как там в Фаллудже?
– За кордон не прорваться. А как ваша дневная прогулка?
– Пустая трата времени. – Биг-Мак с наслаждением втянул сигарный дым в легкие. – Приехали в Кемп-Виктори, а там нам заявили, что военные действия активизировались, то есть морпехам некогда охранять наши толстые жопы. В общем, офицеры по связи с прессой скормили нам очередную порцию дерьма, а потом втиснули нас в транспортную колонну снабжения и отправили обратно в Багдад. К счастью, не в ту, которую подорвали инсургенты. А у тебя что?
– У меня получше. Мобильный госпиталь для беженцев из Фаллуджи и сбитый вертолет «Кайова». Азиз успел сделать пару снимков, а потом твой соотечественник в полном боевом снаряжении очень вежливо попросил нас убраться нафиг.
– Неплохо, но… – Биг-Мак подошел ближе и понизил голос, хотя мистер Куфаджи давно уже ушел, – один из «хорошо информированных источников» Винсента Агриппы двадцать минут назад прислал ему эсэмэску об «одностороннем прекращении огня», которое якобы вступает в силу с завтрашнего числа.
В это верилось с трудом.
– Мак, боевики не отдадут Фаллуджу! Возможно, перегруппируются, но…
– Нет, речь не о них. Морпехи отходят.
– Ничего себе! Откуда такие сведения? Из офиса генерала Санчеса?
– Не-а. Командование обосрется от злости, мол, если хочешь брать Вену, бери долбаную Вену и все такое.
– А кто тогда всю эту кашу заварил? Бремер, что ли?
– Дружище, наш великий посланник не сварит собственных яиц в джакузи, полном кипящей лавы.
– Тогда сдаюсь. Не подскажешь, в чем там дело?
– Если заплатишь за пиво, то я, так и быть, предложу целых три подсказки. – Биг-Мак секунд на пять перестал втягивать в себя сигарный дым и сообщил: – Цэ, эр и у. Прямой приказ из конторы Дика Чейни.
– У Винсента Агриппы есть источник в ЦРУ? Он же француз! Лягушатник, сторонник капитуляции!
– У Винсента Агриппы есть источники информации даже в схроне самого Господа Бога. Чейни боится, что Фаллуджа расколет Коалицию доброй воли – хотя ее и коалицией-то не назовешь, да и доброй воли там не заметно. Вот так-то. Давай приводи себя в порядок и спускайся к нам на ужин. Догадайся, что у нас в меню?
– М-м-м… Курица с рисом? – В официальном меню гостиницы «Сафир» числилось полсотни блюд, но подавали всегда только курицу с рисом.
– Да ты прямо телепат!
– Я мигом, только неглиже накину.
– Ага, и снова продинамишь, кокетка!
Биг-Мак вернулся в бар, а я поднялся на второй этаж – лифты не работали с 2001 года, – потом на третий и на четвертый. За окном моего номера виднелся черный, как нефть, Тигр, в «зеленой зоне» сияющий огнями, будто Диснейленд в какой-нибудь антиутопии. Я вспомнил роман Балларда «Высотка», где современный лондонский небоскреб представляет собой как бы вертикальный срез развития цивилизации, которая в итоге сбрасывает с себя шелуху роскошных одежд, обнажая свою суть – примитивное насилие. Какой-то вертолет приземлился за Дворцом Республики, где только сегодня утром Майк Климт рассказывал о позитивных сдвигах в Фаллудже и вообще повсеместно в Ираке. Что думают сами иракцы, когда видят этот сияющий анклав изобилия в самом сердце столицы? Я-то знаю, потому что Насер, мистер Куфаджи и многие другие мне об этом рассказывали. Иракцы думают, что хорошо освещенная, имеющая значительный военный контингент и хорошо охраняемая «зеленая зона» – это доказательство того, что у американцев есть волшебная палочка, которой стоит только взмахнуть – и порядок в иракских городах тут же будет восстановлен, но царящая в стране анархия служит плотной дымовой завесой, и под ее прикрытием американцы могут невозбранно качать иракскую нефть. Иракцы, конечно, заблуждаются, но их представления не более абсурдны, чем представления восьмидесяти одного процента американцев, которые верят в ангелов. Рядом послышалось «мяу», и из сумрака появился лунно-серый кот. Я нагнулся к нему поздороваться, и только поэтому мне не снесло череп, как верхушку с вареного яйца, когда взрывом выбило окна западного фасада гостиницы «Сафир», и темные коридоры заполнила взрывная волна, и уши заполнил гулкий рев, и пространство между атомами заполнил атональный аккорд разрушения.
Глотаю очередную таблетку ибупрофена и со вздохом гляжу на экран лэптопа. Репортаж о взрыве я писал на пути из Стамбула, в самолете, когда кишки еще крутило и отчаянно хотелось спать, что, разумеется, заметно: документальное повествование, смахивающие на беллетристику, – это ни то ни се. В одиннадцать утра по североамериканскому восточному времени ожидается заявление Рамсфелда по Ираку, но до него еще минут пятьдесят. Включаю телевизор, нахожу канал Си-эн-эн, убираю звук – какой-то репортер из Белого дома излагает предположения «источника, близкого к Министерству обороны» насчет грядущего выступления Рамсфелда. Ифа в своей кроватке зевает и откладывает альманах «Спасение диких животных» за 2004 год.
– Пап, включи мне «Дору-путешественницу».
– Нет, малышка. Мне нужно кое-что проверить для работы.
– А этот большой белый дом у бандита?
– Нет, это настоящий Белый дом. В Вашингтоне.
– А почему он белый? В нем живут только белые люди?
– Э-э… Да. – Я выключил телевизор. – Пора спать, Ифа.
– А номер дедушки Дейва и бабушки Кэт прямо над нами?
Надо бы почитать ей перед сном – Холли всегда ей читает, – но мне не терпится дописать статью.
– Да, они этажом выше, но не прямо над нами.
За окном кричат чайки. Тюлевая занавеска легонько покачивается. Ифа затихает.
– Пап, а давай сходим к Дуайту Сильвервинду, когда я проснусь?
– Так, прекращаем разговоры. Закрывай глазки и засыпай.
– Ты сказал маме, что тоже будешь спать.
– Да, сейчас лягу. Только ты засыпай первая, потому что мне еще нужно закончить статью и до вечера отправить ее по электронной почте в Нью-Йорк. – А потом признаться Холли и Ифе, что в четверг я не попаду на спектакль «Волшебник из страны Оз».
– Зачем?
– Как ты думаешь, откуда берутся деньги на еду, одежду и книжки про спасение диких животных?
– Из твоего кармана. И из маминого.
– А как они туда попадают?
– От Денежной феи.
– Ну, тогда я и есть Денежная фея.
– Мама тоже зарабатывает деньги на своей работе.
– Верно, но Лондон – очень дорогой город, так что зарабатывать приходится нам обоим.
Я все размышляю, чем бы заменить чересчур образное «пространство между атомами», как вдруг пикает сигнал электронной почты. Подтверждение из «Эр-Франс»; я снова возвращаюсь к статье, но варианта замены вспомнить не могу.