Спустя почти две тысячи лет обычные домашние кошки добрались до императорских дворцов. В захоронении короля Гуанъянцин (династия Хань) в Дабаотае (Пекин), датируемом 45 годом до н. э., среди прочих животных в загробный мир отправили и кошку. Несмотря на такой статус, в письменных источниках вплоть до VI–VII веков н. э. описания кошек не встречается [74].
Но и здесь есть загвоздка. Самые ранние текстовые источники о кошках в Китае нужно читать с оговоркой. В наши дни мао может обозначать домашнюю кошку, но в классической литературе это слово чаще упоминалось рядом с тигром. Может быть, имелась в виду дикая кошка (подвида F. s. ornata), завезенные кошки или ее более крупный родственник. Как «мышелов» чаще употреблялся термин ли, но указаний на одомашнивание почти нет – видимо, это тоже были животные-комменсалы. Вероятно, это не было видовое название: например, тем же словом обозначалась енотовидная собака. Домашняя кошка более поздних времен унаследовала оба этих имени, поэтому получилась некоторая путаница. Кстати, распутать ее можно довольно неожиданным способом. До периода Шести династий – то есть до начала III века н. э. – в источниках не встречается срока беременности кошек, в то время как у других домашних животных они были известны. Даже у тигров, кстати – хоть и с ошибкой [4]. Значит, поблизости от человеческого дома кошки жили, но не спешили делиться с ними подробностями личной жизни.
Не только в Китае начали приручать кошек еще до нашей эры. Около 6000 лет назад в городах цивилизации долины Инда обитали кошки – их зубы нашли археологи, – правда, были ли это дикие или прирученные животные, непонятно. Амбары в городах, таких как Хараппа или Мохенджо-Даро, были, поэтому они запросто могли привлечь грызунов, а с ними – и мелких кошек. Скорее всего, как и в Китае, первоначально был приручен местный вид, а вскоре его вытеснили потомки ближневосточных F. s. lybica, которые попали на Восток через торговые пути. Произошло это, судя по всему, в I тысячелетии до н. э.
Тогда же кошек становится больше и в Новоассирийском царстве, одном из первых государств железного века, которое стало главным в Месопотамии примерно в IX веке до н. э. Правда, ассирийцев больше интересовали большие кошки – лев, как царский символ, встречается очень часто, а кошек почти не упоминают даже в клинописных табличках. Младший сосед ассирийцев, Урарту (или Ванское царство, как его называли раньше), тоже оставил археологические свидетельства, говорящие о том, что хвостатые были не домашними, а хозяйственными животными. В последней столице Урарту, Тейшебаини (сейчас это место находится в Армении, прямо в черте Еревана), археолог Б. Пиотровский в 50-е годы прошлого века открыл хранилище зерна. Целый зал был заполнен огромными кувшинами-карасами, вкопанными в землю, и в одном из них нашли скелеты кошки и мыши. Видимо, грызун свалился в кувшин, привлек внимание охотника, и оба они не выбрались – в VI веке до н. э. Тейшебаини пал, стены крепости обрушились и похоронили всех и всё, что было в крепости, под собой. Так что спасать несчастную кошку было просто некому, но археологи получили срез жизни мышеловов из царства 2600-летней давности.
Самые древние находки домашних кошек на территории современной Индии датируются чуть позже, 2200 лет назад, примерно в то же время, когда они появляются в Китае, во время династии Хань (II век до н. э. – II век н. э.).
Это неслучайно – ведь именно в это время начал складываться маршрут Великого шелкового пути. На месте Урарту и Ассирии выросло могущественное Персидское царство, которое начало искать пути не только на запад и юг, но и на восток. Домашние кошки могли быть завезены в Китай из Персии вскоре после этого и быстро приобрели популярность, ведь они охотились на молодых крыс, которые питаются коконами шелкопряда [19]. Постепенно они оказались и в Японии, но не очень понятно, когда – скорее всего, около 1400 лет назад, когда появилась потребность защищать коконы шелкопряда и рукописи.
Постепенно кошки распространились по всему Шелковому пути. Например, в окрестностях средневекового города Джанкент (современный Казахстан) были найдены останки домашней кошки, которая жила между 775 и 940 годами н. э. Скелет нашли в мусорной яме под стенами цитадели, у заброшенного дома [23]. Это тем более интересно, что до колониального периода XVIII–XIX веков, когда территория Центральной Азии начала делиться между крупными империями, местные жители предпочитали других животных.
Это был взрослый домашний кот – его ДНК было родственным для других домашних питомцев. Его имени, конечно, не сохранилось, но давайте назовем его Джаник. Он был довольно крупным – возможно, родственником азиатской кошки. Его предки могли прибыть с Ближнего Востока и селиться в крупном торговом городе. Кот питался рыбой, тем более что рядом когда-то протекала Сырдарья, а также грызунами. Жизнь у Джаника была нелегкая, и если бы он совсем не контактировал с людьми, он погиб бы раньше. Однако у кота было много заживших и заживающих переломов – бедолага сломал правое бедро, которое не срослось до конца на момент смерти, также было сломано левое плечо и вывихнуто левое бедро, из-за чего Джаник хромал, и следы от дополнительной нагрузки были видны на его позвоночнике и лопатке.
