— Черта с два я шучу.
— Швырни для начала своего папашу. Если с ним ничего не случится, я безропотно подчинюсь.
— Мррэм!
— Только тебя не хватало!
— Джейни, детка…
— Да, папа?
— Выясни, сколько заказали клубничных коктейлей и хот-догов или их жалких подобий. А пока ты занимаешься этим, я повешу свою одежду в шкаф — и если полковник дальновиден, он поступит так же. Полковник, у нас тут буйная компания, особенно в этом составе: Хильда, Дити, Хейзел и Джейни. Просто взрывоопасная. Кто позаботится о котенке?
Час спустя Дора (с помощью голубого блуждающего огонька) препроводила нас в каюту. Хейзел несла котенка и блюдце, я — нашу одежду, еще одно блюдце, мою трость и ее сумочку. Я ощущал приятную усталость, предвкушая, как окажусь в постели со своей женой: мы так давно не ложились вместе. С моей точки зрения, мы пропустили две ночи… пустяк для пар, женатых много лет, но для медового месяца — очень даже прилично. Мораль: не позволяй нападать на себя во время своего медового месяца.
Ну а с ее точки зрения… прошел месяц?
— Лучшая из всех девушек, сколько дней прошло? С этим полем Леты я совсем потерял чувство времени.
— Здесь прошло тридцать семь терцианских дней, — поколебавшись, ответила Хейзел. — Но для тебя, наверное, одна ночь. Ну или две… когда я вчера вечером пришла к тебе в постель, ты храпел. Извини. Можешь меня за это возненавидеть, но не слишком сильно. А вот и наше маленькое гнездышко.
(Вот уж действительно — «маленькое гнездышко»! Оно оказалось намного больше и роскошнее моих апартаментов в «Золотом правиле»… да и кровать была просторнее и куда лучше той.)
— Жена моя, мы уже искупались в игровой комнате лазарусовского Тадж-Махала. Мне больше не нужно снимать пробковую ногу, а об остальном я позаботился в том же Тадж-Махале. Если тебе нужно что-то сделать, действуй. Но побыстрее! Мне не терпится.
— Мне ничего не нужно. Но я должна позаботиться о Пикселе.
— Поставим его блюдца в кабинку, запрем его там, а потом выпустим.
Так мы и сделали, после чего отправились в постель. Все было просто чудесно, а подробности вам знать необязательно.
— Мы не одни, — чуть позже сказала Хейзел.
— Мы вместе.
— Я имею в виду, у нас появилась компания.
— Я заметил. Он уже давно забрался мне на спину, но я был занят, а он почти ничего не весит, и я промолчал. Возьмешь его, пока я не выпутаюсь из твоих объятий? Мы можем случайно раздавить его.
— Да. Не спеши. Ты хороший мальчик, Ричард. Мы с Пикселем решили, что оставим тебя.
— Только попробуй от меня избавиться! Не выйдет. Любимая, ты сказала кое-что странное. Будто здесь прошло тридцать семь терцианских дней.
Она серьезно посмотрела на меня.
— Для меня — намного больше, Ричард.
— Я так и думал. И сколько же?
— Около двух лет. Земных лет.
— Будь я проклят!
— Но пока ты был болен, дорогой, я каждый день возвращалась домой. Тридцать семь раз я приходила по утрам в твою палату, как и обещала. Ты каждый раз узнавал меня, улыбался и, похоже, рад был меня видеть. Но, конечно, сразу забывал обо всем в поле Леты. Каждый вечер я уходила и возвращалась позже, тем же вечером, отсутствуя каждый раз в среднем по три недели. Такой график не создавал особых проблем, но Гэй-Плутовка совершала каждый вечер по два рейса, под управлением двух пар близнецов либо экипажа Хильды. Пусти меня, дорогой. Пиксель в безопасности.
Мы снова улеглись, на этот раз поудобнее.
— И чем ты занималась во время своих отлучек?
— Полевыми работами для Корпуса времени. Историческими исследованиями.
— Похоже, я так и не понял, что делает Корпус времени. Ты не могла подождать один месяц, чтобы мы занялись этим вместе? Или мне для этого не хватит мозгов?
— И да и нет. Я сама попросила дать мне задание. Ричард, я пыталась выяснить, что произойдет после того, как мы с тобой спасем Адама Селена — компьютер по имени Майк.
— И что ты узнала?
— Ничего. Вообще ничего, черт побери. Нашлись только две временные линии, отходящие от этого события, и оба будущих создали мы вдвоем. Я искала в исторических хрониках последующих четырех столетий, по обеим линиям — на Луне, на шарике, в нескольких колониях и на космических станциях. Везде говорится, что наши усилия увенчались успехом… или что мы погибли при попытке… или о нас вообще не упоминается. Последнее случается чаще всего; большинство историков не верят, что Адам Селен был компьютером.
— Что ж… хуже нам от этого не стало. Или?…
— Нет. Но я должна была выяснить. И мне хотелось закончить до того, как ты проснешься. До того, как прекратится действие поля Леты.
— Знаешь, малышка, я о тебе самого лучшего мнения. Ты заботишься о своем муже. И о кошках. И о других людях. Гм… нет, это не мое дело.
— Говори, любимый, или я начну щекотаться.
— Не угрожай мне, а то поколочу.
