– Я бы на твоем месте не очень надеялась на повальную чистку, – предупредила я подругу. – После тех твоих долларов в макулатуре они станут внимательнее разглядывать каждую бумажку. Правда, наш искатель шиш тогда получит. Надеюсь, у него хватит ума не убивать тебя. Ну так решай, делаем что‑то конкретное или ждем приезда Аниты?
Мажена взмолилась:
– Алиция, можно я пойду в твою комнату и вытащу из‑под кровати журнал? Вместе и почитаем.
– Ну, если тебе так хочется…
Мажена нашла журнал, и они принялись за чтение. Анита приедет ближе к вечеру, у меня много времени, могу съездить за продуктами. Беата вспомнила, что должна сходить в магазинчик за обещанным ей инструментом. Павел, разумеется, вызвался ее сопровождать. Я уже махнула на них рукой, хотя их незаконная любовь продолжала огорчать меня. У калитки я прихватила одну из вонючих сумок в надежде куда‑нибудь сбагрить ее. Оставались еще три сумки и большая коробка. Просто поразительно, каким уемистым оказался морозильник!
Воспользоваться мусорным баком у магазина я не успела, его как раз опорожняли. Пришлось вернуться с вонючей сумкой к машине, оставить ее там, а самой заняться покупками. Возвращаясь с двумя пакетами, набитыми продуктами, поняла – опять не повезло, два служащих подметали площадку у мусорного бака. Решила съездить на станцию, где тоже можно избавиться от чертовой сумки, и людей поблизости не должно быть, ведь как раз промежуток между поездами.
Но они были. Сидели под тентом у выносного столика кафе по эту сторону станции и пили пиво. Их право, конечно, а мне из‑за них возить по всему городу смердящую гадость! К тому же еще стояли два такси, таксисты вышли из машин и от нечего делать любовались пристанционным пейзажем.
Опять не удалось совершить правонарушения. Можно, конечно, попытаться сделать это по другую сторону путей, но тогда пришлось бы с тяжелой сумкой подниматься и спускаться по крутой лестнице. Да пропади она пропадом!
Хорошо, вовремя вспомнилась маленькая стоянка неподалеку, там тоже был мусорный бак.
Развернувшись, я через пять минут уже увидела его. Стоял себе в зелени, почти невидимый, кругом ни души, благодать! Подъехала к нему и наконец избавилась от пакости.
Решила не разворачиваться, а ехать дальше к Алиции, другим путем, которым редко пользовалась, но какая разница? Немного длиннее путь, только и всего. А вот если бы с этой улицы, где остановилась перед красным, свернула не вправо, а влево, доехала бы до дома Памелы, она живет где‑то здесь. Правда, была я у нее всего раз, но запомнила. Вроде бы вон в ту узенькую улочку…
Глянула туда – и сразу увидела мужчину и женщину, разговаривающих у живой изгороди, почти втиснувшись в нее. Женщину я сразу узнала. Как же, Памела! И не только потому узнала, что думала о ней, но и по ее роскошным волосам. А вот мужчина какой‑то незнакомый. Он стоял ко мне лицом, так что я сразу поняла – не муж Памелы, того я не раз видела. А этот тоже вроде бы знакомый, только вот не припомню, где с ним встречалась… Или когда‑то? В каком‑то дальнем уголке памяти едва‑едва забрезжило воспоминание: разговариваю я с человеком, а сама подспудно жду от него какой‑то пакости…
И тут меня всю словно кипятком обдало. Падальский, ну конечно же, он! Сколько лет прошло: постарел, растолстел, но в разговоре все так же поднимал левую бровь, как и в те незабвенные времена.
Что ж, вот и не надо спрашивать у Аниты, знакома ли Памела с Падальским.
Наконец дали зеленый, я поехала своим путем, а внутри все так и клокотало. В дом я влетела как буря, хоть и отягощали меня две тяжелые торбы.
– Слушайте, девушки, кого я видела! – заорала я уже в дверях. – Памела секретничала с Падальским!
Мгновенно узкий коридорчик оказался закупоренным обитателями дома. Я со своими торбами не могла протиснуться в кухню, из присутствующих никто не мог протиснуться ко мне, чтобы помочь. Пришлось кое‑кому задом ретироваться в комнаты, я добралась до кухонного стола, и тут меня засыпали вопросами. Не отвечая, я достала пару бутылок пива и всучила Павлу, а догадливая Беата извлекла из буфета бокалы.
– Выпью пива, пока холодное, – между глотками пояснила я.
– Всем дают? – спросила Мажена. – Не беспокойся, я сама себе налью.
– Ты опознала Падлу? – недоверчиво теребила меня за рукав платья Алиция. – Столько лет прошло!
У меня хорошая зрительная память, ты сама описала мне, как он выглядит сейчас, а кроме того, есть у него такая характерная особенность: когда говорит, всегда приподнимает левую бровь. Впрочем, честно признаюсь: встреть я его на улице, не узнала бы. Ну может, подумала – откуда я знаю этого человека? И возможно, через несколько дней вспомнила бы. А тут как раз такие обстоятельства. Ну, во‑первых, все последнее время мы только о нем и говорим. Во‑вторых, когда ехала, тоже о нем думала. Но главное – встретила его с Памелой! А мы только что ломали голову, знакомы ли они. Еще как знакомы. На пустой улочке в ее районе – меня как раз туда нелегкая занесла – они, спрятавшись в живой изгороди, шептались как заговорщики!
