Однако эта тенденция сравнительно недавняя. В своем бестселлере Histoire Naturelle, опубликованном во второй половине XVIII века, Жорж Луи Леклерк, граф де Бюффон, описал кошку как коварное животное, обладающее «врожденной злобой, лживостью характера, извращенной натурой, которую возраст усиливает, а образование может только замаскировать» [61]. Бюффон также громко подтвердил средневековые идеи относительно ненасытной тяги кошки к сексу. В зоологической литературе XIX века, согласно Ритво (1985), кошки были наиболее часто и энергично поносимыми из всех домашних животных. В то время как собакой восхищались за ее преданность и послушание, кошку презирали и не доверяли ей за отсутствие почтения и неспособность признать человеческое господство. Кошек также негативно изображали как «избранных союзников женщин». В Париже XIX века и, как можно предположить, в других местах Европы кошки стали ассоциироваться с ремесленниками и интеллектуалами в силу их независимости и явного отсутствия подчинения общественным нормам и условностям. Это стало важным поворотным моментом в отношении к кошкам и предвещало их широкое распространение в буржуазном обществе в качестве модных домашних животных среднего класса [57].
Но не все так плохо. Даже в фольклор постепенно проникает идея, что кошка – нечто большее, чем дьявол, которого лобызают всякие еретики, или ваш сосед-оборотень. Персонаж, который распахнул своим сапогом дверь в литературу для многих кошек – это, конечно, герой сказки Шарля Перро. Изначально оставленный без наследства бедолага пытается съесть своего кота и пустить его шкуру на что-нибудь (в более поздних детских версиях этот момент начал исчезать), но кот возражает против такого человеческим голосом и отправляется спасать непутевого хозяина. Этот классический обаятельный трикстер – практически единственный герой из животных из сборника Перро. Любопытно, что в других версиях это кошка – заколдованная принцесса, которая потом становится избранницей героя. Перро убрал эту сцепку «кошка – женская сексуальность».
В «Бременских музыкантах» среди животных также есть кот, чьи когти помогают выпроводить разбойников из дома, а в одной из ранних версий «Красной Шапочки», где внучка попробовала кусочек бабули, голосом совести выступает кошка, которая ходит за девочкой и сообщает о недопустимости такого поступка. Видимо, это была душа убитой бабушки, у которой очень много вопросов к такому поведению внучки.
В XVIII веке появляются произведения, которые показывают, как меняются отношения кошек и их хозяев. Таково стихотворение Кристофера Смарта «О Коте моем, Джеффри». Религиозный писатель подчеркивал чистоплотность своего питомца, его игры на солнышке расценивал как молитву. И вообще – это был ревностный слуга Господа, как и его автор. Согласитесь, это уже не демонический кот.
Ставший героем пантомимы и поднявшийся на литературные подмостки кот Дика Уиттингтона в итоге получил даже свой памятник. Эта история связана с реальным человеком, Ричардом Уиттингтоном, который стал мэром города в 1392 году. Как гласит легенда, он был крайне бедным, но получил сказочные богатства, продав свою кошку в страну, которую одолевали мыши. История впервые появилась в XVII веке и была обработана Джозефом Джейкобсом в сборнике «Английские сказки». Из отличительных черт этой сказки – у кота нет имени, он куплен за пенни и продан потом за корабли сокровищ [47]. В общем, здесь мы еще видим утилитарное отношение к котам.
Кошкин бум
Первая кошачья выставка
Новая волна популярности кошек началась в конце XIX века с выставки, организованной в Великобритании. Художник и натуралист Харрисон Уэйр, специализировавшийся на рисунках животных, решил провести первую в мире выставку кошек. Почему? Достаточно почитать книгу, которую он позже написал, в том числе по мотивам выставки: «Среди животных, возможно, самым совершенным и, безусловно, самым домашним является кошка» [78]. Его наблюдения тоже довольно любопытные – он отмечал, что кошки могут поднять щеколды лапами или постучать в дверной молоток, чтобы их впустили, а также отличают будние дни от воскресенья, и по выходным не приходят ждать тележку мясника или хозяина с работы.
