Ну… мне так кажется. Креститься и божиться не буду — потому как почти уверен. Хотя, может, и надо бы… Но нет! Она, похоже, больше всех вновь прибывших рада с земляками пообщаться. Ох и поговорить же эта тётка горазда! Но мы не в обиде, много интересного рассказывает. Пусть…
Прибыли они к нам на Дом, знакомимся уже тут, вблизи и напрямую. Интересная компашка подобралась, даже более чем занятная — двое русских, пара китайцев, малазийка, двое полинезийцев и еще трое — новозеландцы. Кто спикает, кто «парле ву франсе» — но с нашими Домовскими быстро общий язык нашли — трещат на всех языках, что знают, не переставая. Не она одна, вся их слаженная команда!
Впечатлений все они набрались за время странствий — за неделю не пересказать. Причем самые тихие из них как раз полинезийцы и новозеландский маОриец. Или маори? Не знаю как правильно. Больше отмалчиваются и загадочно улыбаются. Особенно последний. Вот уж на что уголовная морда, но раз с ними в куче — не бандит, а, как они говорят, «резчик по дереву». «Писарь», типа, ага… при штабе… Ну-ну, по черному или белому такой перышком играет, уточнять не стал. По любому, похоже. Расскажут. Всё расскажут, причем сами и добровольно. Во всех подробностях.
Когда уже выгрузились, поручкались — они и ещё двоих девушек-скромняшек предъявили. До той поры на палубе их не видать было, наши даже и не знали что их на яхте чуть больше. Потом поругаю слегка… Но не сильно. Должны были-то про всех узнать. На ошибках учиться надо. Так вот… Метиску полукореянку-полуяпонку и филиппинку. Блин, где я им всем женихов-то у нас найду? Хотя… подумаю, короче — симпатичные ж девчонки. Может и найду… Говорят, была с ними ещё одна русская девчушка-малолетка, да не уберегли — нырнула, да не выплыла, сердце остановилось. Ну что ж вы так-то, ребята? Э-эх! Рассказывают про нее, а сами чуть не плачут — любили они её, по всему видать.
Специально всех своих заранее предупредил — разговорить гостей, узнать от них побольше. Вот и общаются все сейчас меж собой напропалую — кто уж на каком языке может и умеет. Гвалт стоит! Да им и самим интересно, шутка ли — такое Событие! Не враги ж какие нагрянули — а прямо как родня, визит дальних родственников. По всему видать — и гости рады. До своих добрались — до нас. И, что не воевать прибыли, некоторые мои, кто тут у нас совсем недавно, явно ж нелепой войны с чужими и незнакомыми опасались, да и гости наши — тоже. Хватило им, говорят, разных «дорожных приключений» — всякого повидали! Но первоначальная настороженность как-то сама собой быстро пропала. Видно ж по нам и что и мы песню «про котят» знаем. Какую? «КотЯт ли русские войны?» Знаем и помним. А что с оружием все наши поголовно — так и гости залётные не так просты уже, как на первый погляд кажутся.
Ну это-то как раз и понятно, тут на Островах расслабляться нельзя, нигде и никому. Тут и соотечественник запросто может оказаться кем угодно. И каким угодно. И продаст, и купит, и снова продаст, но уже дороже. Расклады постоянно меняются, появляются новые люди, причем не известно что у них на уме, как себя поведут и на чью сторону встанут — твою или противника. Пока нам везло, надеюсь — и дальше так будет. Но этих уже более не опасаемся — точно не бандиты. Больше на беженцев похожи, чем на завоевателей.
Как только Люка с Эспаньолы по переносной «ходи-болтайке» на связь вышел, сказал условленные слова, что бояться плохого от гостей нечего — так рацию и передал их старшему. Почему Люка? Вот его я туда и направлял. Захотел морских подвигов парнишка — отрабатывай! Вот как с тех пор как прибыли, начали диалог, так остановиться и не можем, пока они собирались, пока сюда шли, всю батарею разрядили. Ничего, пополним. Это всё не в потери идёт, а в инвестиции. Зато к прибытию их Шатуна кое-что важного для себя уяснили.
Фая, доктор наш, сначала женщин уводила на врачебный осмотр, теперь за мужиков плотно принялась. Те, было, слегка заартачились поначалу, типа «мы все как есть здоровые», но грозные медработника слова «Карантин, изоляция. Три недели!» (Quarantine, isolation! THREE weeks! — англ.) кого хочешь проймут. Тем более от неё. Так-то добрейший она человек, а как врачебного чего касается — лучше не спорить, себе дороже выйдет. Пациенты из числа своих — побаиваются и любят. Вот так — все одновременно…
Только упомянули те, ГДЕ они были, в каких группах-сообществах побывали, так наша медик сходу насторожилась и быстренько всё и организовала. Тем более и эта самая говорливая Тётка — тем же самым у них занималась, судовым, и не только, врачом у их группы стала. Ещё, вдобавок ко всему, она же и ученый-микробиолог и вирусолог на пенсии, о, как! Она и спорить не стала, а тихо своим довела на нескольких языках — КАК и что надо им делать и не обижаться на такой прием. Потому и подчинились безропотно — похоже, Серёга хоть и главный у них, а она за «шею», которая той «головой» вертит и всем руково́дит.
