[53]. Но мы все равно поступили так. — Я взял ее за подбородок и поцеловал. — И впредь будем поступать так же. Зная, чего это стоит.
— О, как я тебя люблю!
— Я тоже хочу твоей любви… потной и вульгарной.
— Гм… прямо сейчас?
— Мне нужно помыться.
— Это можно сделать и потом.
Я только-только забрал остальной багаж Гвен, забытый за дверью, — хорошо, что к нему никто не притронулся, — и мы уже собрались помыться, когда Гвен наклонилась к деревцу, подняла его и поставила на полку возле кухонного лифта, чтобы до него легче было добраться.
— У меня для тебя подарок, Ричард.
— Отлично! Девушки? Или выпивка?
— Ни то, ни другое. Хотя, как я понимаю, и то и другое здесь вполне доступно. Администратор хотел сделать мне скидку, когда я попросила номер для Билла.
— Билл тоже здесь?
— На одну ночь. В самом дешевом одноместном номере. Ричард, я не знаю, что делать с Биллом. Я бы посоветовала ему найти себе койку в ночлежке на Дне, если бы ребе Эзра не сказал о крысах. Черт побери, раньше тут не было никаких крыс. Луна-Сити превращается в трущобы.
— Боюсь, ты права.
— Я его еще и накормила — тут неподалеку есть «Ленивый Джо». Возможно, ты заметил, что он ест за четверых?
— Заметил.
— Ричард, я не могла бросить Билла… Надо было накормить его и найти ему безопасное место для ночлега. Но завтра — совсем другое дело. Я сказала ему, что придется приспосабливаться к местным условиям. Еще до завтрака.
— Гм… Билл запросто соврет за порцию яичницы. Это жалкий тип, Гвен. Такой жалкий, что дальше некуда.
— Вряд ли он умеет убедительно врать. По крайней мере, я дала ему пищу для размышлений. Он знает, что я на него злюсь, что я презираю его идеи и что дармовой закуске скоро придет конец. Надеюсь, он проведет бессонную ночь. Держи, дорогой. — Она порылась в земле под деревцем. — Это тебе, Ричард. Лучше сперва помыть.
Она протянула мне шесть патронов — «шкода» калибра шесть с половиной или их точные копии. Я взял один и внимательно рассмотрел.
— Чудо-женщина, ты не перестаешь меня удивлять. Где? Когда? Как?
Услышав похвалу, она просияла от счастья, словно двенадцатилетняя девочка.
— Сегодня утром в Конге. Само собой, на черном рынке — нужно просто зайти в «Сирс» и знать, под какой прилавок заглянуть. Я спрятала свой «мияко» под Древом-сан, прежде чем отправиться за покупками, а когда мы уходили от Ся, положила туда же патроны. Дорогой, я не знала, как нас будут обыскивать, если мы угодим в переплет в Конге. Собственно, это и случилось, но нас спасла тетушка.
— А готовить ты умеешь?
— Справляюсь.
— Ты умеешь стрелять, умеешь водить луноход, умеешь пилотировать космический корабль, умеешь готовить. Ладно, я принимаю тебя на работу. А есть еще какие-нибудь умения?
— Ну… немного разбираюсь в инженерном деле. Когда-то была неплохим адвокатом. Но в последнее время мне не хватало практики. И еще я умею плевать сквозь зубы, — добавила она.
— Супердевушка! Да ты вообще человек? Или была им когда-нибудь? Подумай как следует над ответом — он будет зафиксирован в протоколе.
— Отказываюсь отвечать по совету адвоката. Давай закажем ужин, пока не закрыли кухню.
— Кажется, ты хотела помыться?
— И теперь хочу. У меня все зудит. Но если не сделать заказ сейчас, придется одеться и тащиться в «Ленивый Джо»… я не против «Джо», но против одевания. Я наконец-то могу как следует расслабиться наедине с мужем, впервые за… целую вечность. С тех пор, как мы были в твоих апартаментах в «Золотом правиле», до этого дурацкого выселения.
— Три дня.
— Всего-то? Правда?
— Восемьдесят часов. Согласен, они были весьма насыщенными.
Оказалось, что в «Раффлзе» готовят не так уж плохо, если придерживаются рекомендаций шеф-повара. В тот вечер имелись фрикадельки со шведскими блинчиками и медово-пивным соусом — довольно странное, но удачное сочетание — свежий салат с маслом и винным уксусом, сыр, свежая клубника и черный чай.
Мы наслаждались ужином, хотя с тем же успехом закусили бы старым хорошо поджаренным ботинком — так давно мы не ели. Если бы это был зажаренный скунс, я бы даже не заметил — общество Гвен вполне заменяло соус.
Около получаса мы с удовольствием поглощали еду, не слишком заботясь о застольных манерах. Внезапно моя девочка заметила вделанную в камень латунную табличку — до этого она была слишком занята, что вполне объяснимо.
Встав, она поглядела на табличку и приглушенно сказала:
— Чтоб мне стать голливудской шлюхой! Это же то самое место! Ричард, это самая колыбель революции! А я-то сидела тут, рыгая и почесываясь, словно в самом обычном гостиничном номере!
— Сядь и доешь, любимая, — посоветовал я. — Такие таблички есть в трех из четырех местных гостиничных номеров в Луна-Сити.
— Вовсе не такие, Ричард. Какой это номер?
— У него нет цифрового обозначения — только буквенное. Номер «Л».