— На твой страх и риск — я умею кусаться. Послушай, Ричард, я ждала этого вопроса. Мы впервые оказались наедине, и тебе хочется знать, как похотливая старуха Хейзел хранила верность мужу два мучительных года. Скорее всего, ты в это не веришь, но ничего не говоришь из вежливости.
— Черт бы тебя побрал! Послушай, любовь моя, я лунарь со своими лунарскими ценностями. Решения насчет любви и секса принимают наши дамы, а мы, мужчины, соглашаемся с ними. Только так можно быть счастливым. Если хочешь немножко похвастаться, валяй. Если нет, давай сменим тему. Но не обвиняй меня в пороках, свойственных землеройкам.
— Ричард, ты больше всего злишь меня тогда, когда пытаешься поступать благоразумно.
— Хочешь, устрою тебе допрос?
— Было бы весьма любезно с твоей стороны.
— Повтори три раза.
— Повторяю три раза, и то, что я повторяю три раза, — правда.
— Ты заглянула в конец книги. Ладно, перехожу к сути. Ты из Семейства Лонгов.
У нее перехватило дыхание.
— С чего ты взял?
— Не знаю. Нет, правда, не знаю — множество мелочей, каждая из которых ничего не значит и которые я даже толком не запомнил. Но сегодня вечером, разговаривая с Джейком, я понял, что воспринимаю этот факт как данность. Я ошибаюсь?
— Нет, ты прав, — вздохнула она. — Но я не хотела вываливать это на тебя прямо сейчас. Видишь ли… я получила отпуск от Семейства и сейчас к нему не принадлежу. Но я собиралась признаться тебе в другом.
— Подожди секунду. Джейк — один из твоих мужей?
— Да. Но не забывай, что я в отпуске.
— Надолго?
— Пока смерть не разлучит нас! Именно это я пообещала тебе в «Золотом правиле». Ричард, в исторических хрониках говорится, что мы с тобой поженились во время поворотного события… и я попросила Семейство о разводе, а также взяла отпуск. Но он может оказаться окончательным — они знают это, и я тоже знаю. Ричард, я была здесь каждую ночь, в смысле каждую терцианскую ночь — тридцать семь раз… но никогда не спала с Семейством. Я… обычно спала с Ся и Чой-Му. С ними мне было хорошо, — улыбнулась она. — Но ни с одним Лонгом, ни с мужчиной, ни с женщиной. По-своему я оставалась верна тебе.
— Не понимаю, зачем подвергать себя лишениям. Получается, что ты еще и одна из жен Лазаруса Лонга — в отпуске, но все-таки жена. Злобный старый скряга! Эй, а может, он ко мне ревнует? Черт побери, это не только возможно, но и весьма вероятно. Однозначно! Он не лунарь, и не в его обычае принимать «выбор дамы». И он родом из цивилизации, где ревность являлась самой массовой формой душевного расстройства. Конечно! Вот ведь сукин сын!
— Нет, Ричард.
— Так я и поверил!
— Ричард, ревность Лазаруса угасла много поколений назад… а я была замужем за ним тринадцать лет и вправе судить о нем. Нет, дорогой, он просто беспокоится. Он беспокоится обо мне и о тебе, зная, насколько это опасно, — беспокоится обо всем Семействе и обо всем Терциусе. Ему известно, насколько опасен мультиверсум. Он посвятил свою жизнь и свое богатство тому, чтобы его народ был в безопасности.
— Что ж… жаль, что при этом он не может быть чуть более вежливым. Учтивым. Любезным.
— Мне тоже жаль. Возьми котенка, я отолью. Голосую за то, чтобы потом немного поспать.
— И я тоже. И то и другое. До чего же здорово выбраться из постели и пройтись до туалета, не прыгая на одной ноге!
Мы лежали в темноте, прижавшись друг к другу. Голова Хейзел лежала на моем плече, котенок бродил по постели. Мы уже почти заснули, когда она пробормотала:
— Ричард… я забыла… Эзра…
— Что забыла?
— Его ноги. Когда… он впервые пошел на них… с костылями. Кажется, три дня назад… для меня — около трех месяцев. Мы с Ся поздравили Эзру… в позиции лежа.
— Это лучший способ.
— Забрали его к себе в постель. И основательно вымотали.
— Молодцы, девочки. Что еще нового?
Казалось, она заснула, но потом едва слышно пробормотала:
— Вайоминг…
— Что, дорогая?
— Вайо, моя дочь. Девочка, игравшая в фонтане… помнишь?
— Да-да! Это твоя? Здорово!
— Утром познакомишься с ней. Ее назвали в честь… мамы Вайо. Лазарус…
— Дочь Лазаруса?
— Вероятно. Так говорит Иштар. У него наверняка была масса… возможностей.
Я попытался вернуть в памяти лицо девочки — феи с огненно-рыжими волосами.
— Больше похожа на тебя.
Хейзел не ответила. Дыхание ее было размеренным и ровным.
Я ощутил прикосновение лапок к груди, затем кто-то пощекотал мой подбородок.
— Мррэм?
— Тихо, малыш. Мама спит.
Котенок устроился поудобнее и тоже заснул. Ну что ж, я закончил день так же, как и начал, — со спящим на груди маленьким котиком.
И день этот был весьма насыщенным.
27
Это неважная память: в ней есть только то, что уже случилось.
— Гвендолин, любовь моя…
Хейзел удивленно замерла с зубной щеткой в руке.