Кира повернулась к Крису. Он стоял у самого борта, опираясь на хрупкий поручень, и вглядывался в Город. Из хвоста выбилась пара слегка вьющихся прядей, и теперь их трепал ветер. Она поймала себя на безотчетном желании подойти и заправить их. За желанием последовал такой привычный в последние недели острый укол боли. Нельзя, нельзя, нельзя… Любой шаг с ее стороны может его погубить.
Она чувствовала, что с каждым днем дилер становится все призрачнее. Он прощался с жизнью, и она никак не могла в этом помочь. Но точно не собиралась сдаваться, и уж тем более отдавать его неведомым силам без борьбы.
Внутри нее взрывались ракеты, оглушительные ядерные бомбы сносили последние границы… И холодная зима надолго укрывала лицо. Мир вокруг был готов рухнуть, пасть ниц перед тенями, которые уже скользили повсюду. И на этом пепелище где-то в глубине души просыпалась она сама.
Та Кира, которая не плакала, не пасовала перед трудностями, не бежала в страхе. Не сдавалась при первых признаках накатывающей боли. Не скрывалась от всего мира в собственной крохотной квартирке на окраине, как многие годы прежде. Не замолкала при первой же ноте конфликта.
Та Кира, которую уже не ранило одиночество, преследовавшее ее всю жизнь.
Отвергнутая друзьями, которых так и не успела толком завести, покинутая амбициями, которые не успела в себе развить, находящая отраду лишь в выдуманных мирах или за светящимся экраном в виртуальных реальностях – прежняя замкнутая Кира не была настоящей. Она просто спала и ждала, когда ее разбудят. Ощетинившись колючками, отталкивала каждого, кто был на это способен – и, страшно подумать, могла бы провести так всю жизнь.
Нет, уже не страшно. Что бы ни творилось вокруг, сама мысль, что теперь она «пришла в себя», успокаивала. Вырвалась из купола, в котором никогда не хватало воздуха, чтобы нормально дышать.
Паром причалил, но тех троих, что зашли на него сегодня утром, уже не было. «Все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно – вместо нас всегда возвращается кто-то другой»[18] – вспомнилась цитата из любимого Макса Фрая. Эта история всегда казалась ей чем-то большим, чем просто книга, и каждый раз рвала душу на осколки самыми банальными вещами.
Аврора в задумчивости остановилась на берегу и повернулась к спутникам.
– Чайку? – Она подняла бровь вместо улыбки. Будто траур преследовал их от самой больницы, и улыбаться было тоже нельзя.
Кира повернулась к Крису. Она уже приняла решение ехать, но озвучивать его не спешила. Сказывалось слишком много молчания за недолгую жизнь. Но это пройдет.
Дилер кивнул и направился к машине. Почему-то тоже молча, наверное, это заразно.
Добирались они около часа. Крис ехал медленно, соблюдая все правила дорожного движения (мир однозначно сошел с ума) и пару раз без спросу закурив прямо в салоне. Аврора поморщилась, но ничего не сказала. А Кире нравился запах его сигарет.
Она вглядывалась в любимый Город за окном и с сожалением замечала ползущие тени. Их было больше. Еще не хаос, но Город чувствовал его приближение и пытался укрыться. Яркие фасады больше не блестели в неоновом свете витрин, с десятков улочек, разбегавшихся под арками, тянуло туманом, краски на соборах серели, и лишь кресты проступали четче, выделяясь на общем фоне. Даже обычные люди замечали перемены – их лица тоже тускнели, улыбки пропадали, и праздность, царившая в центре, бесследно исчезла.
Машина остановилась в сквере у Проспекта. Аврора жила в одном из старых домов, построенных, должно быть, еще в годы основания Города. Поэтому Кира вышла, подняла голову и невольно залюбовалась. Она всегда мечтала жить именно здесь.
– Внутри все далеко не так роскошно, – хмыкнула Аврора, открывая подъезд. – Старые дома – сущий геморрой.
– Тут многое зависит от хозяина, – сказал Крис и первым шагнул в подъезд. Аврора скорчила рожицу ему в спину.
В квартиру Кира заходила последней и сразу согласилась с Крисом. До такого хламовника свой дом не довела даже она, даже в беспросветной депрессии. Даже если не брать в расчет состояние самого жилья, облупившиеся обои, грязные потеки с потолка, трухлявый паркет – в квартире банально не было места. Все мыслимые и немыслимые поверхности были завалены вещами, коробками, пакетами. К слову, пустыми пакетами! Не квартира – мечта клининговой службы. Или страшный кошмар.
Но Аврора скинула плащ на гору вещей и бодро прошла на кухню. Теперь пришла пора Криса строить презрительное лицо, оглядывая весь этот бардак. Саму же экзорцистку он ничуть не смущал.
Когда они пробрались на кухню, Кира все-таки заметила следы недавней уборки, но брошенной на середине процесса. Пол, плита и даже стол сияли, яркими пятнами выделяясь на общем фоне.
– Чай? – Аврора потянулась наполнить чайник к заваленной посудой раковине.
– Кофе, – синхронно ответили Крис и Кира, но она тут же добавила: – Без сахара.