Такое очеловечивание в целом характерно для науки XIX века – слон по представлениям натуралистов того времени был мудрым, а кошки могли дуться и плакать, если их что-то не устраивало, а также ревновать и обижаться. Этот стереотип мы сохранили и по сей день, считая, что кошки метят тапки или не дают нам спать ночью чисто из вредности или «в отместку». Как решили уже современные исследователи, обижаться кошка не умеет, зато испытывать сильный стресс – запросто.
Уэйр уже был известен к тому времени – он иллюстрировал книги, в частности огромное количество изданий по естествознанию, занимался гравюрой и вращался в кругу известных литераторов того времени. Например, был знаком с Уильямом Теккереем, автором «Ярмарки тщеславия».
Правда, в истории Уэйр остался не как талантливый иллюстратор, а как отец всеобщего увлечения кошками. В 1871 году Харрисон провел первую в мире современную выставку кошек, и не где-нибудь, а в самом центре Лондона, в Хрустальном дворце Гайд-парка.
Первые показы кошек проводились, конечно, и в салонах Парижа и Лондона, но они никогда не были массовыми и предназначались для избранных гостей. Иногда выставки устраивали с целью продажи обеспеченным людям, и элемент соревнования там тоже был. В чем же новшество Уэйра?
Он разбирался в породах кошек и ввел те же правила, что у проводившихся в то время выставок крупного скота на ярмарках или у показов почтовых голубей. Теперь участники выставки могли не продавать, а просто показать своего питомца за взнос, а оценивало кошек специальное жюри. Сложность, как вспоминал потом Уэйр, заключалась и в поведении кошек – будут ли они недовольны заточением в клетках или отнесутся к этому спокойно?
Посетители выставки, купив билет, получали возможность полюбоваться на редких кошек на малиновых подушках. Также экспонатам поставили в клетки молоко. Часть кошек была недовольна заключением – это организатор счел следствием плохого содержания. В целом, как отмечал Уэйр, все прошло почти хорошо – только один из котов попытался сбежать. Пока никто не видел, он попытался открыть задвижку. Впрочем, Уэйр заметил неудачливого беглеца. Подойдя к клетке, он обнаружил, что кот притворялся спящим и, если людей поблизости не было, пытался открыть дверцу вновь [78].
На выставку 1871 года привезли двух сиамских пушистиков, тогда невероятно редких. Надо сказать, что англичане не оценили диковинку – они сошлись на том, что это элегантные создания, но в то же время описали красные зрачки и злую морду, и подытожили, что это «кошмарный кот». Но не переживайте, позднее это будет одна из самых известных пород.
В разработке стандартов и организации выставки Уэйру помогал его старший брат Джон – он занимался оценкой домашних птиц и голубей. Кроме того, Уэйр связался с уже известным организатором выставок Фредом Уилсоном и начал работать с ним. Уилсон занимался в том числе обеспечением всего необходимого для экспонатов во время выставки. Как натуралист и иллюстратор, Харрисон предложил классификацию пород кошек и критерии, по которым их нужно было оценивать, а также привлек богатых владельцев кошек, которых знал лично.
Тем не менее заявок на участие было довольно мало – 170 владельцев кошек согласились показать своих питомцев. Да, это было больше, чем на других показах, но успеха от этой затеи никто не ждал. Кошкам в викторианской Англии предпочитали почтовых голубей или охотничьих собак, а мурлык воспринимали скорее как необходимое в хозяйстве животное или прихоть аристократов.
Предполагалось, что выставку посетят несколько тысяч жителей Лондона, хотя бы чтобы посмотреть на диковинных животных. Однако за два дня выставку посетили более 200 000 тысяч человек со всей страны. Людей было настолько много, что пришлось пустить дополнительные поезда до места выставки.
Разумеется, такой успех, в том числе финансовый, подвигнул британцев на проведение новых выставок. The Crystal Palace Company, владевшая, как понятно из названия, Хрустальным дворцом, организовала вместе с Уэйром еще одну выставку кошек в декабре 1871 года. Не менее успешную, надо сказать.
