— Верно… Но Вундер всегда был прагматиком. Он считал, что решить любую проблему очень просто: надо перерезать кому-нибудь глотку.
— Что ж, убедительный довод, — кивнул я.
— Но ведь в сериале нельзя убивать слишком много персонажей — нужно кого-то оставить для следующего эпизода. Правда, ты говоришь, что сам не писал сценариев…
— Не писал, но знаю, что к чему, — я пересмотрел немало сериалов. Хейзел, почему ты спокойно слушала мои россказни о писательской жизни?
— Ты назвал меня Хейзел!
— Милая, дорогая моя Хейзел, мне не нужны ни группы крови, ни отпечатки пальцев. Совершенно ясно, что ты — автор величайшего триллера в истории, «Бичей космоса». Неделю за неделей, год за годом мы читали в титрах: «Автор сценария — Хейзел Стоун». К сожалению, потом стали писать: «Основано на персонажах, созданных Хейзел Стоун»…
— Что, правда? В поздних титрах должен был упоминаться Роджер — это он создал сериал, а не я. Nogoodniks!
— Не важно. Персонажи стали анемичными и сдохли. Без тебя сериал не был прежним.
— Мне пришлось бросить это дело: Вундер повзрослел. Я изобретала сюжетные повороты, а он — кровавые сцены. Порой я становилась чересчур мягкосердной, но Вундер — никогда.
— Хейзел, давай возродим сериал? Будем вместе придумывать сюжет. Ты станешь писать, а я займусь готовкой и домашним хозяйством. — Я замолчал, уставившись на нее. — Почему ты плачешь?
— Хочу и плачу! Ты зовешь меня Хейзел. Ты мне веришь!
— Пришлось поверить. Меня можно обмануть с группой крови или отпечатками пальцев, но не с коммерческой литературой. Старого писаку не проведешь. Ты настоящая, любовь моя, ты подлинный бич космоса. А еще — моя потная нимфоманочка. И мне все равно, что тебе пара веков от роду.
— Вовсе не пара веков! До этого еще далеко!
— Но все равно ты — моя потная нимфоманочка?
— Если позволишь, то да.
— Что я еще могу сказать? — улыбнулся я. — Скинь одежду, и давай что-нибудь сочинять.
— Сочинять?
— Лучшие произведения создаются с помощью гениталий, моя похотливая женушка Хейзел. Ты не знала? Всем боевым станциям! Приближается Властелин Галактики!
— О, Ричард!
18
Когда я встаю перед необходимостью выбора между добротой и честностью, я голосую за доброту, и только за нее — не важно, дарят ее или получают.
— Хейзел, моя древняя любовь…
— Ричард, хочешь, чтобы я сломала тебе руку?
— Не думаю, что сейчас у тебя получится.
— Спорим?
— Ой! Хватит! Не надо больше… или я зашвырну тебя обратно в ручей и женюсь на Гретхен. Она уж точно не древняя.
— Дразнись, дразнись. Мой третий муж обожал дразниться. Все говорили о том, как хорошо он выглядел на своих похоронах… и как жаль, что он умер таким молодым, — улыбнулась Хейзел-Гвен, глядя на меня снизу вверх. — Но оказалось, что у него есть страховка на приличную сумму, и вдова утешилась. Жениться на Гретхен — неплохая идея, дорогой; я с удовольствием займусь ее воспитанием. Научу стрелять, помогу с первым ребенком, объясню, как пользоваться ножом, преподам основы боевых искусств… Я дам ей все навыки, какие нужны девушке в современном мире.
— Грррм! Дорогая моя, ты такая маленькая, симпатичная, красивая и безобидная, прямо как коралловая змея. Думаю, Джинкс уже обучил Гретхен всему, что нужно.
— Скорее Ингрид. Но я могу навести на нее лоск. Как ты сам заметил, опыта у меня хватает. Как ты сказал? Древняя?
— Ой!
— Да ну, это же не больно. Маменькин сынок.
— Черта с два не больно. Смотри, уйду в монастырь.
— Никуда ты не уйдешь, пока не овладеешь Гретхен. Ричард, я решила, что мы женимся на Гретхен.
Это нелепое заявление явно не заслуживало внимания. Я встал и попрыгал на одной ноге в кабинку освежителя. Вскоре туда вошла Хейзел. Я попятился.
— Помогите! Только не бей меня снова!
— Да брось. Я пока ни разу тебя не ударила.
— Сдаюсь. Ты не древняя, просто хорошо замаринована. Хейзел, любовь моя, отчего ты такая злая?
— Я вовсе не злая. Но если ты — маленькая женщина, неспособная за себя постоять, с тобой будут творить что угодно рослые волосатые вонючие мужики, мечтающие о мужском превосходстве. Не скули, дорогой, я ни разу не сделала тебе больно. Даже кровь не пошла.
— Боюсь взглянуть. Мама не говорила мне, что супружеская жизнь может выглядеть вот так! Милая, ты собиралась рассказать, почему должна была завербовать меня и с какой целью, но мы отвлеклись.
Она ответила не сразу:
— Ричард, ты с трудом поверил, что я более чем вдвое тебя старше.
— Ты меня убедила. Не понимаю, как это может быть, но принимаю как данность.
— Возможно, тебе будет еще сложнее поверить во все остальное. Намного сложнее!