К счастью гостей — все обошлось, и прошло быстро, они вдвоем лихо управились. Все прибывшие здоровы. Можно контактировать. Мы с Серегой как первую пристрелочную за знакомство накатили — сходу в баньку и пошли. Он помылся чуть ли не первым, я его там рядом под навесиком подождал — вот и дальше степенно беседуем. Присматриваемся.
Постепенно и остальные из его команды к нам подтягиваются. Попросил их женщин сначала мужиков вперед пропустить. Нужны они для отдельного разговору. Бабы-то завсегда успеют, запаса нагретой воды в баке-котелке на всех хватит, ещё и нашим останется. Кто наш «котелок банный» хоть раз видал — тот сразу поймет, что там ещё и на всех моих хоть залейся, нагрето. И они, бабы-женщины, любые — хоть наши, хоть «импортные», всегда почему-то дольше нас в теплой водичке шорохаются. Зачем так попросил сделать — вот об этом и беседуем.
— Понимаешь, братан, — мы с ним сразу на ты стали, он не намного моложе меня, — так что быстро договорились и земляк, ну, почти земляк, бывал в моем городе, — тут такое дело, Серёга… Разговоры у нас с тобой еще дооолгие предстоят, многое обговорить потребуется, и, если надумаете — к себе в сообщество примем, тут не сомневайся. И команду вашу разбивать не станем — вы и так хороши. Прокидывать не собираемся, не думай про такое — как родные вольетесь.
Но вот сейчас, прямо сейчас нужна ваша помощь. Очень! Срочно! Не нам, но нашим коллегам-соотечественникам. Пошли они с острова-одиночки толкового французского радиста выручать, да сами на том Маяке все взаперти оказались. Увели у них их лодочку, не просто увели — с перестрелкой. Кого-то даже ранили, прикинь! И вытаскивать их оттуда надо, да некому пока. Мои кораблики и лодки — все нынче в разгоне, кто где, и человек тот нужный, именно благодаря ему, можно сказать, мы с еще одними земляками и связались. Возьмешься за дело?
— Ну ты и ухарь… Вот так сразу вписываться в чужую мутную разборку?
— Да, сразу! Не откладывая. Надо! Там реально людям жрать нечего, на пять мужиков полтора кг ежедневной поставки с плиты радиста и все. И это б ещё полбеды — те, кто там застрял самые надёжные у Анны. Это та, кто их туда направил. И там, у неё не все так уж и гладко — по разговору чую, впрямую не сказала — но как-то не так это все. Будто выманили её лучших бойцов. И все разговоры с ней плотно слушают. Что есть, всё и говорю — сразу ничего не скрываю и на войну тебя и твоих вербую.
— Ни хрена же у тебя расклады, Кот! А с кем бодаться-то хоть предстоит?
— А вот с кем — и непонятно пока, днём только связь будет, у них батареи солнечные напрочь разряжены.
— Фигасе ты, братан, задачки ставишь! А ну как не подпишемся мы? — а по всему виду понятно, что впрягутся, только сразу соглашаться не хочет, пытается что-то ещё выкрутить. Ну, стало быть, и не дурак, да и себе цену знает. Дурак бы сразу не глядя «подписался». Или отказался — что тоже знак: не свои они нам, а так, «и в горы таких не берут». Дожимать надо.
— А это ты уже по совести решай! А люди там — наши, да, не с нашей группы, но с теми кто там — дружить будем плотно. И впишемся за них. Мой «кораблик» вскоре с бойцами туда же подтянется, сдерну с другого важного направления — и пойдем. Так понятно? Могу тебе сразу сказать — из России тут не только мы с тобой, есть сильные общины-сообщества еще. Группы Стаса, Ксюхи — там у нее больше украинцы, но правильные, не задвинутые на западэ́нстве и вперемешку с русскими. А те, кого выручать надо — из группы Анны. Берёшься?
Кстати, и навестить её надо, если все складно пойдет, посмотреть вблизи кто такая, чем живет и как дышит. А то по радио-то много чего сказать можно, а напрямки — всегда вернее. Голос, кстати, приятный, честно скажу — заводит… и вообще… Ты ж, вижу я, всех наших баб подробно обсмотрел. Видал какая повариха? Во-во! Может и там… Мало тебе своего «гарема»-то на борту? Или как — пусть подыхают те мужики?
— Ну не гарема, это ты загнул, но да… баб люблю. Очень. Всех! Любого цвета. Наверное я "лесбиян… Вокруг столько мужиков симпатичных, а мне исключительно женщины нравятся… — поржали над старой бородатой шуткой, а он продолжил.
— Когда взаимно и по согласию. И насчет тех «маякнутых» нехило так завернул — умеешь… «Подыхают!». Не подохли же ещё? Тут подумать надо… перетереть с корешами… так-то слова красивые говоришь, «соотечественники», «по совести». Наблатыкался ты тут, начаЛник, народ грузить. А ну как тупо голимый разводняк это все? И твой, и Анны тамошней. Не?
— Да я и сам бы кинулся, как ракета крылатая, да вишь ты, как повернулось — поставки на мне, люди — я за них отвечаю. Отъеду, да вдруг надолго застряну — и всё, а канал схлопнется. Внял?
— Причина существенная, верю… Но как-то оно того…