Ровно в восемнадцать ноль-ноль прятал рукопись в стол, целовал маму и возвращался к Алине.
Зимние каникулы промчались ожидаемо быстро. Но прошли продуктивно. Я исписал очередную тетрадь. Придумал музыку для нового Алининого стихотворения (получилась неплохая песня). Четвёртого января вместе с Волковой погулял на дне рождения у Надюхи (подружки Руслана Петрова) — мы с Алиной устроили для именинницы небольшой «концерт по заявкам».
В первый учебный день нового года я проснулся с тем же унылым настроением, какое было сегодня у большинства школьников Советского Союза. Увидел отпечаток своих эмоций и во взгляде дожидавшейся меня на лестничной площадке Лены Кукушкиной. Услышал нотки грусти в голосах пионеров, толпившихся у входа в школу.
А в гардеробе я столкнулся с взъерошенным Лёней Свечиным.
Лёня увидел меня — неуверенно улыбнулся.
— Привет, Котёнок! — сказал он.
И протянул мне руку.
Глава 15
Свечин проводил меня до класса.
— Котёнок, ты уже слышал? — спросил он. — Наташка Кравцова забрала из школы документы. Родители увезли её из Рудогорска. Наташкиного папаню отстранили от командования нашим погранотрядом!..
Во время классного часа Снежка подтвердила Лёнины слова о том, что мы остались без комсорга.
Новым комсоргом класса выбрали Васю Громова.
Уже на следующий день со мной здоровались все одноклассники (смущённо, будто нехотя), кроме старосты класса. Лидочка Сергеева по-прежнему не смотрела в мои глаза. Но она (по словам Алины) часто прожигала мне взглядом спину.
Шестнадцатого января, после вторых в этом году «детских танцев» Изабелла Корж озвучила даты концертов ВИА «Солнечные котята»: двадцатого февраля и шестого марта. Белла сообщила: её мама уже заказала афиши, а продажа билетов стартует в кассе Дворца культуры с первого февраля. Ситуацию с репертуаром она не прояснила (список музыкальных композиций пока не утвердили). Но объявила, что я за выступлением ансамбля понаблюдаю из зрительного зала.
— Это ведь не танцульки для школьников, — сказала Корж. — Там будет всё серьёзно. А ты, Котёнок, не состоишь в штате Дворца культуры. Так что… сам понимаешь. Прости, Иван, но на концертах выступят только «Солнечные котята».
Сразу же после школьных зимних каникул вокально-инструментальный ансамбль Рокотова погрузился в работу. Алина каждый вечер (кроме воскресного) пропадала в репетиционном зале ДК. А по воскресеньям Волкова воспроизводила для меня и для являвшейся к нам Лены Кукушкиной заученный и отрепетированный за неделю материал, аккомпанируя себе на гитаре.
Я на репетициях ВИА появлялся нечасто: в январе был на них дважды — приходил туда по просьбе Рокота. В остальные вечера я работал над книгой (когда не пел на «детских танцах»). Финал романа приближался. Я уже прикинул, что допишу книгу в начале марта: в промежутке между первым и вторым концертами «Солнечных котят».
А в последних числах января радостный Рокотов сообщил, что директорша Дворца культуры «протащила через сито худсовета» почти всю заявленную для концерта программу рудогорского ВИА. Сергей признался, что не верил в такой удачный исход. «Не прошли», по его словам, только три песни: «Котёнок», «Гимн ПТУшника» и «Я рисую».
В начале февраля Алина напомнила мне об отправке стихов в Литературный институт.
— Погоди ещё немного, — сказал я. — Если ничего не прояснится раньше, то отправим твои работы в институт первого марта.
Пятого февраля на стендах около Дворцах культуры вывесили афиши концерта рудогорского ВИА «Солнечные котята». За два дня до этого я уже купил в кассе ДК три билета на оба концерта: для себя, для мамы и для Нины Владимировны Волковой. Прикупил билеты заранее не потому, что предчувствовал ажиотажный спрос на них — боялся, что позабуду о билетах, погрузившись в работу над финальными главами своего романа.
А в понедельник восьмого февраля о концертах уже судачили в нашей школе. Первым у меня спросил «лишний билетик» Лёня Свечин — я ответил ему, что «лишние» и все прочие билеты продают в кассе ДК. Одноклассники едва ли не на каждой перемене засыпали Алину вопросами о грядущем представлении; не скрывали зависть: Волкова на афишах значилась второй в списке участников ВИА «Солнечные котята» — после Сергея Рокотова.
По утрам меня развлекала рассказами о грядущих концертах Лена Кукушкина. Семиклассница рассказывала мне, как усердно «Алиночка» готовилась к выступлениям (Лена часто провожала Волкову на репетиции). Описывала мне Алинино концертное платье (я не сказал Кукушкиной, что уже видел его перед поездкой ВИА на фестиваль). Лена напевала мне по пути в школу песни из репертуара «Солнечных котят». Те самые, которые я писал под Алинин голос.
Пятнадцатого февраля, за пять дней до концерта ВИА «Солнечные котята», я вернулся из школы и увидел у себя под дверью Лену Кукушкину. Соседка семиклассница сидела на полу около небрежно брошенного портфеля. Шмыгала носом и лила слёзы.
Лена увидела меня — разрыдалась в голос. Я взбежал по ступеням, остановился в шаге от воющей девчонки. Не заметил на полу, на лице и на руках соседки следов крови.
