Сначала она подумала, что ей показалось. Приостановилась – далеко шумело Садовое, и люди громко смеялись у магазина, и проехал мимо фырчащий грузовик. Звук повторился, негромкий, пронзительный, словно песня свирели высоко в горах. Он шел из подворотни. Лиза постояла, кусая губы, а потом развернулась и медленно двинулась назад. Ноги были будто свинцовые.
Она ждала всего, чего угодно. Что сейчас к ней вернется та ночь, и вспышки, и грязный картон; но ничего не вернулось. Это была просто подворотня, чисто выметенная, мокрая от натекшей после дождя воды, сумрачная, да, но не мрачная. У стены были сложены деревянные ящики – видимо, их вынесли из магазина и еще не успели убрать.
Рядом с ящиками сидела кошка.
Она была мокрая, и довольно грязная, и тощая, как, наверное, те испанские коты, о которых рассказывал Глеб; длинная шерсть свалялась неаккуратными колтунами, на морде гноящаяся царапина, глаза слезятся… Ужас, кошмар и мерзость. Полосатое серое чудовище.
Лиза сглотнула и сделала шаг в подворотню, потом еще один и еще, присела на корточки перед ящиками. Кошка не убегала. Она открыла рот и снова издала звук, теперь очень тихий.
«Что ты на меня смотришь? – сказала кошка. – Я просто тут сижу. Ударить хочешь или поймать, чтобы сдать службе по отлову? Или, может, у тебя есть немного еды? Я приму, я не гордая. А если тебе нет до меня дела, иди. Может, скоро выглянет солнце, и я пойду погреться».
У нее было такое выражение морды… Лиза его помнила. Такое лицо смотрит на тебя из зеркала, когда ты один. Ты уже ничего не ждешь и никому не веришь, как жить дальше – не очень понимаешь, просто существуешь по инерции. Радуешься, если перепало поесть, и греешь на солнце тощий бок. Солнце – золотая монетка, упавшая в твой ящик. Солнце – это лучше, чем ничего.
– Привет, – сказала Лиза, протянула руку и провела по костлявой спине. – Привет, кошка. Пойдем домой, а?..