В пользу его почтенного для дворового кота возраста говорит и старое воспаление на костях, и проблемы с костями и суставами в целом. Наконец, как настоящий уличный боец, Джаник растерял половину зубов [23]: и нижние резцы, и клыки. После этого он жил еще довольно долго, а несколько недель до смерти его кормили исключительно мягкой пищей – на зубах наросло много зубного камня. Значит, несчастный кот во второй раз сломал лапу, и кто-то принялся его выкармливать пищей с высоким содержанием белка. Может быть, молочными продуктами или кусочками мяса? Ученые предположили, что он неудачно упал – отсюда такое большое количество повреждений – и попал в чьи-то добрые руки [23].
При этом на южных границах степей, в современных Узбекистане и Туркменистане, останки кошек появились раньше, еще в городах бронзового века, но это были единичные находки, как и в железном веке, а Античность в Центральной Азии не принесла котикам такого же успеха, как в более западных частях бывшей империи Александра Македонского. Видимо, бактрийские правители (это территория современных Афганистана, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана и части других государств) III–II веков до н. э. не вдохновились наследием империи Селевкидов. Гораздо больше кошек становится только в Кёнеургенче (Туркменистан), столице государства Хорезмшахов, начиная с XVI века.
В искусстве предпочтение на протяжении тысячелетий отдавалось крупным кошачьим – достаточно вспомнить знаменитый звериный стиль, распространенный в I тысячелетии у многих степных культур железного века от побережья Черного моря до Тывы и Монголии. В популярной культуре он остался как «скифский» стиль, хотя его ареал шире. В Центральной Азии и Персии обитали крупные кошачьи – снежный барс (Panthera unica), леопард (Panthera pardus), евразийская рысь (Lynx lynx), лев (Panthera leo) и каракал (Caracal caracal). Больших кошачьих обожали изображать персы: как и ассирийцы, и вавилоняне, они использовали символ льва или леопарда как символ власти. В I тысячелетии уже нашей эры, в Парфии и затем в Сасанидском Иране, этот мотив сохранялся вплоть до XII–XIII веков, несмотря на арабское завоевание. Чаще всего это были сосуды или металлические предметы с изображением больших кошек.
На их фоне мелкие кошки, вроде уже знакомых нам манула (Otocolobus manul), камышового кота (Felis chaus) и других местных видов Felis, просто терялись. Они не изображались в искусстве, их останков практически не найдено в городах. Домашние кошки в Персии были, но отношение к ним было не очень хорошим – достаточно вспомнить байку о том, как персы победили египтян, прикрывшись от них кошками. Об этом тоже многие слышали, но обычно не очень понятно, где и когда это происходило и что было дальше [37].
Речь идет о персидском завоевании Египта в VI веке до н. э. В I тысячелетии до н. э. Египту совершенно не везло, хотя кратковременные подъемы у него все-таки были. В один из таких правил Амасис II (он же Яхмос II), который держался на троне очень долго – с 570 по 526 годы до н. э. Он занял трон в результате переворота и правил довольно успешно. Амасис сумел договориться с Вавилоном, упрочить связи с греками и вступить в союз с лидийским царем Крёзом (тем самым, который «богат, как Крёз») против персов, но не смог спасти последнего от разгрома Киром Великим.
Преемник Амасиса, Псамметих III, не был опытным правителем, и через шесть месяцев после смерти своего предшественника потерпел страшное поражение при Пелусии (или Пер-Амун на египетском) в мае 525 года до н. э. Ему противостоял наследник Кира Великого Камбис II, у которого за плечами уже было несколько сражений. Геродот упоминал, что во многом это было следствием перехода главнокомандующего египетской армией Фанеса на сторону персов. Фанес передал им планы Пелусия. Геродот описывал сам поход – акт мести, так как вместо дочери Амасиса ему прислали дочь предыдущего правителя. Но о битве он практически ничего не писал, так что мы знаем только то, что египтяне проиграли с огромными потерями [19]. Камбис вскоре захватил весь Египет и подавил восстание, которое успели поднять во время его похода в Куш (современная Эфиопия). Впрочем, он успел возвести свою династию на египетский трон. Геродот описывает его как жестокого и безумного правителя, но последнее не было верным – иначе как Камбис совершил столько успешных походов? Впрочем, он сильно «урезал финансирование» египетским жрецам, увеличил подати и настроил против себя многих представителей местной элиты, да еще и умер при загадочных обстоятельствах.
Во II веке уже нашей эры, через 700 лет после этих событий, греческий писатель Полиэн написал «Стратегемы» – сборник военных хитростей, который разошелся на цитаты. Проблема была только в том, что Полиэн набрал всяких исторических анекдотов, в числе которых был такой: