ревязки не было. Нашли сухой мох, наподобие ягеля, только мельче, Коттин оторвал верхнюю часть подкладки. Рубахи тоже пошли на бинты — сидели в верхней одежде на голое тело, Коттин в куртке, воевода в кафтане. Однако умывались регулярно, пару раз даже искупались — кое-где было видно речное дно — вязкое, топкое.
— Ах, какой меч! Коттин, старина, давай я куплю клинок! — воевода часто брал меч в руки, разглядывал на свет с разных сторон — меч слабо светился, иногда по нему пробегали тени знаков.
— Воевода, оставь! Давай для начала доберёмся до Тотьмы! Клянусь — здесь до самого города нет ни одного селения! — Коттин, разговаривая, работал веслом.
— Почему это, интересно?
— До воды трудно добраться. Везде болото или крутояр.
— Ась? — удивился Чудес. — Не всё, значит, болото?
— Увидишь! — засмеялся соратник. — Неужели не ходил здесь?
— Да, мы здесь водой особо не ходим, — смутился Чудес.
— Дорога есть?
— Здесь наши внутренние земли. Потому проезжая дорога существует. А зимой, да — по реке удобнее. Но я в Тотьме, ни разу не был. Нужды не было к святым волхвам обращаться. Вот доплывём… А куда это мы плывём?
— Действительно, — пробормотал древний странник, проследив направление воеводского взгляда по пальцу с обгрызенным ногтем. Палец указывал на обломок ствола берёзы, торчащий на крохотном островке в окружении моря травы. Карбас продвигался по течению, но в обратном направлении. — Этого я и боялся, — проворчал Коттин.
— Что такое опять случилось? — недоверчиво спросил Чудес, — Наклонился земной диск?
— Да какой там диск, — отмахнулся Коттин, — это Вологда. Нам бы днём раньше здесь идти! Эх!
— Не понял! Дружинник, докладывай обстоятельства яснее! Тут вам не корчма!
— Это половодье, — огрызнулся Коттин.
— И? Вода потекла вверх? Что-то ты беспокоишь меня, воин! То у тебя Луна висит, словно снежный ком, в небесах, то река течёт к истоку! Не угорел ли ты на княжеских поминках?
— Не был я на них, — скромно ответил Коттин, решив не противоречить грозному воеводе, — Виноват. А вода пошла в противоток, потому что река Вологда, ну, на которой основной волок в Шексну, разлилась именно сегодня! Большая вода Шексны уже прошла, здесь же только сегодня пришло половодье. Видишь, какая тут широкая, плоская долина? Вода с Вологды, Лежи, других речек и ручьёв хлынула в Сухону, её много, она и пошла против течения. Ну, мы попали! — помрачнел вдруг Коттин. Он схватил весло, начал изо всех сил грести.
Чудес смотрел на соратника несколько мгновений, всё понял, со стоном взял второе весло, стал помогать Коттину.
— Унесёт сейчас назад, в Кубенское озеро, ночь скоро… заблудимся в камышах. А если ветер налетит? Потонем… адские костры… рогатый Ваал…
— Где ты таких страшилок нахватался? — проворчал Чудес. — Расскажешь потом?
— Замётано.
Руки деревенели, в глазах вспыхивали круги — ещё раз! Ещё несколько движений веслом! У воеводы открылась рана — кровь капала на дно баркаса, собиралась в лужицу. Ещё раз! Коттин отёр рукавом лоб, взглянул в сторону — гнилой ствол берёзы остался позади. Сейчас главное не сбавить темп — не то опять унесёт вверх по реке!
Впереди по правому берегу открылся поворот — Коттин догадался, что это устье Вологды.
— Ещё немного, воевода!
С удвоенной энергией, рыча и ругаясь, путники заработали вёслами, стараясь попадать в такт, чтоб карбас не рыскал носом. Внезапно беглецам показалось, что лодка, несмотря на удесятерённые усилия, идёт вяло, словно в густом киселе. Чудес посмотрел на соратника налитыми кровью глазами, Коттин с красной рожей выбивался из сил, стараясь преодолеть последние метры до спокойной воды.
— Я погляжу! — прохрипел воевода Коттину. Тот кивнул, и Чудес полез на нос.
— Мечом… пошарь! Это… верёвка, — выплёвывал по слову древний странник.
И действительно — карбас зацепил носом толстый канат, перекинутый с берега на берег, теперь он был натянут, словно тетива.
— Вепсы или меря сеть поставили, рыбку ловят!
— Руби его, мы к ним на уху не собираемся! — Коттин работал за двоих из последних сил.
Внезапно сеть, а вместе с ней и карбас дёрнуло так, что Коттин едва не вылетел за борт, а воевода с трудом удержался на ногах. В ту же секунду он опустил меч на канат, который лопнул, словно конский волос. Путники вцепились в борта карбаса, лодка выровнялась — и застыла на месте.
Правая часть каната вдруг утонула, было заметно, как под водой происходит борьба, чьё-то огромное тело пытается вырваться из крепких сетей. Верёвка дёрнулась раз, другой — и к изумлению путников из воды выпрыгнула огромная рыба. Наполовину запутанная в обрывках сети, с огромной чёрно-зелёной головой, составляющей половину тела, рыба прыгнула выше открывшего рот Коттина. Словно гигантский головастик-переросток — вторую половину туловища чудовища составлял длинный хвост. Рыба изогнулась в воздухе, махнула двухметровым хвостовым плавником, рухнула в воду рядом с карбасом, подняв целый фонтан брызг. Бывший Кот так и остался стоять с открытым ртом, а воевода прошептал, побледнев:
— Сом! Слышал байки стариков про таких чудовищ. Но видеть не приходилось! Думал — брешут.