Спросил:
— Что стряслось?
За руку поднял девчонку с пола. Семиклассница встала на ноги, размазывала по лицу влагу, трясла косичками. Смотрела на меня сквозь плотную пелену из слёз.
— Ванечка… — всхлипывала она. — Ванечка…
— Что случилось⁈ — повторил я.
Поставил на пол дипломат, взял девочку за плечи. Осмотрел соседку на предмет ранений. Не увидел ничего похожего на следы побоев — лишь покрасневшее и опухшее от рыданий лицо.
— Билееетов нет!!! — сказала Кукушкина.
Я нахмурился. Смотрел на жалобно блестевшие глаза соседки. Отметил, что Кукушкина не переоделась после школы. Она не сняла форму. Из-под её пальто выглядывал пионерский галстук.
— Каких билетов? — спросил я. — Где нет? О чём ты говоришь?
Лена сунула руку в карман, достала мятую трёхрублёвую купюру, показала её мне. Пальцы Кукушкиной дрожали. Банкнота с изображением герба СССР тряслась в её руке.
— Мне папа деньги вчера дааал, — сказала Лена. — Я пошла после школы в… в кааассу. А… а билетов уже нееет! Совсем нееет! Мне так сказааали! Вааанечка! Нееет их!!! Ооооо!..
Лена вытянула губы трубочкой и взвыла, будто раненный зверёныш. Кукушкина трясла головой. Из её глаз струями текли слёзу — изо рта девчонки летели на меня брызги слюны.
— Я не пойду на концееерт! — голосила Лена. — Вааанечка! Я не пойду! Как же так⁈ Это… нечестно! Вааанечка! Что мне теперь делать⁈ Я опоздааала! Вааанечка!..
Я на шаг отступил, поправил очки. Почувствовал, как истерично колотится в груди сердце — будто я только-только финишировал, пробежав марафон. Увидел: с подбородка соседки на пальто падали слёзы.
— Ты пошла в кассу ДК и не купила билет на Алинин концерт, — сказал я. — На тот, что будет двадцатого февраля. Билеты на него уже распроданы. Так? Я правильно тебя понял?
Кукушкина закивала — слёзы с её лица закапали на пальто чаще. Я вздохнул. И выдал длинную и витиеватую тираду: про то, что я думал об истериках плаксивых семиклассниц.
Лена притихла — ошарашено смотрела на меня, махала ресницами. Я сдвинул её в сторону, открыл дверь. В уличной обуви прошёл в гостиную. Вынес на лестничную площадку один из купленных мною в начале месяца билетов, протянул его соседке.
— Держи, Кукушкина, — сказал я. — И прекрати выть. Перепугала меня. В субботу на концерте займёшь место рядом с моей мамой. В самом центре восьмого ряда. Оттуда хороший вид. Бери.
Лена не сводила с билета глаз. Русла слёз на её лице обмелели. Девочка всхлипнула, подняла взгляд — посмотрела мне в глаза. И вдруг спрятала за спиной руки. Покачала головой.
— Ванечка, — сказала она. — Но это же твой билет! Нет. Так нельзя. Я… не возьму его. Не… не могу. А как же ты? Алиночка расстроится, если не увидит тебя в зале. Я это точно знаю!
Она плаксиво скривила губы. Помотала головой. И снова взглянула на билет — с испугом, словно я протягивал ей пресловутый запретный плод из Эдемского сада.
— Кто сказал, что меня не будет на концерте? — сказал я. — Приду, конечно. Куда же я денусь. Неужели ты думаешь, что меня не пустят в зрительный зал без билета? Пустят, никуда не денутся. Ведь я же Котёнок!
После разговора с Леной Кукушкиной я позвонил Алине. Узнал у Волковой номер домашнего телефона Изабеллы Корж (раньше меня он не интересовал). Тут же созвонился с подружкой Сергея Рокотова. Попросил, чтобы она воспользовалась «связями» и раздобыла один билет в «хорошем ряду» на субботний концерт. Пояснил, что билет нужен для «моего друга». Намекнул, что «мой друг» за такую услугу непременно «проставится».
— Котёнок, ты, наверное, пошутил, — сказала Белла. — Билеты раскупили ещё на прошлой неделе. Мама говорит, что даже стулья у стен поставят: для запоздавших блатников. Толпа народу станет за последним рядом. Не представляю, как они там все поместятся. Даже мама не ожидала такого ажиотажа. Сказала, что на Пугачёву так быстро билеты бы не распродали. А ты говоришь: место в хорошем ряду. Ну, ты даёшь, Котёнок. Насмешил!
В четверг Рокотов устроил генеральную репетицию. Изначально он планировал репетировать на главной сцене. Но в концертный зал ансамбль не пустили — «контрольную прогонку» концертной программы Сергей провёл в репетиционном зале. Зрителей изображали я и Белла. Мы с Изабеллой Корж чинно восседали посреди просторной комнаты на табуретках, разглядывали артистов и прилежно аплодировали по завершению каждой музыкальной композиции.
«Солнечные котята» отработали почти без ошибок. Случилось несколько незначительных помарок, которые не испортили общее впечатление от выступления ансамбля. Алина справилась с сольными номерами на «отлично». Рокотов свою часть программы спел уверенно, пусть и не идеально. Музыканты ансамбля выступили профессионально. Я признал, что не зря Рокот муштровал коллектив почти полтора месяца, устраивал им по шесть репетиций в неделю.