Между двумя выставками Уэйра предприимчивые владельцы кошек успели организовать целых четыре частных выставки – две в Лондоне, одну в Глазго и одну в Эдинбурге. На всех набралось от 100 до 200 участников и десятки тысяч зрителей. Правда, самый большой успех был все-таки у Уэйра, поэтому один из организаторов частной выставки в Лондоне, некий мистер Холланд, даже попытался доказать, что именно он придумал выставки кошек и потерял из-за Уэйра часть прибыли, о чем написала газета The Standard. Затея, впрочем, была безуспешная, а Харрисон написал своему оппоненту в редакцию длинное письмо, где сообщил, что выставок хватит на всех, ведь это поможет улучшению пород и росту популярности этих животных. Милая деталь – в письме упоминалось, что у самого Уэйра десять кошек, и все они для него прекрасны.
Выставки продолжились и далее, и к 1895 году достигли США, перед этим завоевав всю Европу. Сам Уэйр, впрочем, результатом остался недоволен – по его мнению, созданный им Национальный клуб кошек в итоге не занимался благополучием животных, а устраивал выставки ради призов. В итоге Уэйр ушел из организации и занялся поддержкой частных приютов. Он упоминается в книге Дома кошек в Дублине и Лондоне. Так что появление настоящих кошатников мы можем датировать концом XIX века. Тогда, правда, упор делался на выведение пород – определенного окраса и с особыми свойствами.
Только выставками Харрисон, впрочем, не ограничился – в 1889 году он выпустил книгу «Наши кошки и все о них» и позднее переиздавал ее. Уэйр проиллюстрировал все известные ему породы кошек и собрал огромное количество информации, связанной с ними и их историей, даже пословицы и байки. Так что благодаря этим гравюрам мы знаем, как выглядели известные породы почти 150 лет назад и как сильно они поменялись. В частности, он описал несколько длинношерстных пород: русскую (сейчас ее называют сибирской), ангорскую, персидскую и индийскую. В начале XX века ангорские кошки использовались разве что для улучшения шерсти персидских.
В отличие от средневековых мыслителей, натуралисты XIX века не останавливались на особенностях охоты мышеловов или на основных привычках. Уэйр и его современники отмечали, что кошка неплохо уживалась с человеком и «выбирала» себе кого-то из семьи в качестве предмета обожания. Кошки Уэйра предпочитали соседствовать с его женой и детьми, что сильно расстраивало видного кошатника. Все владельцы котов, думаю, сейчас грустно вздохнут, вспомнив, как их пушистый подопечный гордо удаляется на колени к другу, партнеру или родственнику, ведь они не мучают несчастного кота прививками и не пичкают невкусными таблетками.
Кстати, не только к человеку – в XIX веке оказалось, что жить «как кошка с собакой» можно по-разному, а пушистики выбирают себе самых необычных компаньонов – коров, лошадей, кроликов, даже крысят и голубиных птенцов. Уэйр описывал двух кошек, участвовавших в выставке 1886 года, которые приехали вместе с воспитавшими их собаками.
Сохранились и клички кошек нашего натуралиста – Зено он описывает как ласкового котика, который боялся кошку Лулу, а та, в свою очередь, не дружила с Зиллой. Все питомцы гуляли в саду и жили не только дома. Уэйр описывает прогулки с троицей других питомцев – Полковником, Лиллой и Лиззи, и отмечает, что это очень полезные кошки – они следили за курами и ловили крыс. История, правда, закончилась плохо, так как однажды кошки выбрались из усадьбы и попались в силки для кроликов.
При таком взрывном росте популярности разведения кошек количество уличных животных в Англии оставалось довольно большим. В книге Уэйра, которую можно назвать своеобразным итогом XIX века по исследованию кошек, впервые описывается кошачья индивидуальность вне зависимости от породы. Какие-то кошки агрессивно реагировали на людей, какие-то, напротив, охотно соседствовали с ними. Уэйр списывал это на привычку – если кошка долго живет с людьми, она приспосабливается к человеческому окружению, а из-за плохого обращения она становится злой и свирепой. «Избегая всего, что, как известно, может дразнить животное, неважно что, вы обнаружите, что это истинный способ, в сочетании с нежным обращением и частой лаской, приручить и заставить их полюбить вас, даже тех, чей характер не из лучших. Это в равной степени применимо как к лошадям, коровам и собакам, так и к кошкам. Мягкость и доброта творят чудеса с животными» [78], – отмечал Уэйр.
