Я заметил: наши космонавты на завтрак предпочитали есть кашу, а иностранец – кстати, он оказался американцем – употреблял либо яйца, либо мясной пирог. Как-то Джон угостил меня им. По секрету признаюсь вам, не понравился он мне. Вы не подумайте, у меня совершенно нет умысла очернить чужестранную пищу, просто она какая-то не такая, как у нас. Наверное, всё-таки привычки, в том числе и вкусовые, имеют большое значение. Жевал я, жевал тот пирог, еле проглотил. Выплюнуть-то неудобно. Как у нас в народе говорят: «Дарёному коню в зубы не смотрят». Пришлось давиться, а что было делать? Съел и даже привкуса никакого не почувствовал. Не привыкший я к заморским блюдам. Мне бы что попроще. Баночка мясных консервов будет в самый раз, рыбных тоже подойдёт. Зато в обед американец с удовольствием ел наши супы, особенно ему нравились щи.
– Очен корош русский борш, – уплетая, нахваливал он.
Почему-то все первые блюда русской кухни он называл «боршом».
После еды космонавты, как всегда, пили кофе. Хотя они употребляют его через герметичные пакеты, запах от него всё равно стоит на всю станцию и даже после завтрака ещё полдня витает в воздухе. Мне на завтрак перепала баночка омлета. Конечно, это не домашняя яишенка с беконом, но, тем не менее, слопал я его с удовольствием. Пищу я научился употреблять, как заправский котонавт. Уже можно было не приклеивать банку к столу, я прижимал её лапами к поверхности и спокойно съедал продукт.
– Я не капризный товарищ, – вдруг тяжело вздохнул Николай, – харчами не привык перебирать, но как же иногда хочется выпить хорошего кофейку из кружки. Хуже пареной репы эта растворимая гадость из пакетов, словно не кофе пьёшь, а какую-то бурду.
– Скоро полетите домой, будете пользоваться всеми земными благами, – с улыбкой заметил командир.
– Я, когда возвращаюсь на Землю, ещё несколько дней не могу отвыкнуть от невесомости, – махнул рукой Олег, – по привычке кладу вещи и прижимаю их чем-нибудь. Во время обеда жена просит что-то передать, я беру и кидаю ей. Она смеётся: ты не на орбите, а у меня это происходит на подсознательном уровне. Все-таки привычки – удивительно сильные вещи, от них порой бывает ох как сложно избавиться.
– Такая же ерунда, – поддержал Леонид, – у нас дома в прихожей лежат гантели. Есть у меня такой прикол: перед тем, как выйти на улицу прогуляться, я делаю пару упражнений. Так вот один раз возвращаюсь домой, снимаю кроссовки и прижимаю их гантелями. Ксюша, дочка моя, когда первый раз увидела, смеялась до упаду: «Папа, ты же не в космосе!» А я это делаю рефлекторно.
– Я пару раз вообще кружку из рук выпускал, – рассмеялся Николай. – Супруга возмущается: мол, ты так всю посуду побьёшь. Хоть убей, забываю, и всё, рука машинально отпускает кружку.
– А я не могу уснуть из-за того, что надо постоянно переворачиваться и перекладывать руки и ноги, – рассмеялась Ирина.
– Я даже не мочь шнурки завязать, – поделился Джон, – тут же падать.
Мне вот интересно, я, когда вернусь домой, тоже буду миску лапой к полу прижимать?
– К Земле привыкаешь быстро, и постепенно космические привычки забываются, – заметил Леонид.
После завтрака Ирина отправилась на видеоконференцию с врачом. Джон покорял спортивные олимпы на беговой дорожке. Николай по рабочим вопросам уплыл в служебный модуль. А я остался с Леонидом и Олегом.
– Ну что, Олег, какой мы сегодня ролик запишем для наших зрителей? – спросил Леонид.
– Видео про то, как едим, чистим зубы, уже полно в сети. Предлагаю показать людям, как мы наводим порядок на МКС.
– Отличная идея, – кивнул Леонид и добавил: – А ещё можно показать, как мы моем голову в условиях невесомости. Дети во время видеосвязи интересовались, есть ли у нас душ на станции. Думаю, им будет интересно посмотреть.
– Поскольку моя шевелюра не требует мытья, – Олег улыбнулся во весь рот и провёл ладонью по лысой голове, – показывать, как мы это делаем, будет Ирина. Зрителю будет проще понять, насколько это сложно делать в условиях невесомости, если мы покажем на примере длинных волос. А я буду наводить порядок на станции.
– Договорились, – согласился командир, – ты неси камеру, а я пока котонавта привяжу, а то ещё попадёт случайно в кадр, народ до смерти напугает.
Вот надо же такое ляпнуть. Чего меня пугаться, я что, чучело огородное? Так говорит, словно люди кота живого в глаза не видели.
– Слушай, а давай кота помоем, – неожиданно воскликнул лысый космонавт, – а то он у нас тут в замухрышку превратится. Не дай бог блохи заведутся, будем потом их по станции ловить.
Вот что несёт этот человек? Какая я тебе замухрышка?! Где мне здесь пачкаться, я же не на угольном складе живу. Мне, между прочим, Татьяна Михайловна недавно капли капала на холку от блох и клещей, так что по поводу живности в моей шерсти можете быть спокойны. А мыться я предпочитаю в ванной, под душем, а не вытираться вашими влажными салфетками.
– Да, помыть надо обязательно, а то от него дурно пахнет, – рассмеялся Леонид, глядя на меня.
