– Между прочим, – с достоинством произнесла та, – насмехаться совершенно не следует. Род моего отца…
– Слушай, давай не будем про твоего отца и его род, а? – Алена налила себе вторую порцию супа.
И как она остается такой худой при таком активном потреблении калорий? Везет же некоторым…
– Улетел Орлан, и слава богу! И скажи спасибо, что ты ему не родная по крови, дрянной был мужичок.
– Ален, – предостерегающе сказал Егор.
Видимо, тема удочерения Фаины была в семье не то чтобы под запретом, но и не муссировалась лишний раз.
– А что – Алён? Фаинка радоваться должна, что он ей не родной отец. Может, в тебе и правда есть кровь аристократов, я не отрицаю. Мы же не знаем просто.
Она вдруг быстро улыбнулась Фаине, и та ответила растерянной улыбкой. Такое предложение перемирия посреди гражданской войны удивило Машу.
Разговор становился все более обрывочным и неинтересным, и Маша не удивилась, когда через некоторое время Алена засобиралась домой. С ней попросилась и Фаина, которую родственница пообещала докинуть до метро, а минут через пятнадцать откланялись и Тарас с Вениамином. Последний заикнулся было о том, что на свежем воздухе хорошо спится, но Егор сказал, что о ночевках тетушка ничего не говорила.
Пришлось Барсукову уезжать.
Пока Егор провожал родственников, Маша сходила на кухню и под пристальным (но, кажется, одобрительным) взглядом Калерии сделала две большие чашки кофе. Сама она пила черный, а Егор, когда ему не требовалась подзарядка десятерным эспрессо, – со сливками и сахаром.
– Ну, что? – спросил Макаров, когда Маша вернулась в столовую, неся поднос с кофе и печеньем. – Какие ваши выводы?
Маша поставила поднос и протянула ему чашку.
– Честно говоря, ваши родственники умудрились меня удивить. Никогда раньше не видела такой странной компании.
– Они обычные, – пожал плечами Егор. – Знаете, по телику показывают иногда шоу, где люди живут вместе в одном здании? Психологи ставят там какие-нибудь эксперименты, типа «полюби свою девушку» или «мы вроде как строим дом», а на самом деле страна с упоением наблюдает, как эти люди лаются, обжимаются в углах, говорят друг другу гадости и плетут интриги. Словно целая колония пауков. Вам сильно повезло, что вы росли не в такой среде. Мне тоже, потому что эти родичи – скорее исключение, чем правило в нашей семье. Но до того, как я начал строить бизнес, потусовался и в студенческом возрасте, и после сменил несколько веселых компаний, я вам ответственно заявляю: таких очень много. Мы их просто не видим, потому что общаемся с другими. Разве вы не сталкивались с подобными клиентами на работе? Сколько людей проходит через клиники…
– Ну… там ненадолго сталкиваешься, к тому же люди в стрессе: любимое животное заболело. Хотя, конечно, всякие встречаются. Но все же не так близко…
– А у нас вот имеются… представители. Я не хочу отделять себя от народа. Просто есть люди, которые больше люди, а есть… – Он замолчал, пытаясь подобрать точное определение.
– Грибы? – предложила Маша. – Бактерии?
– Нет, тоже люди, конечно. Люди, которых, к сожалению, большинство. В их картине мира что-то сломалось, и они никого не любят, даже себя.
– Вот это вы точно сказали.
– Слушай, а давай на «ты» перейдем, – вдруг предложил Егор. – У нас тут такой заговор, смешно друг другу выкать, в самом-то деле!
– Точно, – согласилась Маша. – На «ты» так на «ты». Ну вот, ты спросил… Если сейчас сразу отвечать, то я ставила бы на Вениамина. Очень уж он обижен на судьбу. Считает явно, что бедность не заслужил, хотя на самом деле он не бедный…
– Он нормальный, я уже говорил. Многие так живут и счастливы. Находят радость в работе, других людях. Но Веня несправедливо обижен, понять бы еще на кого… На вселенную, вестимо. Ладно, он самый явный кандидат, а остальные?
– С остальными сложнее, – Маша развела руками. – Да я ведь не детектив, Егор. Я больше по зверушкам. Вот по этому меховому пельменю. – Она погладила мейн-куна, который задремал на соседнем стуле. – Сейчас ему хорошо, он умиротворен, сыт, но не спит полностью, контролирует обстановку. Видишь, кончик уха подергивается? А когда у вашей Фаины подергивается нос, черт знает, что это значит… Может, она расстроена, может, ненавидит весь мир, а может, хочет нам всем навалять за то, что ели каре ягненка. Она ведь вегетарианка?
– Да, убежденная.
– Я видела, что она ничего не ела, кроме салата.
– Ее сначала Тарас и Алена очень сильно подкалывали по этому поводу, когда она в вегетарианство ударилась, но потом перестали. Фаину дразнить бесполезно. Она не особо обижается, но начинает читать лекции о необходимом образе жизни, а от ее манеры излагать мухи на лету дохнут.
– Ясно, что ничего не ясно, – сказала Маша. – Мне вот только интересно одно: в доме что-нибудь пропало?
– Я задержусь до завтра, – сказал Егор, – и проверю.
Глава 8
По воскресеньям у Виконта в расписании стояло купание. Ирина предупредила Машу, что кот любит водные процедуры, но не объяснила, насколько. Просто показала, где стоят кошачьи шампуни, сообщила, что Виконт предпочитает мыться в ее, то есть хозяйской, ванной с джакузи, да и все. Маша пожала плечами: джакузи так джакузи, любой каприз за ваши деньги.