— Ничего себе! — пришёл в себя Коттин. — Карбас-то у нас десять шагов в длину. Значит рыбка — пять метров!
— Точно! Половина — голова, остальное — хвост! Значит, не врут, что бывают сомы, способные схватить за лапы плывущих собак и утащить на дно!
— Такое чудовище и лошадь может утащить!
— Врёшь! — возмутился воевода, так как любил купаться на лошади.
— Преувеличиваю, — скромно согласился беловолосый спутник.
Беглецы уставились друг на друга, не зная, кто над кем подтрунивает, вдруг Коттин вскочил, заорал, хватая весло:
— Уносит! За работу!
Через пять минут героических усилий, соратники почувствовали, как карбас подхватило течение, понесло в нужном направлении. Коттин рухнул на дно лодки, обливаясь потом, Чудес сполз на носовую скамью, зажимая открывшуюся рану, проклиная коварных заговорщиков, чуть было не захвативших власть в стольном граде. То, что кто-то уже захватил престол, Чудесу и в голову не приходило — ведь, пока жив он, воевода, и этот, как его — Коттин, значит, никакие заговорщики не в силах усидеть на Белозерском столе.
— Это сом! А я уж думал коркодил! — простонал Коттин.
— Кто-кто? Опять байки сочиняешь! Не бывает никаких кроко… коркодилов!
Карбас скрёб дном о песок, вокруг бурлила вода, захлёстывая судёнышко. Беглецы плыли Глебовскими перекатами — русло пошло под уклон, многочисленные пороги заставляли выскакивать за борт, тащить лодку вдоль берега. Часто за верёвку брались вдвоём, хотя сдерживать карбас было всё-таки легче, чем тащить его в гору. Воевода пошёл на поправку, Коттин нажевал какой-то травы, вроде бы подорожника, приложил к ране. Из отверстия вышел гной, долго сочилась сукровица, наконец, всё заросло, остались только две звёздочки на коже, одна супротив другой.
Берега поднялись на уровень человеческого роста, затем выше, выше — наконец, карбас попал в узкое ущелье. Стены каньона, выше самой высокой сосны, уходили в небеса, желтели глинистыми полосами, каменистыми сколами. Тут и там в узких щелях росли искорёженные сосны, тянулись к солнцу, нависая над узкой бурлящей рекой. Кое-где с высоты стекали прозрачные ручьи, падали в воду, поднимая водяную пыль, в которой играла радуга, сверкнув многоцветьем и тут же пропадая.
Воевода с интересом разглядывал высокие берега, поглядывал на Коттина, несколько раз заводил разговоры про меч соратника, но тот беседу не поддерживал, дулся.
— Какие дикие места! — восторгался воевода, узрев круторогого козла, который, казалось, прилип к каменной стене. На самом деле животное стояло четырьмя копытцами на крошечной площадке, образовавшейся на месте упавшего в реку камня. Услышав человеческий голос, козёл испуганно встрепенулся, совершил огромный прыжок, приземлился на невидимую снизу опору, взлетел вверх ещё раз, исчез за краем ущелья.
— Тут и медведей полно — ущелье закончится, добудем одного, — наконец соизволил ответить Коттин.
— Зачем он тебе сдался?
— Шкура хороша — надо бы на полог в сани.
— Какие сани? — изумился Чудес. — Сейчас весна, мы на лодке плывём!
— По зиме назад поедем в санях, — упрямо отвечал новый соратник, подтверждая догадки воеводы о том, что с головой у Коттина не всё в порядке.
— С парой всадников?
— С армией, — ответил Коттин, глядя сквозь воеводу светло-серым взглядом, как будто и не замечая старого воина.
— Ну да, ну да, с армией, — поспешил согласиться Чудес, немного, на ладонь, отодвинувшись от странного дружинника. Но, видя, что Коттин на него не бросается, успокоился, придвинулся вновь. — Добудем твоего медведя, не вопрос. Почему не добыть?
— Тут не только медведи, тут кое-кто пострашнее водится, — наконец пришёл в себя спутник воеводы, и тот вздохнул с облегчением, расслабился.
— Того, кого мы ночью видели?
— Нет!
— А кто же?
— Дивы!
— Опять бабские сказки! Мне, конечно, докладывали, что в лесу живут лешие — так, то навь, древние существа. Не от мира сего. А див — это совсем уж дух.
— Ну да. Он в сказках оборачивается птицей, предсказывает судьбу. Только тут когда-то жили дикие дивы. Настоящие.
— Дикие?
— Ну да! Только, как мне сказывал один знакомый странник, их давным-давно перебили!
— Не бывает никаких диких… — начал, было, воевода, как вдруг мелькнула тень, мимо пронеслось что-то огромное, со страшным грохотом упало в воду возле самого борта. Лодка покачнулась, но не перевернулась, удержалась.
Беглецы упали на дно, их взгляды в ужасе шарили по стенам ущелья, выискивая врагов.
— Сам сорвался? — прошептал воевода побледневшими губами, лихорадочно обыскивая взглядом еловый полог, местами свисающий за край пропасти. В этот момент с высоты посыпались мелкие камни, с оглушительным рёвом на край обрыва выскочило огромное, выше самого высокого человека, лохматое существо. Бурая шерсть висела на нём неряшливыми клочьями, кривые ноги упирались в землю чёрными когтями, непропорционально длинные руки были воздеты над круглой головой. На морде, со сморщенным носом и рыжей бородой, располагались близко посаженные глаза. В руках див де