— Ну да, номер «Л»! То самое место! Ричард, на шарике возле такой святыни горел бы вечный огонь и, наверное, стоял бы почетный караул. А здесь кто-то установил латунную табличку, и все о ней забыли. Даже в День Свободной Луны. Но это же лунари, самая странная порода людей в известной нам части Вселенной. Ну и ну!
— Дорогая моя, — ответил я, — если хочешь считать, что в этой комнате действительно произошло то, о чем говорится в табличке, — прекрасно! А пока что садись и доедай. Или мне съесть твою клубнику?
Гвен не ответила, но действительно села и замолчала, вертя в руках то кусочек фрукта, то ломтик сыра.
— Милая, тебя что-то беспокоит? — наконец спросил я.
— Это не смертельно.
— Рад слышать. Что ж, когда захочешь поговорить — мои уши к твоим услугам. А пока буду обмахивать тебя ими. Можешь не спешить.
— Ричард… — сдавленно проговорила она. К своему удивлению, я увидел медленно стекающие вдоль ее носа слезы.
— Да, дорогая?
— Я наплела тебе с три короба. Я…
— Замолчи сейчас же. Любовь моя, моя маленькая похотливая возлюбленная, я всегда считал, что женщины могут врать столько, сколько захотят, и их нельзя за это упрекать. Возможно, ложь для них — единственная защита от недружественного мира. Я ведь не расспрашивал тебя о твоем прошлом?
— Нет, но…
— И снова замолчи. Не расспрашивал. Кое-что ты сообщила сама, но все равно я пару раз затыкал тебе рот, когда у тебя начинался приступ губительного автобиографизма. Гвен, я женился на тебе не из-за твоих денег, не из-за твоего происхождения, не из-за твоих мозгов, даже не из-за твоих талантов в постели.
— Даже не из-за последнего? Ты почти ничего мне не оставил.
— Ну нет, я очень даже ценю твои умения в позиции лежа и твой энтузиазм. Но опытные плясуньи на матрасе — не такая уж редкость. Взять, к примеру, Ся. Полагаю, опыта у нее не меньше, чем желания.
— Опыта у нее, вероятно, вдвое больше моего — чего нельзя сказать о желании.
— Ты прекрасно справляешься, когда отдохнешь. Но не отвлекай меня. Хочешь знать, почему ты такая особенная?
— Да! Ну… наверное. Если тут нет никакого подвоха.
— Нет. Возлюбленная моя, твое уникальное и особенное свойство заключается в следующем: когда я рядом с тобой, я счастлив.
— Ричард!
— Хватит рыдать. Терпеть не могу женщин, которым приходится слизывать слезы с верхней губы.
— Грубиян. Я буду плакать, когда захочу, черт побери… и сейчас мне это нужно. Ричард, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, обезьянка моя. Я только хотел сказать, что если твои три короба вранья готовы развалиться, не стоит мастерить новые и заверять, что наконец-то ты говоришь правду, всю правду, ничего, кроме правды. Забудь. Может, старые короба давно обветшали, но мне все равно. Я не собираюсь искать логические дыры или несообразности: мне и вправду все равно. Я просто хочу жить с тобой, держать тебя за руку и слышать, как ты храпишь.
— Я не храплю! Или… все-таки храплю?
— Не знаю. Мы не так уж много спали за последние восемьдесят часов, чтобы это стало проблемой. Спроси лет через пятьдесят. — Протянув руку, я пощекотал сосок Гвен, глядя, как он увеличивается в размерах. — Я хочу держать тебя за руку, слышать твой храп, и иногда, пару раз в месяц…
— Пару раз в месяц?
— Что, слишком часто?
— Видимо, придется удовлетвориться тем, что есть, — вздохнула она. — Или ходить на сторону.
— На сторону? То есть как это? Я имел в виду, что пару раз в месяц мы будем ходить в ресторан, в театр, в ночной клуб. Я буду покупать тебе цветок, чтобы воткнуть его тебе в волосы. Если настаиваешь, можно и чаще… но слишком бурная ночная жизнь мешает писать. Я намерен содержать тебя, любимая, несмотря на все мешки с золотом, которыми ты запаслась. — Я посмотрел на нее. — Есть проблемы, дорогая? Сбой программы? Что не так?
— Ричард Колин, ты раздражаешь меня больше всех мужчин, которые были на мне женаты. И даже больше всех, с которыми я просто спала.
— И ты позволяла им спать?
— Ох… мать твою! Не надо было спасать тебя от Гретхен. «Пару раз в месяц»! Сам меня раздразнил, а потом захлопнул ловушку.
— Мадам, я понятия не имею, о чем вы.
— Все ты прекрасно понимаешь! Ты считаешь меня маленькой потной нимфоманкой.
— Не такая уж ты и маленькая.
— Давай продолжай в том же духе. Смотри, добьешься того, что у нас в Семействе появится еще один муж. Чой-Му с радостью на мне женится, я точно знаю.
— Чой-Му — парень честный, это верно. И я уверен, что он женился бы на тебе — мозгов у него хватает. Если ты так решишь, постараюсь, чтобы он чувствовал себя как дома. Правда, я не знал, что ты так хорошо с ним знакома. Ты серьезно?
— Нет, черт побери. У меня никогда не было опыта многомужества — с одним-то мужем порой непросто. Конечно, капитан Марси — отличный парень, но он для меня слишком молод. Мне кажется, я подарила бы ему одну ночь, если бы он вежливо попросил, но лишь для забавы, ничего серьезного.