— Ну, значит, не поверю. Милая моя Хейзел-Гвен, я крепкий орешек. Я не верю в столоверчение, астрологию, непорочное зачатие…
— Что сложного в непорочном зачатии?
— Я о богословском понятии, а не о генетических лабораториях. Непорочное зачатие, нумерология, ад в буквальном понимании, магия, колдовство, предвыборные обещания. Если ты хочешь поведать о том, что идет вразрез со здравым смыслом, мне будет так же трудно поверить в это, как и в твой преклонный возраст. Тебе придется призвать в свидетели Властелина Галактики.
— Ладно. Все-таки попробуем. С определенной точки зрения я еще более древняя, чем ты думаешь. Мне двести с лишним лет.
— Погоди. Тебе исполнится двести только на Рождество две тысячи двести шестьдесят третьего. Как ты сама сказала, еще не скоро.
— Верно. Я не рассказывала тебе о лишних годах, хотя и прожила их… поскольку прожила их перпендикулярно.
— Дорогая, у меня внезапно отключился звук, — ответил я.
— Ричард, в это как раз легко поверить. Где я только не бросала свои трусики!
— Судя по твоим воспоминаниям, почти во всей Солнечной системе.
— Это лишь малая часть. Не только в Системе и за ее пределами, но даже за пределами этой Вселенной… и каких только грехов я не совершала! Кстати, где я бросила их сегодня?
— Думаю, в ногах кровати. Милая, зачем тебе трусики, если ты так часто их снимаешь?
— Затем. Одни только шлюхи бегают с голой задницей… и спасибо, что следишь за языком.
— Я ни слова не сказал.
— Я слышала, что ты подумал.
— В телепатию я тоже не верю.
— Не веришь, да? Мой внук, доктор Лоуэлл Стоун, он же Вундер, часто мухлевал в шахматах, читая мои мысли. К счастью, он лишился этой способности лет в десять.
— Будем считать это слухами о крайне невероятном событии, идущими от информатора, чья правдивость вызывает сильные сомнения, — ответил я. — Соответственно, надежность заявленных данных не превосходит уровня С-пять по классификации военной разведки.
— Ты за это заплатишь!
— Сама оцени, — сказал я. — Ты же служила в военной разведке. ЦРУ, да?
— Откуда ты это взял?
— Из твоего рассказа. Вычислил по обрывочным фразам.
— Вовсе не в ЦРУ, и я никогда не заезжала в Маклейн[61], а если и заезжала, то в полной маскировке, и вообще это была не я, а Властелин Галактики.
— А я — капитан Джон Стерлинг.
Гвен-Хейзел уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
— Вот это да! Капитан, можно ваш автограф? Лучше дайте два — обменяю их на один автограф Рози Робот. Ричард, мы не будем проходить мимо главпочтамта?
— Нам в любом случае придется туда зайти. Мне нужно завести абонементный ящик для отца Шульца. А что, дорогая?
— Если по дороге попадется «Мэйси»[62], я упакую одежду и парик Наоми, а потом отправлю их по почте. Меня мучает совесть.
— Что-что тебя мучает?
— Бухгалтерская система, которая заменяет мне совесть. Ричард, ты все больше напоминаешь моего третьего мужа. Он был прекрасным мужчиной, как и ты, тщательно заботился о себе и умер в добром здравии.
— Когда он умер? И отчего?
— Во вторник, насколько я помню. Или в среду? В любом случае меня там не было — я была далеко, в постели с отличным самцом. Мы так и не узнали, что его погубило. Судя по всему, ему стало плохо в ванне, и его голова погрузилась под воду. Что ты бормочешь. Ричард? Какая еще Шарлотта?[63]
— Нет-нет, ничего. Хейзел… моя жизнь не застрахована.
— Значит, придется вести себя очень осторожно, чтобы с тобой ничего не случилось. Перестань принимать ванну!
— Если я перестану, через три-четыре недели ты об этом пожалеешь.
— Ничего, я тоже перестану, и мы будем на равных. Ричард, у нас сегодня найдется время, чтобы сходить в Административный комплекс?
— Может быть. А зачем?
— Чтобы отыскать Адама Селена.
— Он там похоронен?
— Именно это и нужно выяснить. Ричард, ты еще способен мне верить?
— С большим трудом. Вот уж действительно — несколько лет жила перпендикулярно! Не хочешь купить искривитель пространства?
— Спасибо, у меня уже есть. В сумочке. Все эти лишние годы — лишь вопрос геометрии, муж мой. Если ты привык к общепринятой картине пространства-времени с одной временной осью, понять, конечно, нелегко. Но временных осей, как и пространственных, не меньше трех… и я прожила те лишние годы на других осях. Все ясно?
— Абсолютно, любовь моя. Так же очевидно, как трансцендентальная философия.
— Я знала, что ты поймешь. С Адамом Селеном чуть сложнее. Когда мне было двенадцать, я не раз слышала его выступления. Он стал вдохновителем и лидером нашей революции. Потом его убили — по крайней мере, так сообщалось. Лишь много лет спустя мама Вайо по большому секрету рассказала мне, что Адам был не человеком, а совершенно иной сущностью.
Я осторожно промолчал.
— Ну? — спросила Гвен-Хейзел. — Тебе нечего сказать?