Она и раньше многократно купала котиков, и, несмотря на то что хозяева уверяли, будто их животинки – страстные водолюбы, на деле это далеко не всегда оказывалось так. Поэтому Маша основательно подготовилась, надела толстые перчатки, шорты и футболку, которых не жалко, подхватила шлявшегося по коридору Виконта под пузо и затащила в ванную.
– Сейчас купаться будем, – сообщила она коту очевидный факт и усадила на бортик. – Сопротивление бесполезно.
Однако Виконт и не собирался сопротивляться. Увидев льющуюся воду, кот пришел в восторг и спрыгнул в ванну. Вода доходила ему до пуза. Виконт принялся бродить туда-сюда, завывая от удовольствия, а потом лег так, что из воды только морда торчала.
Маша обалдела:
– Так ты у нас водоплавающий? Вик, а что будет, если тебе побольше воды напустить?
– Мау, – выразился кот.
Рискни, дескать.
Маша рискнула.
И Виконт принялся плавать. Он нарезал круги по джакузи, а когда Маша решила, что хорошенького понемножку, и выпустила немного воды, обиженно уселся на задницу и завыл.
На вой пришел Егор.
– Купаешь голубчика? – Он заглянул в ванную и узрел обиженного кота. – Не хочет?
– Наоборот, плавать хочет. Не кот, а утка.
– Ну, так пусть плавает, напусти ему еще воды. Слушай, Маша… – Вид у Егора был какой-то озабоченный. – Осмотрел я все. И скажу тебе, опять наш вор подсуетился. Очередная статуэтка пропала.
– Как пропала? – ахнула Маша.
– Да так же, как и все предыдущие! Стояла на комоде в коридоре первого этажа. А теперь не стоит.
– Так, может, ее Валентина Матвеевна куда-то переставила?
– Спрашивал, не переставляла. Очень обеспокоилась, ведь это не первый случай, да и то, что вещи начали пропадать, обнаружила именно Валентина Матвеевна… И тетя точно помнит, что два дня назад статуэтка на месте была. Пастушка с ягненком, начало двадцатого века, Франция. Цена около пятидесяти тысяч рублей.
– И, конечно, мы проворонили, – удрученно сказала Маша. – Вчера все выходили из комнаты во время обеда и после, когда Калерия десерты принесла…
– Угу. В туалет и курить – это Алена, она одна курит. Но она вроде на крыльце дымила, там рядом пепельница…
– Могла там. А могла и не там. То есть подозреваемых у нас по-прежнему четверо.
– Вопрос в том, как статуэтку увезти. Хотя… все с сумками, Вениамин с портфелем, а у Фаины вообще рюкзак…
– Вот-вот, – подтвердила Маша, – в таком рюкзаке можно хоть половину дома вынести.
Оба задумчиво посмотрели на Виконта.
Кот плавал, время от времени взмякивая. Видимо, благодарил судьбу за счастье грести лапами.
– Ладно, – вздохнула Маша, – что будем делать?
– Я предлагаю пойти ва-банк, только сначала получу разрешение тети Иры. Сделаем так. Пригласим наших подозреваемых отдохнуть в доме несколько дней, начиная со следующей субботы. Типа тетя Ира извиняется, что так получилось, она не может устроить полноценный семейный сбор, но вот конкретно этих племяшек очень любит и приглашает. Я бы еще кого-то из братьев и сестер зазвал для комплекта, да вот беда, не все в Москве сейчас. Большинство наших за границей живет… Так что придется справляться нам с тобой. Как тебе идея?
– Ты, конечно, меня извини, но… Мне кажется, мы с тобой – ужасные дилетанты. Может, у тебя в полиции знакомые есть? С кем-то таким посоветоваться?
– Это можно, да только дело безнадежное. Тут повсюду полно отпечатков всех нас. Может, и я сам эту статуэтку трогал, не упомню. Показания никто не даст. Ну, и сделает полиция вывод: причуды богатых, сами разбирайтесь. Нет, в правоохранительные органы надо обращаться только в крайнем случае. К тому же… – Егор замялся. – Понимаешь, я не хочу подводить тетю Иру. Если эта история вскроется, она расстроится очень. Это семейное дело.
– Кто-то тихо, по-семейному, тырит ценности. Понятно.
Маша открыла слив – не все коту масленица.
– Ладно, давай так. Твоя тетя по-прежнему против камер?
– Категорически!
– По-моему, мы творим ужасную глупость, – сказала Маша, набирая в ладошку шампунь и начиная намыливать млеющего Виконта. – Но тебе решать.
Егор тоже думал, что творит ужасную глупость.
Вообще он не так себе это представлял. Думал: уедет тетя в отпуск, а там черт с ними, с обещаниями! Понатыкать везде камеры, да и поймать вора в два счета.
Останавливали три фактора. В некоторых местах камеры просто не прилепишь. Они будут торчать так очевидно, что вор оттуда ничего не стырит, а стырит из другого места. Вот и смысл? Второй – все-таки совесть замучает за ослушание, это тетин дом. Хотя Егор считал, что в данном случае она сама себе вредит, не давая ему толком поймать вора, она тут – в своем праве. Ирина говорила, что не хочет смущать персонал видеосъемкой, да и самой ей неловко будет…