Так что в конце XIX века уже высказываются мысли, пока еще робкие, о необходимости гуманного обращения с животными. Они воспринимаются не просто как things domestic, а как нуждающиеся в заботе живые существа. Конечно, еще не на том уровне, что сейчас, но с чего-то надо было начинать! Особенно в случае кошки, которой доставалось последнюю тысячу лет.
Литературные кошки
В то время знаменитостью-кошатником было уже никого не удивить. Пушистиков держали аристократы, дворяне, зажиточные горожане, деревенские жители. Особенно славились этим писатели того времени и, конечно, это находило отражение и в их творчестве. Например, французский писатель Теофиль Готье, который остался в истории как автор либретто к опере «Жизель», писал и о кошках в своем «Домашнем зверинце» (1869) [56]. Кошек любил и Джеймс Джойс, создатель «Улисса», а Томас Стернз Эллиот опубликовал книгу «Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом» (1939). Кошки предстают в этих произведениях как полноценные персонажи со своими характерами и чувствами. Готье верно отметил, что они общаются – на свой манер. Стихи Эллиота позже легли в основу мюзикла «Кошки», дав новое прочтение сборнику детских стихов [103].
Целый роман «Житейские воззрения Кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах» [110], написал немецкий писатель эпохи романтизма, подаривший нам «Щелкунчика» – Эрнст Теодор Амадей Гофман. Как несложно догадаться, кота звали Мурр. Марка Твена кошки окружали всю жизнь, и ему приписывается огромное количество остроумных цитат о кошках.
В этом же столетии кошки начали становиться частью сентиментальной продукции – книг, открыток, плакатов. Люди стекались в города, кошек становилось все больше, они становились все доступнее. Отношение к уличным кошкам, особенно в бедных кварталах, оставалось не очень дружелюбным и далеким от нашего, но случаи массовой паники, связанные с этими животными, стихали.
Эпоха романтизма сделала свое дело, и вот уже появляются открытки с изображениями милых котят. Можно сказать, первые мемы с котиками. В них эти пушистики обычно предстают в женском и все чаще в детском образе, носят шляпки, прогуливаются с зонтиками, играют с клубком. Ну какое же это исчадие ада, когда у него на шее розовый бантик? Никак уже не вяжется.
С изобретением фото и видео люди моментально приспособили это под кошек. В 70-е и 80-е годы XIX века делали фотографии с котами, которые сидят в корзинке, носят смешные шляпы и катаются на велосипедах. Они становятся символом женщины-хозяйки, чувствительного человека, милого ребенка, любящего шалости и игры.
Очаровательный кот-трикстер был создан Льюисом Кэрроллом в его «Алисе в стране чудес» (1865), а улыбка Чеширского кота вошла в лексикон, отделившись, как и в книге, от своего владельца. Надо сказать, что выражение появилось раньше персонажа и как раз означало эту загадочную улыбку, и точной версии его происхождения нет [47]. Скорее всего, Кэрролл использовал несколько источников, в том числе знаменитые чеширские молочные продукты и историю о коте-призраке, который сотни лет появлялся и растворялся около одной церкви. Не забывайте и очаровательную кошку Дину, которая живет с Алисой!
В живописи то же самое сделал Льюис Уэйн, изображавший антропоморфных котиков в повседневных ситуациях. Его можно считать одним из главных авторов вечных котят из детских книг и открыток, а вся опасность и грациозность кошачьего образа из его картин ушла. Эти милые котики не были похожи на лондонских уличных бродяг. Сам он, впрочем, кошек обожал и ставил одной из целей популяризовать это животное у себя в Британии [56]. Что он и сделал!
