В направлении на Вентспилс окопалась 4-я ударная армия. 6-я гвардейская армия расположилась между Вайнеде и Скуодасом, а очень мощная, усиленная танковым и механизированным корпусом 51-я армия стояла южнее Лиепаи, чтобы при необходимости овладеть портом.
Когда 126-я пехотная дивизия в ночь на 22 февраля 1945 года с боем прорывалась из Приекуле на северо-запад из полукольца советских войск, ей пришлось оставить на поле боя большую часть своего тяжелого вооружения. Всех раненых удалось эвакуировать на танках, бронетранспортерах и штурмовых орудиях.
С полудня 2 февраля остатки мотопехотного полка дивизии на новых предписанных приказом позициях сооружали оборонительный рубеж против наступавшего неприятеля. В последующем оборонительном бою шестой батарее 126-го артиллерийского полка удалось отбить все атаки врага. Командир батареи лейтенант Нойман успешно отразил все попытки русских штурмовых групп захватить батарею. Ему даже удалось отбить несколько уже было захваченных врагом орудий. В разгоревшейся рукопашной схватке он лично возглавил две небольшие группы своих солдат, но был смертельно ранен очередью из советского автомата. (5 апреля 1945 года он был посмертно награжден Рыцарским крестом.)
24 февраля служба радиоперехвата сообщила о наступлении танковых частей, которые быстро продвигались с востока и уже приближались к шоссе, выйдя на которое, при их скорости, они вполне могли очень быстро покрыть оставшиеся 30 километров до порта Лиепаи.
Все же цели этого наступления оставались до конца неясными, и 126-я пехотная дивизия передала свой участок обороны 132-й пехотной дивизии, намереваясь отойти в район балтийского побережья и завершить здесь ускоренное пополнение своих рядов. Район южнее Лиепаи представлял собой только сборный пункт, куда также направлялись выздоравливающие раненые, которые затем возвращались в дивизию. Здесь же был расформирован доблестный бывший 424-й мотопехотный полк. Его остатки были сведены в один батальон.
В этом спокойном месте 126-я пехотная дивизия оставалась целый месяц. КП дивизии расположился в дюнах на берегу Лиепайского озера (озеро Лиепаяс).
С 29 марта началось перебазирование 126-й пехотной дивизии обратно в район Приекуле. Боевая группа дивизии нанесла по врагу удар для занятия более выгодной позиции. Она выбила русскую пехоту из выступа, вклинившегося в германскую оборону. Ожидавшееся к середине апреля новое наступление русских, которое предположительно было бы направлено на железнодорожную станцию Рудбаржи, так и не состоялось. Происходили только незначительные стычки, которые по большей части возникали из-за проникновения ударных и разведывательных групп русских. В конце апреля дивизия получила приказ снова переместиться в район Бунки.
К концу апреля начали расползаться слухи, что командование группы армий разрабатывает планы по оставлению Курляндии. Для дислоцированной неподалеку от Лиепаи 126-й пехотной дивизии вывод из Курляндии был предварительно назначен на 15 мая 1945 года. Однако события стали развиваться совсем другим образом.
Начальник штаба 126-й пехотной дивизии подполковник Циммер поздним вечером 7 мая 1945 года присутствовал на совещании в штабе I армейского корпуса, когда собравшиеся там офицеры получили сообщение, что Германия капитулировала на всех фронтах (это была так называемая предварительная капитуляция, подписанная в Реймсе. — Ред.) и что в Курляндии также предстоит немедленно прекратить всякие военные действия. По приказу командования I армейского корпуса это сообщение было пока что запрещено передавать в войска.
Ранним утром 8 мая 1945 года находившийся в резерве 422-й мотопехотный полк получил приказ передислоцироваться в Лиепаю и в тот же день погрузился на суда для отправки на родину морем.
Приведем текст телефонограммы от командования группы армий «Курляндия», полученной в дивизии в 13.45: «Всем! По договоренности с Маршалом Советского Союза Говоровым с 14.00 военные действия прекращаются. Требую от всех частей соблюдать прекращение огня, поскольку от этого зависит судьба всей группы армий. Хильперт».
А вот свидетельство капитана Даубе, командира 10-й батареи 126-го артполка:
«Русские надвигались на наши позиции, подобно куче муравьев, размахивая над головами оружием и бурно жестикулируя. Кое-кто из них даже бросался нашим солдатам на шею и предлагал водку. В двух словах все происходящее можно было бы назвать так: всеобщее братание.
Однако такое состояние длилось не более получала. Русский офицер высокого звания приказал, чтобы мы в течение получаса сложили оружие перед кирхой в Бунке. Если этого не будет сделано, то боевые действия возобновятся. На КП 426-го мотопехотного полка я случайно стал свидетелем разговора между полковником Даубертом и русским генералом, командиром стрелкового корпуса. Наш полковник вскоре после 14.00 отправился на бронетранспортере в штаб русских. Там ему было сказано: „Ожидайте дальнейших распоряжений. Огня ни в коем случае не открывать!“
Поскольку мы не стреляли, советские войска с 16.00 начали беспрепятственно продвигаться по шоссе Изриеде — Лиепая. Снимаясь со своих позиций, отдельные полки 126-й пехотной дивизии также направлялись к Лиепае. Когда шоссе стало подниматься несколько в гору, нашим глазам предстала громадная маршевая колонна. Части всех родов войск, некоторые пешком, другие на транспортных средствах, двигались к Лиепае, напоминая со стороны великое переселение народов.