– Нужно было подкрасться и подслушать, о чем они шепчутся, растяпа! – упрекнула меня Алиция.
– Говорю же – на пустой улочке, меня бы сразу увидели, а к тому же видела я их из машины, остановившись на красный свет. Что же, бросить машину перед светофором и красться к ним?
Мажена нахмурилась:
– Не нравится мне все это. Тут чуть ли не целая шайка получается, считайте сами: Падальский, Прохиндей, Памела, Зенончик, да еще Психопат…
– …и Анита, – сладким голосом добавила Алиция.
Я не согласилась с подругой:
– Нет, в Аните я не уверена. Отцепись от нее пока.
Только не ссорьтесь сейчас, – одернула нас Мажена. – Не мешайте, я думаю. Улавливается некая логическая связь… Был ваш Падалец, потом Зенончик жаловался Алиции на свою тяжелую жизнь и все твердил, что должен что‑то найти…
– И жаловался туманно, и твердил как‑то сбивчиво, – дополнила ее рассуждения хозяйка, тоже желая усмотреть какую‑то логику в действиях злодеев.
– Это ничего, что туманно. Ты говорила – уставился на кошачьи мешки, но ведь мог и не знать, на что уставился. Падальскии оставил журнал Яся, но хочет получить его обратно, видимо, очень нужен ему. Предположим, он подослал Зенончика, чтобы тот его нашел и выкрал…
– В ателье?!
– У Алиции он может валяться где угодно. Вот представь, – вдруг Мажена обратилась ко мне, – Алиция читает… или просматривает журнал на террасе, тут ей на глаза попадается какое‑то растение, она вспоминает, что надо подкормить беднягу, отправляется в ателье за миской, журнал бросает где‑то среди керамики и мешков с подкормкой…
– Я это себе представляю без малейшего труда, – заверила я Мажену. – Именно таким образом она и теряет большинство своих вещей. Впрочем, я сама такая же, особенно если еще позвонит телефон…
То‑то и оно. Итак, Падлу с Зенончиком можно оставить, но чем тут занимаются Памела и Прохиндей? Разве что, махнув рукой на безмозглого Зенончика, Падальский пытается заангажировать Памелу…
– Как это? – не поняла хозяйка.
– Пусть придет к тебе с визитом – улучит момент, может, ей удастся обстоятельно оглядеться…
– Не удастся! – мстительно пообещала Алиция.
– Но он же этого не знает. Действует на два фронта. Прохиндея Памела может и не знать, хотя, раз мы считаем – одна шайка, значит, знает. Алиция, у тебя и правда нет ничего ценного, кроме шахмат, о чем он мог бы знать?
Скривившись, Алиция оглянулась, встала со стула, сунула в микроволновку чашечку с каплей воды.
– Вы и в самом деле не хотите кофе? Все на пиво набросились.
– Не хотим. Не отвлекайся, Алиция. Вспомни, что у тебя есть ценного.
– Не знаю. Вроде бы ничего нет. Немного столового серебра – тетка оставила. Картины вот висят, это прадедушкины. Искать их нет необходимости, развешаны по стенам. Ну, и шахматы. Прохиндей ночевал в той комнате, знай он о шахматах, думаете, они все еще были бы здесь?
– В таком случае остаются только коты в мешках, – решила Мажена. – И журнал Яся. Вот что главное. Зенончик и Памела узнали о них от Падальского, а Прохиндей от Памелы…
– Да, кстати, – вспомнила я. – Вы наконец прочли журнал?
– Да. И мне кажется… – начала Мажена, но договорить ей не дал грохот в ателье. Там явно что‑то упало и покатилось с лестницы.
Сорвавшись с места, мы бросились в ателье, но опять помешала теснота. Ринулись мы через гостиную и телевизионную комнату, причем пришлось открывать по дороге все двери, что заняло много времени. А надо было бежать в ателье через террасу, двери на нее стояли раздвинутыми во всю ширь. Теперь же, выскочив из ателье, мы лишь увидели, как в саду мелькнули ноги в брюках, что неопровержимо доказывало упорство и полнейшее отсутствие совести у неизвестного искателя. Каков наглец, шарить средь бела дня, да еще при наличии такого количества людей в доме!
Мы все же спустились в ателье, чтобы определить, какой ущерб на сей раз нанесен имуществу Алиции.
Мажена торжествовала, правда, из деликатности пыталась скрыть свое торжество.
У нее были для этого все основания. Подойдя поближе, я тоже глянула вниз, на лесенку, ведущую в подвал. На одной из ступенек лежал туго набитый кошачий мешок.
– Холера! – вырвалось у Алиции. – Откуда он его выволок?
Откуда выволок – его тайна, только с такой тяжестью подняться по узкой, заставленной лесенке не мог. Главным препятствием явилась нависшая над лестницей широкая полированная доска. Она‑то и стала камнем преткновения. Зацепившись за нее, тяжеленный мешок столкнул и ящик с подкормкой для растений, и связку бумаг, и два ящика, один из которых, оказывается, был набит камнями, очень полезными для сада. Все это держалось на доске и рухнуло, когда доска покачнулась. Особого шума наделали загремевшие по ступенькам камни. Тут уж похититель не выдержал и драпанул. На его месте всякий бы сбежал.
При виде доски ярость хозяйки несколько поуменьшилась.