Фольклорных котиков, перекочевавших в русскую литературу, тоже можно найти. Например, знаменитый ученый кот А. С. Пушкина, взятый напрямую из сказок. Басня И. А. Крылова, где кот Васька слушает да ест, напротив, ушла в фольклор. В сказе П. П. Бажова «Серебряное копытце» (1938), созданном на основе уральского фольклора и вошедшего в сборник «Малахитовая шкатулка», есть такой персонаж, как Муренка, кошка-хранительница домашнего очага, которая явно связана с потусторонним миром – не просто так она исчезает после встречи Даренки с Серебряным копытцем [110].
В XIX веке черные кошки проникают в готические романы и триллеры. Достаточно вспомнить рассказ «Черный кот» Эдгара Аллана По, опубликованный в 1843 году. Главный герой, человек с алкогольной зависимостью, калечит своего любимого кота, запуская цепь трагических событий, а после пытается убить его. Кот Плутон выживает, приобретая белое пятно на груди и сводя этим своего хозяина с ума. Когда тот пытается убить кота в очередной раз, под топор попадает его жена. В развязке именно Плутон приводит к ее телу полицейских [47]. Настоящий фольклорный черный кот, мстящий своему обидчику!
Стереотипу, что кошки – сильные и независимые существа, мы во многом обязаны Редьярду Киплингу с его рассказом 1902 года «Кошка, которая гуляла сама по себе». В отличие от других животных, она остается независимой, заключив с человеком сделку, и приходит к нему только тогда, когда хочет.
Мир довольно поздно увидел созданного в 30-е годы XX века кота Бегемота из «Мастера и Маргариты», но его имя оказалось настолько удачным, что он подарил не только кличку сотням черных кошек, но и крылатые фразы, которые мы используем и сейчас. Отчасти образ кота-оборотня списан с кота Мурра, которого мы упоминали выше. У самого М. Булгакова, к слову, тоже была кошка – ее звали Мука.
Кошки проникают и в детский фольклор, как в виде считалок, так и в виде характерных для более старшего возраста жестоких стихов. Возможно, это отголоски столетий мучений кошек на праздниках. Кошки становятся антропоморфными, у них появляются отношения «мать – ребенок», котята шкодят и получаю дидактическую мораль. В начале XX века они становятся героями многочисленных рассказов и произведений, от «Сказки о котенке Томе» Беатрикс Поттер (1907) до «Томасины» (1957) Пола Гэллико и «Петсона и Финдуса» (1984) Свена Нурдквиста. Образ кота как проводника между мирами используется в книгах Ллойда Александра и Дианы Уинн Джонс. «Кот времени» (1963) Александра основан на представлении о девяти жизнях кота. Черный кот Гарет берет с собой мальчика Джейсона в девять исторических периодов. По сути, это история кошек для детей [47].
То, как «взрослеет» детская литература, можно видеть и по этим книгам, которые постепенно переходят от дидактических историй к сложным вопросам о дружбе, смерти и прощении, а серия о котах-воителях Эрин У. Хантер заменила «Игру престолов» уже не одному поколению детей. Без кошек не обошлись и популярные франшизы вроде Гарри Поттера, где у зловредного Филча, несмотря на отсутствие у него способностей к магии, есть кошка-фамильяр миссис Норрис, у Гермионы также фамильяром стал рыжий кот, а Минерва Макгонагалл, как положено настоящей ведьме, превращается в кошку.
Не обошел стороной кошек даже Джеймс Джойс, автор «Улисса». В 1936 году он написал единственную детскую книгу «Кот и дьявол», которая переворачивает миф о Фаусте так же, как его «Улисс» играет с «Одиссеей». Дьявол пытается забрать душу первого, кто пересечет мост, и этим первым оказывается кошка, у которой нет души. Так дьявол оказывается обманутым. Для взрослых Джойс опубликовал уже «Копенгагенских котов» (1936).
Во второй половине XIX – начале XX века рассказы о животных стали трогательными. Чего стоит «Ю-ю» (1927) А. Куприна, где не только описаны мельчайшие подробности повседневной жизни кошки, но и нет трагических событий. Эрнест Сетон-Томпсон, напротив, брал читателя за сердце в «Трущобной кошке» (1905), где несчастная кошка без имени терпит все ужасы уличной жизни, и как только она обретает хоть какую-то надежду на будущее, читатель начинает тревожиться и ерзать на стуле.
