Нет! Нет, нет. Я должен взять себя в руки, а не разводить мелодраму. Чем ближе я к человеку, тем меньше времени мне остается. А сейчас его так не хватало, проклятого времени. Если я растворюсь, сам стану пустотой, уже никакие мои чувства не будут иметь значения. Сломаться так быстро не в моем стиле.
Сломаться… Вот к чему ведут мои необдуманные порывы. К беспощадной пустоте, к моим худшим страхам, по сравнению с которыми христианский ад покажется легким променадом. Пусть я буду трусом, зато живым трусом. Потому что моя смерть никому не поможет.
На этот раз я почувствовал, физически ощутил, как привычная маска плитой легла на лицо, чтобы застыть там навечно. Больше никаких ошибок.
Таксист затормозил у стеклянного небоскреба, и я разбудил Киру. В том же молчании мы покинули машину, миновали консьержа и шагнули в лифт. Против воли я вспомнил, как мы поднимались тут впервые, и меня пробила дрожь. Воспоминания были настолько яркими, что я еле удержался от повторения. Нет, такими друзьями мы стать не сможем.
Кира стояла слишком неподвижно для живого человека. Быть может, она тоже вспоминает? Ждет от меня чего-то. Но на этот раз кидать ее на простыни никто не будет. Думаю, нам стоит спать в разных комнатах.
Когда двери лифта распахнулись на последнем этаже, я с облегчением выдохнул.
– Объяснишь? – Кира повернулась ко мне, как только закрылась дверь. Но я заметил в ее глазах те же тлеющие угли предвкушения, что у меня самого. И порадовался ее робости – если первый шаг в лифте сделала бы она, я точно не смог бы устоять.
– Три ведьмы… – Я хотел сказать «погибли», потому что именно так обстояло дело, но в последний момент смягчился, – сошли с ума. Каждая перед этим отправляла мне сообщение с одним и тем же текстом. Сегодня сообщение пришло от тебя.
– Это я уже поняла. Но я же в своем уме, хотелось бы верить. Объясни, что мы будем делать дальше.
Мне тут же вспомнилось предложение о приманке. Как ни противно было об этом думать, но именно так ситуация и выглядела. К сожалению, я был слишком лично заинтересован в Кире, чтобы действовать здраво. С другой стороны, выбора не оставалось.
– По коридору прямо, потом направо, первая дверь. Располагайся, – натянуто улыбнулся.
– Будешь ловить маньяка на меня? – Я не разобрал интонацию. Она злилась?
Попытаюсь не дать тебе помереть, что мне оставалось.
– Иди, Кира. Здесь безопаснее, чем у тебя дома.
Она фыркнула, но послушалась. А я замер в коридоре, глядя ей вслед, и подумал, что у меня никогда не было соседей. Когда дверь хлопнула, чуть громче, чем нужно, я отправился делать кофе.
Три обжигающих чашки спустя она так и не вышла. За панорамными окнами над Городом раскинулись первые лучи рассвета. Они теснили на небе робкие клочки розоватых облаков, обещая редкий солнечный день. Голова тяжело рухнула на руки, я успел подумать, что не смогу уснуть. И тут же отрубился.
Проспал я на удивление долго. Когда я снова открыл глаза, небо было все еще чистым и розовым, но подкрашенное уже закатными лучами. Рядом со мной стояла полная, давно остывшая чашка кофе. Видимо, ее сделала Кира, но так и не дождалась меня. Больше на кухне ничего не изменилось.
Какое-то время я еще сонно смотрел в окно, а потом резко дернулся. Она же не додумалась выходить из дома без меня?!
Я тут же поднялся, но уже на подходе к ее комнате услышал оттуда шорохи и выдохнул. А потом постучал. Шорохи стали громче, быстрее – она засуетилась. Стучать в собственной квартире в дверь было странно.
– Ну и крепко же ты спишь. – Дверь открылась, и я ошарашенно уставился на гостью. На ней была рабочая форма бармена.
– Куда ты собралась? – Я не сомневался, что она выкинет что-то в этом духе. За ней охотится маньяк, а она как ни в чем не бывало собирается.
– Отрабатывать свою зарплату, – мрачно ответила Кира. – Мне нужно есть, а в твоем холодильнике пусто.
– Так себе отмазка, – я выдохнул и сбавил тон. – Хорошо, подожди, я пойду с тобой.
– Мне не нужна нянька.
Я очень в этом сомневался. Но, судя по ее глазам, настроена Кира была крайне решительно.
– Подожди меня, пожалуйста, – настойчиво повторил я и развернулся к ванной до того, как она успела возразить.
Душ я принял буквально за минуту в ледяной воде. Сознание окончательно прояснилось, и я вспомнил, что в Городе, а тем более в «Пристанище», я нежелательный гость. Пришлось потратить еще пару драгоценных минут и выжечь несколько месяцев жизни – у зеркала я старательно сменил облик. Глаза перекрасил в карие, как у Киры, и ужал разрез, слегка увеличил нос, губы, подтянул скулы. И только волосы оставил прежние, я слишком привык к этой длине.
Закончив, пристально оглядел результат – на лице заиграли явные азиатские ноты, но в целом мне даже понравилось. Чем-то я походил на Лю Кана[16] из старого фильма.
Когда я вышел, Кира ждала, одетая, в коридоре. Вместо удивления она придирчиво оглядела меня и прыснула.
– Отправляешься на Смертельную битву?
– Ага, за спасение земли, – я тоже улыбнулся. Какой абсурд.
– Ну, воины Императора не дремлют. На тебя вся надежда.
До клуба мы снова добирались на такси, потому что мой ненаглядный «Ягуар» завис где-то в центре Города. Я успел подумать, что у квартиры Полины ему самое место – подкинуть дров в топку подозрений Ковена. Придется менять машину, за ним я уже не вернусь.
Мы вышли у «Пристанища», когда на Город сошли первые сумерки. Наступало царство теней. Сегодня они были гуще, чем раньше, будто знали о том, что творится с ведьмами. Мне даже показалось, что с углов они расползались на освещенные фонарями куски асфальта, двигались, словно живые.
Я сморгнул, и наваждение развеялось. Нервы начали шалить, стоило бы выпить…
Тут же вспомнил наш уговор с Кирой не пить на ее работе. И сразу же отмел к чертям дурацкое правило.
Бар встретил нас приглушенной музыкой и какой-то давящей атмосферой, будто события последних дней пропитали сам воздух «Пристанища». Ладно, сойдет.
Кира заняла свое место за стойкой. Я устроился на свободном стуле у бара и заказал бутылку виски и стакан. Кира удивленно на меня взглянула, но выражение моего нового лица, видимо, было достаточно красноречивым, и она молча выдала мой заказ.
Пусть напиток и не решал моих проблем, он позволял задвинуть их в дальний уголок сознания и давал шанс насладиться текущим моментом.
К барной стойке подплыл изрядно выпивший посетитель – парень, лет двадцати пяти, или около того. Его клетчатая рубашка была настолько потрепана, что сомнений не оставалось – он круглосуточно сидел и падал в этом зале уже много дней.
– Виски… с колой.
Он взгромоздился на стул и оперся локтями на стойку. Провел по мне туманным взором, кивнул и повернулся к Кире. Я знаю это состояние, когда пьешь уже не первый день, ощущаешь мнимую трезвость. Сознание становится пустым и ясным, будто алкоголь вымел из тебя все сомнения и мысленный шум. Вот только тело постоянно подводит.
Когда Кира ставила перед ним стакан с напитком, посетитель, пытаясь сфокусироваться на ее лице, заговорил, стряхивая с лица спутанные русые волосы.
– Ни одного дилера теперь в Городе не сыскать, – пожаловался он, добела сжимая пальцами стакан.
Кира не удержалась и бросила на меня короткий взгляд. Но парень не обратил на это внимания.
– Вот почему все дилеры разбежались именно в тот момент, когда они так нужны?! Что ж за черт? Даже дьявол сбегает от покупки моей души! – Он разом отпил половину.
Вот и спектакль подвезли. Я тоже осушил свой стакан в предвкушении, но клиент замолчал.
В Городе нас было семеро – достаточно на любой вкус. Но крысы бегут с тонущего корабля, и лишь я, как дурак, торчу здесь до сих пор.
Музыка сменилась, стала бодрее и мерзотнее. Я успел осушить еще пару-тройку стаканов в странной компании этого типа прежде, чем он снова заговорил.
В глазах Киры на секунду мелькнула усталость, которая тут же спряталась за маской вежливого интереса.
– Вот представьте себе, у меня есть мечта. Последняя оставшаяся у меня мечта… Ведь отдать за нее душу – это благородная цель?
Я хмыкнул. Парень, у тебя всего одна душа, это не предмет торговли. Даже я обычно не забираю душу целиком. Дьявол милосерден… Он дает понемногу, чтобы к нему приходили снова и снова.
А сам мечтает лишь о том, чтобы к нему снова вернулась его душа.
– Всегда же говорят «Следуй к своей мечте, несмотря ни на что» или что-то вроде того… – продолжил он, отпивая еще треть стакана. – У меня больше ничего не осталось, кроме как следовать к своей последней мечте…
Так. Кажется, спектакль становится душноватым. Может подлить масла в огонь?
– И что же ты хотел бы получить в обмен на свою душу?
Парень повернулся в мою сторону и, уже особо не пытаясь сфокусироваться, ответил:
– Что бы я хотел? Хочешь знать, что у меня за мечта? Я скажу тебе! Я хочу, чтобы те, кто предал меня и разрушил всю мою жизнь, страдали! Сильно и долго страдали! И чтобы они четко понимали, за что они страдают! Я хочу, чтобы эта шлюха, которую я называл своей невестой, и этот гондон, которого я называл лучшим другом, чтобы они по полной ощутили, что значит лишиться всего! – Он выплюнул свою тираду явно не в первый раз за эти дни. Но впервые она попала к нужному адресату.
Банальность. Власть, месть, любовь. Люди ничем не удивляют.
Парень залпом допил остатки своей выпивки, замер на несколько секунд, сполз со стула и направился в сторону туалета. Я смотрел ему вслед так долго, что Кира заговорила первой.
– Ты же откажешь ему в сделке?
– С чего бы?
– Ведь ты не такой…
Не такой… Как наивно, по-детски это прозвучало. Мне стало смешно и противно. Эта история про дьявола без души, а не детская сказка с хеппи-эндом в конце.
– А, по-твоему, я хороший? Бэмби, ты точно осознаешь, с кем связалась?