Аврора потянулась к шкафчику, ловко выудив из завала банку растворимого кофе и обещанный «Чивас». При взгляде на бутылку все нутро Киры передернулось. С одной стороны, всего пару часов назад она мечтала именно об этом. А с другой – последнее похмелье на почве виски давало о себе знать – это редкостная гадость, сколько бы ни стоила бутылка.
Вслед за вискарем на столе оказались три пыльные стопки. Экзорцистка небрежно окунула их под кран и вернула на место.
– Грустная будет попойка, – заметила она. – Но после этого дерьма просто необходимая.
Крис тоже поморщился, но отказываться не стал. Пока чайник медленно грелся на газовой плите, они, не чокаясь, выпили первую. Кира с трудом удержала завтрак внутри.
Они расселись за круглым столом, сбоку которого стояла целая батарея бутылок с водой. Сама хозяйка взгромоздилась на столешницу и с напряженным лицом уставилась на Криса.
– Ну, давай, дилер, рассказывай про Рой.
– Я знаю не больше вашего.
– Я не знаю вообще ничего! Но сегодня мне очень не понравилось то, что ты назвал Роем. Слишком пусто…
– Как будто ты перестала существовать? – тихо спросила Кира в надежде, что это испытала только она. Но экзорцистка серьезно кивнула.
Крис помолчал, глядя на сложенные на столе руки, нахмурился и снова закурил, используя пустую рюмку вместо пепельницы.
– Это пошло, – выдал он наконец. – Старая, неправдоподобная пошлая сказка, в которую никто не верит.
– Считай, сегодня границы нашей веры расширились. Про что эта сказка?
– Про сотворение мира. Что сначала Вселенная была ничем, абсолютной пустотой, где царил лишь хаос, не в силах собраться воедино, – он нервно провел рукой по растрепанным волосам. – Потом высшие силы зажгли искру. Она пылала в абсолютной пустоте, и так родилось время. Потом искра взорвалась, родив нашу Вселенную, разделив миг творения и вечность хаоса. Отголоски взрыва расходились, создавая пространство и материю. В центре взрыва появился наш мир, где все следовало четким законам, единым для полета бабочки и звучания идеальной симфонии, теории оптики и ритма биения сердца. Мир с бесконечным разнообразием жизни. За его расходящейся границей была битва, – он ненадолго прикрыл глаза рукой, – света и тьмы. Отголоски проникали к нам, порождая хорошие и плохие стремления в умах. А за фронтом битвы все еще правит хаос – отсутствие структуры, законов, понятий, пространства.
– Хорошо, а при чем тут Рой?
– В легенде хаос называли Роем – причиной энтропии нашей Вселенной. Считалось, что он проникает по крупицам в наш мир, чтобы снова его поглотить.
– Я не слышала этой легенды. – Кира приняла в руки долгожданную чашку горячего кофе.
– Последнего колдуна, который ее рассказывал, при мне сожгли на костре. Но похожую чушь толкает большинство религий, разве нет?
– Я слышала только ту, где лошади и апокалипсис, – нервно усмехнулась Аврора.
– Рой – это классика, остальное – новомодные течения и вариации на тему, кто во что горазд.
– Какой-то из тебя плохой инквизитор. Не ты ли должен предлагать покаяться и встать на праведный путь перед лицом конца света?
– Я дилер, Аврора, я не питаю глупых иллюзий.
– А в Рой, значит, веришь?
– Это тоже пошло…
– Но слишком наглядно для здравого скептицизма, – мрачно заметила Кира.
В этот момент из комнаты что-то громыхнуло, и на Киру навалилась такая беспросветная тоска, что она чуть не взвыла. Разом весь груз боли, который отошел на задворки сознания, навалился, выбив воздух из легких. Она судорожно пыталась вздохнуть, но будто разучилась это делать. Получалось только глупо хлопать ртом с онемевшими губами.
– Стеша, угомонись! – крикнула Аврора в темноту за кухней. – А то я тебя в святой воде целиком искупаю!
Боль схлынула, оставляя за собой ноющую пустоту в груди. Крис укоризненно посмотрел на экзорцистку.
– Он сегодня с утра не в себе, – она развела руками, извиняясь.
– Что это за хрень? – еле выдохнула Кира.
– Степан? Э… Мой сосед. Он с придурью.
– Сама ты с придурью, бесогонка! – проворчал хриплый голос совсем рядом. – Изведу твою воду котам под хвост!
Кира резко обернулась, но увидела лишь тень в углу коридора. Слишком густую и темную, но не из тех, что сейчас ползли по Городу. В этой тени явно прятался кто-то почти материальный.
– Сосед, – протянула Кира с подозрением, – иди сюда, посмотрю на тебя, сосед.
Она подняла руку, уже привычно ощущая притяжение, которое наполнило ее. Дар, проснувшийся недавно с такой силой, теперь легко поддавался контролю «новой» Киры.
Тени начали расступаться, и существо мерзко взвыло. Она успела разглядеть рваные лохмотья, сальные патлы, достававшие до груди, и единственный глаз, гневно сверкнувший оранжевым. А потом Аврора перехватила ее руку и с силой опустила.
– Не нужно, он так безопаснее.
– Это не домовой. – Кира не знала, откуда родилась эта уверенность, ей никогда не приходилось сталкиваться с домашними духами. Но сомнений не было.