Кошки в конце XX – начале XXI века фигурировали и в произведениях о Второй мировой войне и Холокосте. Выходивший с 1972 года графический роман «Маус» Арта Шпигельмана, который получил в 1992 году Пулитцеровскую премию и, вместе с работами Алана Мура, перевернул наше представление о комиксах, выводит евреев в облике мышей, а нацистов – в виде кошек, метафорично изображая их существами, облеченными властью, как на средневековых иллюстрациях, где мышь оказывается жертвой огромного страшного кота. Напротив, в «Последнем черном коте» (2001) Юджина Тривизаса уже кошек истребляют из-за их цвета. Сначала черных, потом серых и так далее…
Это только несколько тенденций, которые можно было видеть в литературе. Кошки стали героинями реалистичных и тяжелых произведений, прочно поселились в детской литературе, приобрели новые и сохранили старые символические смыслы и остались нашими любимыми трикстерами. Если вы знаете какие-то еще упоминания кошек в искусстве (а вы точно знаете!), не забудьте написать об этом автору книги.
XX век – время бума кошачьих пород. Сейчас их число перевалило за 40. Да, кажется, что это немного, и внешне породы кошек не различаются между собой так же сильно, как собаки. В XX веке появлялись и кошки-звезды – как корабельные коты, пережившие Первую и Вторую мировую войны, коты-спасители городов. Один из самых известных эпизодов – кошки, которых завезли в освобожденный от блокады Ленинград.
Первое видео с котиками датируется аж 1894 годом – это «Боксирующие коты». Да, видео сразу же было использовано по прямому назначению – показывать смешные ролики с пушистиками. Можете посмотреть – оно выложено в открытый доступ.
Сложные отношения кошек и церкви, которые сильно испортили муркам репутацию, тоже постепенно начали меняться – совсем недавно, в 1980-х годах, у кошек появилась своя святая покровительница. Гертруда Нивельская, жившая в VII веке, почитается как в католичестве, так и в православии, и с XV века она стала защитницей людей от крыс и мышей. Тогда, конечно, никто бы не назначил ее патроном дьявольского животного и, как мы видим, «реабилитация» кошек сильно затянулась. Ряд крупных музеев, в первую очередь Метрополитен-музей, с 1980-х годов упоминает ее как святую, связанную с кошками [117].
Книги, фотографии, а затем и кино сделали кошек стереотипными жителями обеспеченного дома. Кроме того, борьба за гуманное отношение к животным развернулась в том числе вокруг кошек и собак, благодаря чему мы сейчас с трепетом смотрим на них.
Переломный момент в популярности котов, настоящее их торжество – это распространение интернета. Без него они не захватили бы весь мир, так что можно без преувеличения сказать, что «интернет – это коты». Мы научились читать язык тела кошек, стали к ним более внимательными, привязались к ним и внезапно обнаружили, что кошки могут делать то же самое в ответ.
Может быть, вам не хватило историй о котах и кошках в живописи и о XX веке. Здесь две проблемы (вступает голос автора). Во-первых, я не искусствовед, поэтому на будущее найду такого же сумасшедшего кошатника в этой области, и вместе мы напишем большую книгу о кошках в искусстве.
В интернете иногда вирусятся самые неожиданные кошки, не только LolCat, Nyan-cat, Grumpy Cat и современная звезда, кот Степан. Можно вспомнить тренд 2015 года о том, что кошки жутко боятся огурцов[9], или «фотожабы» с котами на известных картинах или в кадрах фильмов и сериалов. Для пользователей интернета кошки сочетают в себе несочетаемое, они те, о ком мы можем сказать – «ну, это я», но в то же время они достаточно от нас отличаются.
Благодаря своей спутнице неожиданно прославился ученый Юрий Кнорозов, расшифровавший письменность майя. Фотография, где он держит кошку Аспид, распространилась по русскоязычному интернету. Пока создавалась эта книга, тот же сегмент внимательно следил за судьбой кота Крошика, который худел с 17 кг[10].