Вот скажите, зачем наводить на меня такую ужасную напраслину. Я в день по несколько раз умываюсь, всегда тщательно себя обнюхиваю и не замечал неприятных запахов. В глубине души я надеялся: разговор о моём мытье был шуткой. Какой наивный кот! Оказывается, они говорили на полном серьёзе. Мало того, я даже представить не мог, что такое душ на космической станции. Хм, думал, оботрут лапы влажными салфетками, и дело с концом. Не тут-то было.
– Ты держи кота, а я буду его купать, – обратился Олег к командиру.
Я с тревогой наблюдал за его действиями. Он наполнил полиэтиленовую упаковку водой, вставил в отверстие сверху трубочку и принялся мочить шерсть у самого основания. Чувствуя, как по шкуре растекается жидкость, я невольно поёжился. Хорошо, хоть воду тёплую налил. Я всеми силами пытался вырваться из цепких рук командира, но он крепко держал меня за лапы.
– Сиди спокойно, не дёргайся. Всё равно с космической станции никуда не убежишь, разве только в открытый космос, – рассмеялся он и добавил: – Сейчас ты у нас будешь чистый и блестящий, как новая монета.
Над кем смеётесь? Какую совесть надо иметь, чтобы так глумиться над беспомощным котом!
Олег руками прошёлся по всей поверхности моей шубы, будто делал мне массаж. Небольшое количество шампуня растёр между ладоней и расчесал пальцами шерсть по всей длине. После этого взял сухое полотенце и тщательно вытер меня насухо.
– Вот и весь душ, а ты боялся, – рассмеялся Леонид, – шампунь у нас безвредный, так что смело можешь лизаться, не отравишься.
Хоть в этом успокоил, спасибо тебе, командир. Ещё не хватало отравиться, как потом лечить меня будете? Как я понимаю, ветеринаров среди вас нет.
– Теперь ты пахнешь, как майская роза, – произнёс Олег. Он наклонился, понюхал меня и, как всегда, с улыбкой от уха до уха добавил: – В следующий раз мы тебя пропылесосим.
Вам дай волю, вы меня и в стиральную машину засунули бы, будь она на борту МКС.
– Ладно, кот, ты пока сохни, а мы займёмся съёмками. – Леонид погладил меня по голове и добавил: – Хороший ты парень.
Хм, я и сам знаю, что неплохой.
Олег вытащил из-под полки пылесос, отдалённо напоминающий земной. По крайней мере, гудел он так же отвратительно, как и наш домашний. Леонид настроил камеру и махнул рукой:
– Поехали.
Олег зажал пылесос между ног, перелетая по модулю, он водил трубкой по всем поверхностям, полкам, вентиляционным отверстиям, фильтрам, при этом успевал рассказывать зрителю: «Каждые выходные мы делаем генеральную уборку на МКС, так как здесь, как и на Земле, собирается очень много пыли. В условиях невесомости пылесосить гораздо легче, чем на Земле».
Наблюдая за ним, я вспомнил, как Татьяна Михайловна каждый раз ругалась на шланг пылесоса, когда он с грохотом падал на пол, стоило его неплотно засунуть в держатель. Закончив съёмку космической уборки, Леонид сказал:
– Сейчас позову Ирину, запишем видео мытья головы.
Он удалился из модуля и уже через несколько минут вернулся в сопровождении Ирины.
– Мы твоего соночлежника помыли, – сообщил Олег, подмигнув ей, – так что он теперь чистый, как первый снег.
– То-то я смотрю, у него шерсть сверкает, – улыбнулась она, погладив меня по голове, – прямо не кот, а драгоценный янтарь.
Космонавты все дружно рассмеялись. Я лишь вздохнул – не будь меня, над кем бы вы потешались?
Со своими волосами Ирина проделала всё то же самое, что сотворили Олег и Леонид с моей шерстью, в подробностях рассказывая зрителю, последовательность действий. Неужели людям настолько интересна жизнь на борту МКС, что космонавты специально записывают видеосюжеты своего быта?
– Отличные записали ролики. Думаю, зрителям будет любопытно посмотреть, как мы живём, – подвёл итог Леонид, выключая камеру, – сейчас загрузим все на «Ютуб» и запустим в социальные сети.
Космонавты порой вели себя как дети. Они постоянно придумывали себе какие-то развлечения. Может быть, закрытое пространство на них так действовало. Иногда они пробовали себя в роли цирковых артистов, жонглируя апельсинами и яблоками. Причём у них здорово получалось и со стороны выглядело очень забавно. Один из них сидел на потолке, как муха, другой на полу. Они кидали друг другу плоды. Пока те долетали до адресата, космонавты ещё успевали параллельно что-то делать. Я вспомнил, как однажды смотрел по телевизору цирковое шоу, жонглёр еле успевал ловить предметы, не то чтобы ещё чем-то заниматься. Естественно, живя с космонавтами под одной крышей, я не мог оставаться в стороне от вечерних забав. Однажды вечером, после ужина, когда до отбоя ещё оставалось время, главный генератор идей Олег предложил:
– Слушайте, а давайте котонавта научим ходить по канату. А что? Это умение ему пригодится на Земле. Вернётся домой, пойдёт служить в театр к Куклачёву. Думаю, вряд ли у него есть коты-канатоходцы.
– Давай попробуем, это будет прикольно, – поддержал Николай, – сейчас только верёвку принесу.