В соответствии с приказом по дивизии все ее подразделения собрались в местечке Левинеки восточнее городка Гробиня. Там и должна была произойти сдача».
Во второй половине дня 8 мая 70 офицеров и 3000 солдат 126-й пехотной дивизии под командованием генерал-майора Хелинга выстроились несколькими рядами в шеренгу. Затем русский генерал официально объявил их военнопленными.
Лишь 422-й мотопехотный полк избег этой участи, поскольку он уже утром 8 мая добрался до Лиепаи, чтобы соединиться там с выжившими военнослужащими 11-й пехотной дивизии, и во второй половине того же самого дня переправился на минном тральщике и нескольких парусниках на минные тральщики 9-й вспомогательной флотилии, которой командовал капитан 2-го ранга Карл Пальмгрен.
Этот флотский офицер, получивший Рыцарский крест 3 августа 1941 года, командуя минным прорывателем[41] IX, отличился и как командир 38-й флотилии минных тральщиков, за что был удостоен 11 июля 1944 года дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Прослужив на должностях начальника штаба 2-й флотилии обеспечения и в 9-й флотилии обеспечения в Готенхафене (Гдыне) и позднее в Лиепае, с марта 1945 года он стал командиром 3-й вспомогательной флотилии. В этом качестве он участвовал в спасательных операциях и совершал по ночам челночные рейсы, во время которых вывез много беженцев, раненых и солдат. Когда 16 сентября 1970 года он умер в Гёттингене, то проводить его в последний путь приехали спасенные им люди даже из ГДР, тайно перебравшись через границу.
Утром 9 мая под бомбовыми ударами с воздуха караван из 30 судов с охранением смог выйти из гавани, поставив огневую завесу, и даже сбил три из атакующих самолетов.
На следующий день они миновали остров Борнхольм, а 11 мая спасенные уже входили в Кильскую бухту.
Те же подразделения дивизии, которые остались в Курляндии, были 10 мая разоружены и отправлены пешим маршем в район Тельше (уже в Литве). Здесь офицеры были отделены от рядовых. Генерал-майор Хелинг был увезен русскими в глубь страны. Вплоть до 28 марта 1951 года он пребывал в лагере для военнопленных.
В городе Сталино[42] на Украине солдаты дивизии стали лесоустроителями. На показательном Ленинградском процессе генерал-лейтенант Фишер, полковник Люнебург и подполковник Циммер были приговорены к 25 годам каторжных работ. Благодаря хлопотам Конрада Аденауэра в 1955 году им удалось вернуться на родину.
Последние спасательные операции в Курляндии
За почти восемь месяцев существования плацдарма в Курляндии командование группы армий «Север» неоднократно снимало с него крупные соединения, порой численностью до дивизии, перебрасывая их в Восточную Пруссию или для пополнения частей на территории рейха.
В последней фазе сражений на этом плацдарме все еще оставалось около 230 000 солдат, удерживавших замкнутый фронт. Из них несколько тысяч высококвалифицированных солдат были эвакуированы в первые дни мая 1945 года.
Те солдаты, которые на 8 мая 1945 года еще сражались в Курляндии, были обречены на гибель или многолетний плен. Однако некоторые — по крайней мере несколько десятков тысяч солдат — избежали этой участи.
Уже 8 апреля из-за острейшего дефицита горючего оба тяжелых крейсера «Принц Евгений» и «Лютцов» были отправлены в Свинемюнде[43]. Ранее на запад уже ушли «Адмирал Хиппер» и «Лейпциг», переполненные беженцами.
Охрану этого каравана, вышедшего из Гданьского залива на родину, составляли на этот раз эсминцы и миноносцы. В эти последние дня войны им предстояло выполнить ответственнейшую операцию.
Вице-адмирал Лео Крейш, командовавший эсминцами и миноносцами, так изложил создавшуюся ситуацию в своем донесении об обстановке от 2 мая 1945 года: «Из Хеля (на косе Хель. — Ред.) докладывают о еще 225 000 солдат и 26 000 беженцев. Из них 150 000 человек уже находятся на косе Хель»[44].
Все эти люди собрались здесь, на косе Хель и в Курляндии, в последних оплотах Германии, поскольку гросс-адмирал Дёниц обозначил для военно-морского флота операцию «Спасение» делом первостепенной важности.
Чтобы выполнить ее, гросс-адмирал Дёниц в качестве последнего руководителя государства попытался с помощью объявленной частичной капитуляции выиграть как можно больше времени.